Три с половиной ступеньки - BANIFED

Примечательно то, что со смертью Брежнева действительно была завершена или, точнее сказать, завершалась определенная историческая эпоха советского социализма. В начальные годы его правления в СССР происходили социальные изменения, которые вносили в души людей надежду и веру в завтрашний день. Затем наступил период бездействия, который историки позже назовут временем брежневского застоя. Николай не понимал всего происходящего, но часто задавался вопросом, почему в это время всенародно и повсеместно пропагандировался лозунг о равенстве и братстве, о социальной справедливости, а на самом деле происходили искажения и нарушения, вносившие в сердце не только непонимание, но и невосприятие системы вообще.

Недалеко от районного центра Кашира, на его родной воронежской земле, был крупный свиноводческий комплекс, где одновременно содержалось около тысячи голов. Назывался он «Московский». Судя по названию, вся продукция предназначалась для Москвы. Рядом с Нововоронежем жила и здравствовала крупнейшая птицефабрика. Казалось бы, есть производство, есть продукция своя рядом, но свинину или курицу купить было проблематично даже в таком крупном городе, как Воронеж. И люди заполняли поезда, ехали в Москву, чтобы закупить продукты. А Москва их не любила и называла «мешочниками». И когда это стало уже образом жизни для многих, то Москва стала хитрить, «выбрасывая» продукты питания в продажу в вечернее время. На все это было страшно смотреть. Даже брат Александр, работая на «закрытом» предприятии, иногда угощал Николая дефицитными консервами, сгущенкой, колбасой, конфетами и настоящим «Боржоми». Везде и всюду нужно было иметь знакомства, особенно с теми людьми, которые стояли у распределительной кормушки с дефицитным товаром. А дефицитом было все: начиная от детской пустышки и кончая стройматериалами. Знакомство с такими людьми называлось очень коротким, но для всех понятным словом – блат. Статус простой продавщицы мог быть выше статуса профессора, преподающего в вузе.

Такие перекосы и ценности в социалистическом брежневском периоде вызывали недоумение не только у мыслящих и задумывающихся граждан этой страны, но и за рубежом. СССР был отгорожен от всего мира, поездка за границу (даже в братские социалистические страны) была немыслимым событием для большей части населения. Обязательное изучение иностранного языка в вузе часто считалось лишней тратой времени, так как каждый осознавал, что язык ему совершенно не пригодится, поэтому учили, чтобы получить зачет, и на следующий день забывали. Не было заинтересованности и не было перспективы, поэтому из учебных заведений и выходили неполноценные специалисты, которые могли бы знать иностранный язык, но система их к этому не подталкивала.

Особо сильно никто не переживал смерть Брежнева. Все видели, что в последние годы он болел, не мог нормально говорить, а когда он выступал, то было жалко на него смотреть. Поэтому для Николая было простой неожиданностью то, что он его видел здоровым всего три дня назад, а тут – сообщение о смерти. Скорее, все ожидали, что теперь, после его ухода в мир иной, должны наступить перемены. Никто не знал, какие, но все их хотели. И эти перемены начались с сообщения в программе «Время» имени преемника Брежнева – Андропова Юрия Владимировича.

Таким образом, внешние обстоятельства отодвинули поездку Николая и Ларисы в Нарву, но так как Лариса соскучилась по родным, то, обговорив с Николаем и сообщив родителям, они купили билеты на следующие выходные и в пятницу, двенадцатого ноября, уехали в Нарву. Родители встретили их на вокзале. Как много значит в судьбе человека первая встреча и первое впечатление. Родители Ларисы, Лидия Ивановна и Юрий Николаевич, очень понравились Николаю своей простотой и душевностью, которая может быть только у добрых людей. Они были в гостях всего три дня, но он постоянно чувствовал их заботу и внимание к себе.

Всего полгода назад родители Ларисы получили четырехкомнатную квартиру в новом доме, который находился на окраине города: на выезде в Таллин на улице Раху. Лариса познакомила с бабушкой по маминой линии. Оказалось, что она финка, и говорила она с финским акцентом. Они не застали брата Ларисы Сергея. Его забрали в армию, а у него остались дома жена Галя и маленький сыночек Андрюша. Заходили к ним в гости. Брат Лидии Ивановны, Геннадий, работал на Усть-Нарвской ГРЭС мастером и обещал показать предприятие, когда они приедут в следующий раз. Одним словом, и семья, и родственники произвели впечатление добропорядочных и приятных людей. Юрий Николаевич работал сварщиком в ремонтном доке порта Усть-Нарвы. К их приезду он принес с работы целый пакет вяленой корюшки. Николай ел ее впервые в жизни, она так ему понравилась, что он съел ее чрезмерно много, на второй день на коже даже высыпала аллергия. Остатки пакета с этой вкусной рыбешкой он забрал потом в Москву.

Лариса показала крепость, построенную здесь датчанами в начале XIII века, которой потом владели и Ливонский орден, и Русь, и Швеция, и, конечно, Эстония. Она была строга и компактна, поражала высотой оборонительной стены. Совсем другое впечатление на Николая произвела расположенная на противоположном берегу реки Нарвы Иваногородская крепость – северо-западный оплот Древней Руси на Балтике, построенная в XIV веке. Сразу было видно, что это русское строительство, потому что прослеживалась широта и мощь русского духа. Два города разделяла река, которая когда-то была границей двух народов и двух культур, а эти крепости были напоминанием ныне живущим, что эти культуры и народы противостояли друг другу.

Поездка в Нарву привнесла в жизнь Николая новые впечатления и новые знакомства. И все же для всех родственников Ларисы, как он и предполагал, он был ее парнем, и этот их гостевой визит больше был похож на смотрины. Он об этом сказал Ларисе, но она лишь посмеялась над ним. Через некоторое время Николай перестал об этом думать, и все вернулось в прежнее русло. Только теперь, когда Лариса писала домой письмо или шла на почту, чтобы позвонить, он просил ее передавать от него всем привет.

К концу ноября Николай стал замечать изменения в поведении Ларисы: она стала более замкнутой, задумчивой. Иногда видел, что она мыслями находится где-то далеко. Он подумал, что у нее осенняя хандра, поэтому наступил упадок сил. Старался поддержать ее, приглашал в кино или просто пойти погулять. Она шла с ним, они общались, и казалось, что она оживала в эти моменты, однако у Николая появилось какое-то странное чувство, будто она что-то недоговаривает или скрывает. Он как-то спросил ее об этом. Лариса очень серьезно ответила, что у нее все в порядке и все хорошо. Но именно эта серьезность еще больше насторожила его. И вот, как часто и бывало, они сидели в рабочке, готовились к занятиям. Николай сказал, что скоро вернется, и ушел к Саше Шнайдеру за своей тетрадью с лекциями, которую он одолжил ему еще днем на занятиях. Застал Сашу переписывающим лекцию. Оставалось совсем немного, и Николаю пришлось подождать. Прошло не более пятнадцати минут, когда Николай поднялся на шестой этаж и вышел в коридор. Издали он увидел, как из рабочей комнаты вышел Слава Сучков и сразу свернул на другой лестничный марш, было такое ощущение, что он очень спешил. Слава тоже ПО-шник, с ним у Николая сложились хорошие, товарищеские отношения. Он был членом КПСС и его за глаза (а некоторые и в лицо) называли «коммунякой». Небольшого роста, мордастый. Он был неплохой товарищ. Очень общительный и веселый человек, любил и мог говорить. Спорить с ним было трудно, на одно слово он отвечал тремя.