SPQR IV. Храм муз - Джон Мэддокс Робертс

Он улыбнулся, обнажив длинные острые зубы.

– Македонцы управляют этой благословенной страной со времен Александра. И теперь мы стали настоящими египтянами. Нет, по моему мнению, бог желает, чтобы отсюда прогнали властных римлян. Однако я всего лишь покорный слуга царя, так что разгадывать божественное пророчество должны жрецы, – и кивнул в сторону Атакса.

Сам же жрец валялся на спине, корчась и подергиваясь, изо рта у него шла пена. Серебряная чаша валялась рядом с ним, и падающий сверху луч света отражался от ее полированного блестящего дна.

– А теперь, римлянин, – продолжил Ахилла, – тебе и твоим друзьям лучше всего убраться отсюда. Мы, александрийцы, особенно когда собираемся вместе, очень подвержены эмоциональным взрывам. Если тут сочтут, что бог велел им изгнать римлян, я не поручусь за вашу безопасность.

– У тебя же добрая сотня солдат! И кто им может противостоять – этот сброд, что торчит снаружи?

Ахилла пожал плечами, и его амуниция угрожающе заскрипела.

– Наша обязанность – оберегать Беренику, а вовсе не компанию римских зевак, которые притащились вместе с нею, чтобы поразвлечься.

– В ее свите находятся две дамы-патрицианки, – напомнил я. – И они, несомненно, находятся под покровительством и защитой дочери Птолемея. – Мы оба обернулись в ту сторону, где Фауста и Юлия помогали ей подняться на ноги. Береника выглядела ненамного лучше жреца. Я и понять не мог, как за такое короткое время можно было так измазаться. Единственное, что мне приходило в голову, что храмовые прислужники не так уж усердно моют здесь пол.

– Конечно, я приложу все усилия, чтобы обеспечить безопасность почетных гостей дочери нашего царя, – заявил Ахилла. – Счастливого пути, римлянин.

Я повернулся к нему спиной и направился к Юлии.

– На улицах могут возникнуть беспорядки, – прошептал я ей на ухо. – Это настоящий заговор против Рима. Держись поближе к Беренике. Ахилла обещал, что обеспечит вашу безопасность, но нам, мужчинам, видимо, придется удирать.

Юлия нахмурилась.

– Но про Рим ведь не было сказано ни слова!

– Да. Все было очень невинно. На что ты готова поспорить, что по городу еще не распространились соответствующие слухи? Пока, дорогая. Увидимся во дворце Птолемея.

С этими словами я бросился бежать. Думаю, Юлия и Фауста будут в безопасности. Они одеты подобно гречанкам, и если им хватит ума не раскрывать рот, то в них никто и не заподозрит знатных патрицианок. А вот наши тоги, коротко остриженные волосы и бритые физиономии выдают нас с головой.

Выбравшись наружу, я увидел, что остальные члены нашей группы нетерпеливо машут мне, призывая поскорее забраться в носилки. Люди в толпе что-то бормотали, невнятно переговаривались и уже начали недобро поглядывать в нашу сторону. Конечно, ни один из них еще ничего не знал о содержании пророчества, и нам было это на руку.

– Залезай скорее, Деций! – крикнул мне Руфус.

Как только я устроился на подушках, носильщики начали продираться сквозь толпу.

– Ну, и что это такое было? – спросил кто-то из посольских. – И что это должно означать?

– Всего лишь то, что вы все должны мне по пятьсот денариев.

– Я протестую! – заявил кто-то. – Этот прокаженный божок вовсе не упоминал Рим!

– О нет, я говорил лишь о том, что пророчество провозгласит о переменах во взаимоотношениях Египта и Рима, – напомнил я. – И вы только что слышали, что Египет станет первым в мире. Это означает, что в стране, где нас совсем недавно осыпали розовыми лепестками, нас будут забрасывать гнилыми финиками!

– Ну, не знаю, этот божок был краток, а его пророчество слишком туманно… – ответил Руфус, пригибаясь, чтобы в него не попал комок верблюжьего навоза. – Я-то ожидал чего-то более существенного.

– Приходится быть кратким, когда устраиваешь подобные ритуальные спектакли и пытаешься обдурить такое количество народа, – сказал я. – Еще пара минут, и мы бы все догадались, в чем состоит трюк с движущимися губами этого идола.

– А действительно, как он это делал? – спросил посольский секретарь. – Зрелище было весьма впечатляющее!

– Вот это действительно представляет интерес. Нам ничего не остается, как это выяснить, – сказал я.

Люди в толпе уже начали тыкать в нас пальцами, а мы еще даже не выбрались на улицу.

– Я что-то не слышал ни единого призыва против Рима, – заметил секретарь.

Нужно отметить, что люди, занимающие подобные посты, давно привыкли слышать такие призывы по всему миру.

– Это потому, что никто из нас не знает египетского, – ответил я. – А храмовые прислужники между тем уже распространяют приукрашенную версию пророчеств Баала-Аримана.

– Кажется, ты подозрительно много знаешь, Деций, – брюзгливо пробурчал Руфус.

– Все, что для этого требуется, это немного ума, – ответил я ему. – И это дело лучше всего предоставить именно мне. Неужели эти носильщики не могут идти быстрее?

На нас еще никто не нападал, но вопли и угрожающие выкрики из толпы, а также град летящих в нас предметов становились все сильнее.

– Полагаю, что могут, – проговорил Руфус и начал что-то искать среди подушек. – Сейчас поглядим, тут где-то должен быть кнут…

При этих словах он вытащил длинный, как хорошая змея, хлыст, сплетенный из кожи носорога, перегнулся через бортик носилок и с силой взмахнул рукой, и хлыст описал в воздухе широкую дугу.

– А ну, пошли быстрее, вы, мерзавцы!

Как оказалось, Рыжий оказался не самым большим специалистом в обращении с хлыстом. При первом же взмахе он вместо рабов ударил себя. У него на спине наливался кровью узкий след, протянувшийся от левой ягодицы до правого плеча. Руфус отвалился назад, на подушки, завывая от боли, а мы так и не смогли удержать взрыв смеха.

– На редкость забавно получилось, – заметил посольский секретарь.

К тому времени толпа становилась все более враждебной. Мы уже выбрались на улицу и почти миновали Серапеум. До людей, скопившихся впереди, еще не донесли божественное откровение, но они, еще ничего не понимая, все равно перекрывали нам дорогу.

– Ну, вот, – услышал я где-то в глубине подушек. – Пора облегчать корабль. Всех рабов – выкинуть.

– Да никогда и ни за что! – взвизгнул Гермес. – Эта толпа готова сожрать любого, у кого римская прическа.

– Наглый ублюдок! – заявил тот же голос. – Надо бы его проучить, Метелл!

– А тебе надо бы протрезветь, – бросил я.

После чего взял кнут, перелез через бортик носилок и спустился по ступенькам лестницы, пока не оказался прямо над плечами носильщиков. Мой хлыст щелкнул в воздухе, его кончик издал громоподобный треск. Владеть кнутом я научился еще в юности у одного колесничего из «красной» команды.