Невинность на спор - Любовь Попова

Москва встречает нас ослепительным светом рекламных баннеров и ночной иллюминацией, которая от слез почти сжигает сетчатку. Ну что ты, Даш.

Все нормально.

Ты ведь знала, что для слез придет свой час. Просто остановила время, чтобы последний раз. Чтобы первый и единственный раз познать, что такое настоящий Марк. Что такое настоящее удовольствие. Секс с любимым.

— Надену в следующий раз… И еще много-много раз, — смеется он непринужденно. По виду кажется действительно счастливым.

Ну конечно. Завалил кабана и доволен. Сволочь! Какая он же он все-таки скотина.

Хочу скинуть с ноги его тяжелую, покрытую тонкой сеткой вен руку, но касание жжет. Распространяет по телу мелкую дрожь волнения, что стягивает лентой горло. Душит. Заставляет задыхаться. Да и доехали мы почти. Еще немного и все закончится.

Вот уже и обветшалое здание общежития, в которое я просила себя завести.

— Точно сюда? – морщит лоб Марк, сильнее сжимая моё бедро. — Может ко мне?

— Зачем? – сипло спрашиваю, еле сдерживая слезы, что комом стоят в горловине.

Надо закончить. Надо просто сказать, что я ничего не забыла. Что освобождаю его от маски благородного рыцаря, в которого он очевидно решил сыграть в связи с освобождением меня от бремени невинности.

У него же девушки как презервативы. На один раз. Значит ему уже не терпится от меня отвязаться. Как можно поверить, что он действительно хочет со мной, возится. Не удивлюсь, если услышу спасибо и свист шин, когда скажу ему о своих планах.

Только еще немного посижу. Еще минутку.

Сейчас. Еще немного повдыхаю его запах. Побуду в кольце его чисто мужской энергетики и отпущу. Свои чувства отпущу как птичку. Пусть летит, пусть сгинет в непогоде.

Рука Марка внезапно поднимается по бедру, заставляя меня потерять нить мысли. Большие пальцы с коротко-стриженными квадратными ногтями разводят ноги, а тело разворачивается ко мне всем невероятной привлекательности корпусом. Разом подавляя своей аурой, что обволакивает меня темно синим, как его глаза цветом. Мучает. Не дает принять правдивое решение.

Прикрываю глаза от удовольствия, когда пальцы ласкают все еще набухшие складочки, потирать клитор, губами щекотать щеку, опалять дыханием. Что же ты делаешь, изверг. Отпусти меня, скажи уже что-нибудь гадкое. Дай вспомнить, что ты не принц из сказки, а конь, которому место в мыловарне. Перестань, убери оттуда пальцы. Потому что это невыносимо. Так горячо. Так сладко. Так…. Неправильно.

— Ты же умная, Малыш. Понимаешь, что мне мало одного раза. Хочешь посмотреть, как мой солдат снова по стойке смирно стоит. Готов к новой схватке.

Хочу. Так хочу, что слезы потоком текут. Так хочу, что нужно оборвать все сейчас, пока я окончательно не погрязла в этой трясине эмоций и безответных чувства

— Одного раза мало? А когда тебе надоест? — спрашивая я, но Марк не понимает вопроса, ласкает меня все настойчивее, уже забирается под свой мокрый свитер, находит грудь, а губами почти целует рот.

— Зачем об этом думать. Почему нельзя просто получать кайф вместе.

— Пока на горизонте не возникнет более выгодный спор? Ты же на кон явно не жвачку ставил.

— Что? – замирает он и отстраняется. – Я что, плохо тебя трахнул? Ты не забыла про это дерьмо.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Нет, Марк, — качаю головой с грустной улыбкой, оправляя свитер, который мне скрывает даже колени. – Трахаешься ты умело. Прям мастерски. Сразу понятно, насколько регулярно ты этим занимаешься. Только вот, это не меняет ничего.

— Да ты охуела! – оглушает меня ревом Марк, но я уже вскрыла ящик Пандоры. Теперь остается только объяснить, что это был не секс-перемирие. А секс-забвение. Первый и последний, сколько бы он не тянул ко мне свои руки. – Я уже проиграл. Это было не ради спора!

— Но спор. Был, — хрипло оглашаю приговор, уворачиваюсь от поцелуя и выхожу из машины. Марк, часто дыша и выпучивая от неверия глаза, даже не пытается меня остановить. И правильно. Теперь я поступила правильно.

****

— Значит решила и дальше купаться в своем жиру?

Оскорбление, яростный хлопок дверцы. В этом весь Марк. Меняет личины за долю секунды. Раз, и он нежный Казанова. Два и он моральный ублюдок. Только вот поздно пить Боржоми, когда валяешься с похмелья. Потому что я видела тебя настоящего. Ты был в моих руках. Один раз.

— А я все ждала, когда ты придешь в себя и вспомнишь о моем весе, — усмехаюсь я, даже не оборачиваюсь. Но разве устроит это нашего мачо? Нет, за ним должно быть последнее слово. Надо добить меня, чтобы не мучилась.

Марк хватает меня за плечо и разворачивает к себе, обнимая пальцами за плечи. Отзеркаливая душевную боль физической.

— Этот спор дерьмо. Забудь про него, — говорит он так зло, что меня саму начинает колотить от эмоций. – Поедем ко мне, завалимся спать, а завтра проснемся и будем весь день трахаться. Разве не этого ты хочешь. Разве не ради этого ты сохла ты по мне два года.

И почему упирается все в слово «секс?»

— Точно. Именно секс был причиной моих душевных страданий. Так у меня между ног чесалось. Но просто трахнуть тебе было меня в лом. Лучше на кон поставить?!

— Да, ведь дело не в споре! — орет он мне в лицо. От потока воздуха я прикрываю глаза, чувствую, что вот-вот расплачусь. Как же грудь узлом стянуло. – Тебе срать на этот спор. Ты даже не наорала на меня. Сама ноги раздвинула. Тебе просто нужно привязать меня посильнее, чтобы трахал только тебя. Или не так?

— А если и так, — отталкиваю. – А если и так! Способен ты разве на отношения кроме разового траха?! Ты вообще способен на чувства!? Или ты настолько закрылся, что не видишь любви, даже ею в тебя кидают.

— Тебе от меня одна любовь и нужна была, чтобы потверже — хватает он мою руку, тянет к паху, но я другой с размаху даю ему оплеуху. Такую, что у самой тут же рука как в огне гореть начинает.

Вижу, что переборщила, но мне нужно было это остановить. Этот поток оскорбительных слов и действий.

Теперь Марк еле сдерживается, чтобы не ударить меня в ответ. И мне даже интересно, что я должна сделать, чтобы это произошло.