(Не)идеальная пара - Надежда Волгина

– Ты о чем? – невольно нахмурился он, осененный мыслью, что в такое состояние ее могло привести что-то только очень серьезное. И это касалось его напрямую. Она явно в чем-то его обвиняла.

– Тебе они не снятся в кошмарах?

– Лесь, да о чем ты говоришь?! – возмутился Илья. Стоит перед ним как мумия, смотрит теперь вот не мигая огромными глазами и даже раскачивается из стороны в сторону. – Кто-то что-то наплел тебе про меня, что ли?

– Наплел? – вдруг рассмеялась она. – Да я своими глазами увидела! Случайно… А если бы мы с Потапычем не поехали в ту деревню, и я не зашла бы в школу, где встретила мальчишку… Я бы так и считала тебя порядочным человеком!

– Какого мальчишку? Я ничего не понимаю. Может, пройдешь уже и присядешь?

– А я напомню… – не обратила она внимание на приглашение Артура. – Того, из Нагорно-овражного, дом у которого ты не так давно выкупил под снос. Вспомнил?

– Это тот, у которого отец запойный?

– Вспомнил, значит, – медленно кивнула Олеся.

– Ну вспомнил и что? Лесь, не говори загадками…

– Ну тогда, может ты мне объяснишь, почему вместо квартиры в городе они купили халупу в захудалой деревеньке, где единственное приличное место – это школа?

– А я откуда знаю? Своими деньгами, значит, решили распорядиться именно так. Лесь, ну не могу же я их всех обеспечивать альтернативным жильем в городе. У меня на это нет времени… Да и каждый сам волен выбирать, где жить. Эти, наверное, не захотели менять деревенскую жизнь на городскую.

– Своими деньгами, говоришь? А ты помнишь, сколько заплатил им? И остальным?.. И чем же заслужил особое расположение Василий? Тем, что мы с ним дружим? Хотя, хоть кому-то из них смогла оказаться полезной, – невесело усмехнулась она, тогда как Артем понимал все меньше. Из слов Олеси следовало, что кого-то он обманул или даже кинул на деньги. Это сильно настораживало, но еще сильнее злили ее обвинения. – А сколько всего таких, ты помнишь? – замолчала она, в упор глядя на него.

Злость в Артеме поднималась уже нешуточная. Как ни старался сдержать ее, та рвалась наружу. Потому и получилось спросить резче, чем хотелось бы:

– А ты уже и пересчитать их успела?

– Я?.. – заметно задохнулась она.

Воздух между ними накалился, того и гляди посыплются искры. Да и до пожара уже оставалось не долго, в котором рисковало сгореть все то хорошее, что между ними было. Но Олеся била наотмашь, а Артем не привык перед кем-то оправдываться, в особенности когда не считал себя виноватым. Даже перед ней.

– Ты! Когда кого-то обвиняешь, будь добра предоставить факты. А пока есть только слова…

– И давно ты не веришь моим словам? И вообще! Я не обязана перед тобой оправдываться, понял? Мне вообще не хотелось сюда приходить, но и молчать не могла. Я… я даже подумать не могла, что ты окажешься таким подлым, ведь с виду ты совсем не такой, и я тебя… Впрочем, это уже неважно. А доказательства у меня есть, – полезла она в сумочку и достала оттуда какие-то бумаги. – Вот, держи! – сунула ему их в руки. – Изучи на досуге, – развернулась и направилась к двери, но сразу же затормозила. – За своими вещами я приду, когда тебя не будет дома! – хлопнула она дверью напоследок.

Артем стоял посреди своего кабинета, чувствуя себя оплеванным дальше некуда. И кем? Девушкой, которую любит, которой сегодня за ужином собирался сделать предложение. Сделал, называется.

Про бумаги, что сунула ему Леся, он вспомнил, только когда вернулся за стол. Что ж, видно торопиться ему сегодня некуда, дома его ждет пустота и тоска. В душе погано, как давно уже не было. Ну а с этим делом нужно разобраться, как ни крути. Какой бы ни была Леся – слишком импульсивной, чересчур категоричной, безапелляционной… но дыма без огня не бывает, как говорится.

* * *

– Едрит-Мадрид! Напугала! Ты чего сидишь тут, да еще и в потемках?

Вспыхнул яркий свет, от которого в первый момент я ослепла. Зажмурив глаза, уткнулась в колени и в такой позе продолжила плакать, что собственно и делала уже с полчаса, как вместо того чтобы отправиться домой, зачем-то приперлась в офис. Все уже разошлись по домам, и каморка встретила меня привычными теснотой и спертостью, но именно здесь мне хотелось оплакать свою растоптанную любовь и вселенское горе. И надо было Потапычу заявиться в такой неподходящий момент!

– А ты чего это ревешь? – донесся до меня его растерянный голос. – Случилось что? – присел он рядом со мной на топчан.

– Прости, Потапыч, никак не получается остановить этот потоп, – посмотрела я на него сквозь пелену слез.

И это было правдой. Плакать мне уже не хотелось минут десять как, а проклятые слезы все катились и катились, и не было им конца и края.

– А ты пробовала? – уточнил Потапыч. – Причина хоть серьезная для слез?

Странные вопросы он задает – стала бы я реветь белугой просто так.

– Еще какая! – всхлипнула я. – Я снова свободна… – и разрыдалась пуще прежнего, аж в горле засаднило.

– Вон оно что… – Протянул Потапыч и куда-то на минуту скрылся. Вернулся со стаканом воды. – Выпей вот, – протянул тот мне.

– Не хочу, – тряхнула я головой.

– Пей, кому говорят! – строго велел. – Истерики до добра не доводят. И у меня сердечко пошаливает, забыла? А женские слезы на меня действуют, как… сильнейшая отрава! – подобрал он нужное определение. – Пей ради меня, коли ради себя не хочешь.

Так и пришлось мне осушить добрую половину стакана, но это действительно сработало – реветь я перестала. Разве что шмыгала носом нещадно.

– С любимым поссорилась, значит? – приступил к терапии, как сам, наверное, решил, Потапыч.

Сначала я испугалась, что снова заплачу, когда речь зашла об Артеме, но с удивлением обнаружила, что могу и хочу о нем говорить с этим военным в отставке. Никому другому я, наверное, не смогла бы всего рассказать, а Потапычу выложила все как на духу.

– Нехорошо, – цокнул Потапыч языком и покачал головой, когда я закончила. – Очень нехорошо. И все это ох как дурно попахивает. Но вот что я тебе скажу…

И замолчал. Я же от нетерпения едва не лопнула, так мне захотелось услышать от него что-то дельное и, главное, обнадеживающее.

– Ну что, Потапыч? – поторопила я.

– А вот что! Давай-ка мы с тобой проведем собственное расследование. Выясним, насколько плохо обстоит дело… Ну хотя бы узнаем, как устроились остальные из Нагорно-овражного, не считая той семьи и Василия, про которых знаем уже.

– А как же мы это узнаем? По всему городу их что ли разыскивать? Да и может остальные тоже не в городе…

– Это я беру на себя – адреса раздобуду, подвязки есть. Ну а потом объедим их все. Идет?

– Конечно! – обрадовалась я, не известно чему. Ведь, получив доказательства вины Артема, стану считать его еще большим подлецом. И как мне любить такого подлеца? А и не любить тоже не могу.