Страшный зверь - Фридрих Незнанский

— Если все действительно так плохо?.. Ты можешь передать трубку Косте?

— Да ради бога… Возьми, тебя просит, — он протянул трубку Меркулову.

— Слушаю, Ира, здравствуй… — И пока она говорила, хмуро поглядывал на Саню, а потом как бы подвел итог: — Лучше, если вы сделаете именно так, как он предлагает, я с ним полностью согласен, дело очень опасное. А риск в таких вещах надо исключать полностью, иначе работать невозможно… Да нормально, говорю же, все у него будет нормально! — это сказал уже с легким раздражением, видно, доставала его Ирка. — Сейчас я его отпущу домой до… — он взглянул на часы. — До пяти. Пока, Ирочка.

Костя вернул трубку и, заметив настороженный взгляд Турецкого, объяснил:

— Все о тебе, дураке, заботится. Хоть бы ценил…

— А я чего делаю? — фразой из старого анекдота ответил Саня.

— М-да, вот то-то и оно… чего делаешь… Ну, давай не будем терять дорогого времени, садись, не маячь перед глазами, и рассказывай, что там у вас и как, чтоб я успел обдумать. А во второй половине дня, ты слышал, я жду тебя снова, попробуем договориться с директором службы по наркотикам…

Когда Турецкий закончил свой рассказ и, ответив на несколько уточняющих вопросов Меркулова, поднялся, чтобы уйти, Костя остановил его движением руки. — А с Ригой ты неплохо придумал… дипломат…Я им, пожалуй, помогу с консульством… Сам предупредишь?

— Лучше ты, как большой начальник, которому сверху видней. И от солидного предложения им будет невозможно отказаться. Церемонные, между прочим, женщины.

Костя посмотрел на Саню с большим сомнением, усмехнулся, — мол, ладно заливать! — махнул рукой и закончил традиционно:

— Иди, не мешай работать!

Меркулов проявил завидную оперативность: очевидно, сказалось прежнее мастерство следователя — «важняка». За час до конца, отпущенного им Турецкому «домашнего времени», он позвонил и сказал, что Александра Борисовича к половине шестого вечера ждет заместитель директора ФСКН, поскольку самого на месте не оказалось. Не в службе, а в городе вообще. Как это Косте удалось, оставалось только догадываться, впрочем, он многое умел, когда хотел.

Заодно сообщил, что договорился и с латвийским консульством, точнее, с самим консулом, бывшим сотрудником рижской прокуратуры, объяснил тому ситуацию, и Карл обещал выдать краткосрочные визы всем женщинам в течение часа. И пока Турецкий ехал на Большую Дмитровку, Константин Дмитриевич взял на себя смелость и позвонил и Ванюшиным, и Ирине. Те наверняка уже отправились в консульство, так что билеты будут брать на поздний вечерний поезд.

Турецкий смотрел теперь на «скромного» Костю и улыбался: все-таки удалось его «достать» одним даже упоминанием о Славкиных связях.

— Чего ты смеешься? — словно бы обиделся Меркулов. — Когда речь о жизни, а не всяких там фигли-мигли «турецкого покроя», — это он так уязвил друга, — мы тоже кое-что можем.

Александр Борисович красноречивым взглядом выразил свое восхищение оперативностью Кости и поднялся, чтобы ехать в ФСКН, но Меркулов остановил его жестом.

— Погоди, время у тебя еще есть. Давай обговорим параметры нашей просьбы. Наглеть, Саня, не надо, но и не жди, что они, если даже имеют богатое досье на твоего фигуранта, все немедленно тебе выложат на стол. Не те парни. Постарайся поэтому не напускать на себя важности и попытайся их убедить, что слава тебе не нужна, напротив, даже противопоказана, а делаешь ты это дело лишь в силу вынужденных обстоятельств. Расследование убийства «важняка» из Следственного комитета прокуратуры России, которое ты проводил по согласованию с нами и по договору с его вдовой, подвергшейся серьезной угрозе со стороны убийц, вывело на крупного криминального дельца, у коего торговля наркотиками, — будем пока считать так, — является всего лишь одним из направлений его преступного бизнеса. Мол, есть у нас и другие, куда более серьезные причины заниматься этим фигурантом. И убийства там, и прочее. Так что и все твои усилия в плане прямых интересов их Федеральной службы, пойдут на пользу не тебе, а, в первую очередь, их «конторе». Ну, не этими словами, сам понимаешь, а то с тебя станется.

— Спасибо, учитель, — кивнул Турецкий, — и что бы мы все без тебя делали?..

— Ну, то-то, поезжай…

Костя, надо полагать, в воду глядел. Замдиректора — из новых, Турецкий не был с ним знаком, — проявил сплошное, если так можно выразиться, доброжелательство. И глазом не моргнул, когда услышал фамилию Краев, но по тому, как рука его непроизвольно сделала неосмысленный пасс по абсолютно пустой, полированной крышке письменного стола, Александр Борисович мог бы сказать со стопроцентной уверенностью, что Сергей Венедиктович Сухопалов не только слышал эту фамилию, но, возможно, даже и знаком с ее «носителем». И пока Турецкий «живописал» о всякого рода слухах, которые он выдавал за подлинную информацию, добытую лично им во время проведения следственных действий, ни словом не касаясь проблемы наркотиков, лицо заместителя директора службы было устало непроницаемым. Все это было ему неинтересно. И когда в одной из пауз Турецкий словно бы переводил дыхание, чтобы продолжить рассказ о своих мытарствах, Сергей Венедиктович не очень вежливо, как сильно занятый и очень серьезный «государственный» человек, не любящий терять времени попусту, не очень вежливо перебил его:

— Это все, наверное, интересно частному сыску, но давайте вернемся к нашей теме, которую мы обговорили с заместителем генерального прокурора. Выкладывайте, какая информация у вас имеется о противозаконной торговле наркотиками господина Краева? Желательно, чтобы вы также проинформировали нас, откуда она получена, надежными ли являются источники и так далее. Вам, как бывшему опытному следователю, естественно, должен быть хорошо известен уровень ответственности за распространение недостоверной информации…

«Оп-па! — сказал себе Турецкий. — Сразу два таких дешевых прокола в одной фразе указывают на то, что этот зам либо уже повязан с потрохами, либо просто дурак. Но, может быть, и то, и другое — в одном стакане. В любом случае, он, не ведая того, выдал себя. Во-первых, он совершил ошибку, назвав меня бывшим опытным следователем. Так бывшим или опытным? Умные люди такие глупые ошибки не делают. Значит, наводил справки второпях, но так до конца и не узнал, почему Генеральная прокуратура не сама занимается расследованием убийства своего сотрудника, а поручила это мне. Точно та же ошибка была и у Краева — один к одному. Отсюда — второй вывод: этот зам не только слышал фамилию Краева, но и знает его лично. На что, в свою очередь, указывает третий пункт: фраза об ответственности за распространение недостоверной, то бишь непроверенной информации. Такая идея могла прийти в голову только адвокату Краева. Либо Сухопалов уже информирован о репортаже на краснопольском телевидении. А почему он должен быть в курсе? А потому, что и сам повязан с Краевым. И здесь возникает четвертое: с какой стати я должен „выкладывать“ ему сведения о наркоторговле Краева и своих источниках? Вот и получается: умный, умный, а дурак. Сам себя „переиграл“. Значит, мы с Костей вытащили пустышку. Что ж, отрицательный результат — тоже результат, будем хоть знать, с кем имеем дело…».