Питер Нимбл и волшебные глаза - Джонатан Оксье

— Вот почему в этом дурацком месте везде так чисто, — сказал Трабл, вытирая палец о штанину. — Каждую ночь монстры таскают их за собой по дворцу, заставляя отчищать каждое пятнышко.

Монстры? Питеру показалось, что дети говорят об обезьянах, с которыми он уже успел познакомиться.

— Вы имеете в виду ночной патруль? — спросил он.

Принцесса пожала плечами:

— Можете называть их ночным патрулём, но для нас это просто монстры. Когда на ваших глазах целиком пожирают ваших друзей, все формальности отпадают.

Питер изо всех сил старался следить за рассказом, но всё ещё не мог сложить все кусочки вместе.

— Значит, есть король-самозванец, который захватил королевство и вынудил людей стать его рабами… Тогда как вам пятерым удалось сбежать?

— Нас спас Саймон, — ответила Пег. — Он был королевским гвардейцем у моего отца.

— Нас, воронов, раньше тут было много, — печально отозвалась птица. — Но теперь остался только я.

Ворон. Тело Питера напряглось, когда он осознал, что птица, сидящая на расстоянии вытянутой руки от него, принадлежит к тому же племени, что и те, кто жестоко расправился со Старым Шулером.

— После того как принцессу спустили в подземелье, — продолжил Саймон, — я нашёл её и клювом разбил её оковы. То же самое я сделал и для других детей: я клевал до тех пор, пока мой клюв не утратил способности клевать.

Старый ворон знал, что слепые видят руками, поэтому он подскочил поближе к Питеру, чтобы мальчик его потрогал. Питер сначала отпрянул, но потом осторожно потянулся к птице. На месте клюва у Саймона он нащупал только искалеченный коротенький обрубок. Он подумал, как сложно должно быть такой гордой птице быть инвалидом, это как если бы он сам лишился пальцев на руках.

— Всё не так уж плохо, — сказал Саймон. — Жаль только, что я не смог освободить всех детей.

— Так что же, все заключённые дети? — спросил Питер.

— Все до единого, — ответила Пег. — Первым делом мой дядя упрятал под землю всех детей, когда захватил власть в королевстве.

Пропавшие. Всё, что маленькая пташка сказала Питеру в Столовой, начинало обретать смысл. Пикулина спросила его, чего не хватает во дворце. Тогда он не смог сообразить, но теперь ответ был очевиден.

— И правда, там нигде не было ни единого ребёнка, — сказал он. — Вот что так бесило меня за ужином: всё чистенько, аккуратно, вежливо. Слишком идеально.

— Простите за прямоту, — сказал сэр Тоуд, — но с чего бы королю бояться маленьких детей?

— Так это просто, — ответил Скрейп. — Это потому, что мы не любим, когда нами помыкают.

Саймон изумлённо закряхтел.

— А ты ближе к правде, чем думаешь, Скрейп. Король Инкарнадин сразу понял, какую угрозу вы и вам подобные представляют для его планов. Взрослых можно запугать и обмануть, но дети сделаны из куда более прочного материала. Он знал, что королевство, полное детей, никогда не признает правителя-мошенника.

Ворон был прав как никогда. Как вы знаете, дети (в отличие от взрослых) слишком умны, чтобы их могли надуть какие-то самозванцы, — истина, которая во многом объясняет их недоверие к злым мачехам и учителям на замену.

Слова Саймона напомнили Питеру историю о ребёнке и голом короле[8], которую он однажды подслушал. Подробностей он не помнил, но сама история была совершенно уморительной и довольно правдивой. Взрослых нередко можно обмануть, тогда как детей — нельзя. Слушая, с каким уважением взрослый, пусть и покрытый перьями, говорит о детях, Питер вспомнил о профессоре Кейке. Признать это было непросто, но глубоко в душе внутренний голос твердил мальчику, что Саймон заслуживает не меньшего доверия… Даже при том, что он ворон.

Гиггл вздохнула:

— Вскоре наши родители забыли о нас. Король отнял у нас имена, чтобы мамы и папы не смогли вспомнить, что он натворил… Поэтому мы все теперь называемся именами, которые сами себе придумали и которые лучше всего нам подходят[9].

— Кроме принцессы, — сказал Скрейп с благоговением. — Она не отдала своё настоящее имя, поэтому она до сих пор и наша принцесса.

Если бы Питер не был слеп, он бы заметил, как Пег вспыхнула.

— Я такая же беженка, как все вы, — сказала она. — С тех самых пор, как Саймон нас освободил, мы вынашиваем план по спасению остальных детей. Помимо короля, решили мы, только один человек может открыть все замки: хороший вор. Это наш единственный выход. Я бросила записку в огромный ров, окружающий дворец, надеясь, что она попадёт в руки кому-нибудь из выживших пленников Пустыни Справедливости. — В этот момент Питер уловил в её голосе отчётливую нотку разочарования. — Но вместо этого она попала в руки к вам.

— Вроде того, — сказал Питер, стараясь не обращать внимания на её пренебрежительный тон. — А зачем вы отправили загадку? Нам было бы гораздо проще вас найти, если бы вы написали не такое заковыристое послание.

— Ну уж не такое оно было и заковыристое, — пробормотала Пег.

— Да! — добавил Скрейп. — И откуда ей было знать, что записка окажется в руках какого-то слепого тупицы и его уродливого питомца?

Сэр Тоуд, который до сих пор слушал разговор молча, вышел из себя.

— С меня хватит, — сказал он и вскочил на копыта. — Я свирепый рыцарь, известный всему свету тем, что убивал драконов. Кто из вас готов похвастаться подобными подвигами? А этот «слепой тупица», по счастливой случайности, не кто иной, как легендарный Питер Нимбл… Самый великий воришка из всех, кто жил на свете.

Питер почувствовал, как все до одного обратили на него свои взгляды. Он немного поёрзал и единственный раз в жизни остался благодарен судьбе за то, что не может взглянуть им в глаза в ответ.

— Парень, это что, правда? — спросил Саймон и припрыгал ближе.

Питер ответил не сразу. Обдумывая ответ, он вспоминал только ошибки, которые успел совершить на пути сюда. Но вместе с этими воспоминаниями вернулось и самое главное — о том, что сказал ему профессор на острове.

— Это правда, — признался он. — Я познакомился с ворами в Пустыне Справедливости и могу сказать, что я лучше их всех, вместе взятых. Они и сами это подтвердили. Мы с сэром Тоудом были избраны, чтобы спасти вас… И именно это я и собираюсь сделать.

— Всё вроде как сходится. — Трабл потёр себе нос. — По крайней мере, он незнакомец.

— И он отпер все замки, — добавил Скрейп.

— Наш герой! — одновременно сказали Гиггл и Марблз.