Первая война за иракскую нефть. Месопотамский театр Первой мировой - Кирилл Копылов

всяческого сострадания»[106]. Очень многие не могли сработаться с генералом. Не было секретом, что Горриндж считал назначение Эйлмера ошибкой и что он сам справился бы с корпусом куда лучше.

Еще одной головной болью Лейка стало повышенное внимание к ситуации в Месопотамии со стороны руководства как в Индии, так и в Лондоне. Провал январской попытки прорыва к Куту вызвал немалую тревогу среди политиков, которые осознали, что представленное в отчетах за предыдущие недели как цепочка неприятных, но не критичных событий, может обернуться катастрофой. Вице-король Индии лорд Хардинг все еще пытался приуменьшить масштаб проблем и в своем письме кабинету министров в Лондон изложил, что используемые военными термины вроде «осада» и «освобождение» вызывают лишь ненужную тревогу и озабоченность и не отражают ситуацию в полной мере. Тем не менее «военный комитет» имперского правительства потребовал полный отчет о ситуации в Ираке, а также о событиях и решениях, которые привели к текущей обстановке на фронте.

Из приятных новостей было лишь то, что Имперский Генштаб выделил для усиления британскую 13-ю пехотную дивизию. Это соединение сформировали из добровольцев китчинеровского набора из Западной Англии. 13-я дивизия была одним из первых подобных подразделений, которые отправились в бой, прибыв в августе 1915 на Галлиполийский полуостров. Бойцы дивизии принимали участие в большинстве тяжелых сражений с момента высадки. В декабре ее вывезли с плацдарма в бухте Сувла, но почти сразу после этого отправили на мыс Геллес, откуда второй раз забрали в январе в самом конце боев. 13-я дивизия в январе 1916 года находилась в Египте с целью отдыха и пополнения, что позволяло передислоцировать ее на Тигр в разумные сроки. Индийский генштаб со своей стороны пообещал в кратчайшие сроки прислать маршевые пополнения для частей, уже находящихся на фронте, и несколько дополнительных бригад.

Характерно, что с османской стороны в Месопотамию уже выдвинулась больше ненужная на Галлиполийском полуострове 2-я пехотная дивизия, за которой следовала оттуда же 26-я дивизия.

К 4 февраля Эйлмер и его новый начальник штаба составили обновленный план по вызволению Таунсенда из котла. Продолжение попыток прорыва через османские позиции в проходе Ханна было признано неправильным. С учетом того что большинство линий османской обороны лежали на левом берегу Тигра, а на правом берегу противник имел лишь одну мощную полосу гораздо ближе к городу, основной удар собирались нанести именно там.

Предполагалось, что часть британских сил отвлечет османов у Ханны, пока основная масса войск совершит быстрый скрытный марш по правому берегу и атакует противника в районе Эс-Синна, пробив к городу коридор, достаточный хотя бы для того, чтобы вывести 6-ю дивизию. В случае если противник дрогнет и, опасаясь быть отрезанным после перерезания Тигра, начнет покидать окопы на левом берегу (на что британцы очень рассчитывали), речь может идти о полном освобождении Кута из османских тисков.

По иронии судьбы 7 февраля 1916 года Таунсенд попросил Эйлмера и Лейка не торопиться с началом атаки. «Если у вас есть малейшие сомнения в конечном результате, то будет разумно подождать, пока все силы соберутся перед началом наступления»[107]. Со своей стороны командир 6-й дивизии был готов провести вылазку из города для отвлечения внимания и сил противника.

Первоначально Эйлмер запланировал новую попытку прорыва уже на 15 февраля, и Лейк согласился с этой датой, но единым фронтом резко выступили против главнокомандующий индийской армией сэр Бошамп-Дафф и начальник Имперского генштаба сэр Уильям Робертсон. Оба они настаивали, что начало атаки надо перенести на 15 марта, дождавшись прибытия всех подкреплений и пополнений, а также обеспечив накопление достаточного количества боеприпасов. Эйлмер и Лейк пытались возразить, приводя аргументы, что к этому сроку османы успеют перебросить на фронт не менее двух, а то и трех дополнительных дивизий, а сама экспедиция начнется в момент максимального разлива рек, что, несомненно, отрицательно скажется на операции. Кроме того, оба высказали глубокие сомнения, что смогут обеспечить нормальное снабжение новых частей за Амарой. Долгая переписка через полмира привела к решению начинать в первых числах марта. К тому времени как раз успевали прибыть маршевые пополнения и две дополнительные пехотные бригады из Индии.

Начальник Имперского штаба вмешался совсем не случайно. 16 февраля боевые действия в Месопотамии официально перешли из ведения индийского командования в имперское. Индийская армия должна была продолжать служить основой для снабжения войск и осуществлять оперативный контроль, но верховная власть теперь принадлежала Лондону. В Индии как среди гражданских чиновников, так и среди военных эту новость восприняли почти как оскорбление. Фактически у них отобрали свою, отдельную от метрополии, войну, которой они с таким увлечением руководили.

Имперский генеральный штаб заодно сформировал и политику в отношении продолжения боевых действий, которая тоже разочаровала индийское руководство:

1) безопасность региона является главной заботой;

2) переброска дополнительных подкреплений в дальнейшем не станет производиться, но будет обеспечено адекватное снабжение;

3) не следует придавать какого бы то ни было особого значения Багдаду или Куту (после его освобождения);

4) наши силы отступят до Амары или Курны, хотя остается вероятность, что подобный отход может вызвать волнения среди племен и добавить трудностей в Персии и Афганистане.

Впервые за долгое время ход кампании определили набором конкретных директив, но даже они оставляли обширное пространство для трактовки и маневра. Оставление Амары противоречило цели защиты нефтяных полей с вышками и нефтепроводов. Оголение границы с Персией могло не просто ухудшить там ситуацию, но и провести антибританских джихадистов транзитом через Персию и Афганистан на северо-западную границу вице-королевства, что грозило внутреннему спокойствию Индии. Последнее стало одним из краеугольных камней и важнейших вопросов всей имперской политики, ради него допускалось применение любых средств.

Пока во внешнем мире спорили и планировали, 6-я дивизия как могла выживала в Куте. Холодная, ветреная и мокрая погода тяжело сказывалась на бойцах, имеющих только летнюю форму одежды. Начальник штаба 18-й бригады майор Данн записал в своем дневнике 21 января: «У войск здесь нет шерстяной одежды, только тонкие индийские мундиры да еще немного теплого нательного белья, и это все, что они имеют»[108]. В таких условиях неудивительно, что среди бойцов, особенно индийцев, началась эпидемия простудных заболеваний и даже обморожений. Более привычные к холодной и промозглой погоде британцы держались куда лучше.

Все бойцы 6-й дивизии жили надеждой на скорое улучшение ситуации. В первые недели января прибытие помощи казалось делом нескольких дней, после снятия осады все надеялись на отправку обратно в Британию или Индию. До середины месяца все солдаты еще получали полновесные пайки. Европейцам полагалось по фунту хлеба и мяса, а