Эона. Последняя заклинательница драконов - Элисон Гудман

Ловким движением Юсо перевернул клинок и сместил руку, превращая тяжелую рукоять в дубинку. Рико напрягся.

– Юсо, нет! – крикнула я.

– Я служу его величеству, – напомнил капитан и направился к нам.

Рико поднял на него глаза, но в них не было мольбы. Лишь безысходность.

Я обернулась к Киго:

– Он твой подданный. Он верен тебе.

Император покачал головой:

– Он твой подданный. Забери его волю.

– Зачем?

Киго посмотрел на Юсо и приказал:

– Давай.

Тот отвел руку с мечом, выстраивая удар. Дыхание Рико участилось – он приготовился, стиснув зубы.

– Стой! – Я вклинилась между ними.

Островитянин отшатнулся:

– Моя леди, прошу, не надо.

– Мне жаль, Рико. – Я направила свою энергию на поиск его жизненной силы. – Прости меня.

Под стук собственного сердца и отыскала бешеную пульсацию ярости и страха Рико и переплела ее со своей хуа. В его глазах вспыхнула наша связь. Островитянин ахнул, когда безжалостное слияние завершилось, и упал на колени. Его энергия хлынула ко мне. Вся его немалая мощь была в моей власти.

Кто-то жестко схватил меня за руку и развернул.

Киго.

Я покачнулась, все еще потерянная в потоке энергии. Император снова потянул меня вверх и сжал мою челюсть, удерживая на ногах.

– Ты исцеляла меня? – Он был так близко, что я едва могла сосредоточиться. – Ты исцеляла меня?

Темный страх из его глаз проник в поток силы.

– Нет! – Связь с Рико оборвалась. Островитянин рухнул на пол, а я обмякла, внезапно лишившись энергии. – Нет. Я тебя не исцеляла. Не исцеляла!

Киго подхватил меня и прижал к груди. Я чувствовала под щекой биение его сердца, а императорская жемчужина была почти у меня перед глазами. Я смотрела на ее бледную красоту, но потрясение от разорванной связи оказалось сильнее, чем желание прикоснуться к камню.

Киго гладил меня по затылку и шее.

– Все хорошо, – пробормотал он мне в волосы. А потом обратился к Юсо: – Видишь, она не властна надо мной. И я не ощутил ее связи с Рико. Ты доволен?

Капитан убрал меч:

– Насколько это возможно, если учесть, что мы ничего не знаем о ее способностях.

– Тогда убирайся, – приказал Киго. – И забери с собой Рико. Пусть его осмотрит лекарь.

Смысл слов Киго наконец вывел меня из оцепенения, и я подняла голову:

– Ты сделал это, чтобы проверить, лечила ли я тебя?

Внутри вспыхнула новая энергия – гнев. Ни чей-то еще, а мой собственный.

Я ударила Киго кулаком в грудь:

– Отпусти!

Император усилил хватку, не давая мне уйти:

– Я должен был убедиться.

– Ты мог просто спросить!

Я снова ударила его, лишь бы хоть как-то отплатить ему болью за боль. Киго перехватил мое запястье. На сей раз отнюдь не нежным прикосновением.

– Юсо, – процедил он сквозь зубы, – пошел вон. Немедленно!

Капитан поднял Рико на ноги и потащил прочь из пещеры. Киго силой опустил мою руку вниз.

– Не бей меня, – предостерег он. – Я твой император.

– А я твоя нейзо. Это хоть что-то значит?

– Мне пришлось доказать, что ты меня не исцеляла.

– Как бы я смогла? – возмутилась я. – Я бы уничтожила весь лагерь, как прежде рыбацкий поселок.

– Меня там не было, Эона. А все очевидцы – твои люди. Я должен был доказать, что все еще хозяин собственной воли.

– Почему ты просто не доверился мне? Я бы сказала правду.

– Этого мало, – резко сказал Киго. – Я хотел доказать это Юсо.

– Почему? Чем он так важен?

– Его обязанность – защищать меня. Защищать трон. Он должен был убедиться, что я ничем не скомпрометирован. – Я замерла, уловив мольбу в его глазах. – Это касается не только нас двоих, Эона. Каждый мой шаг влияет на положение империи. Так было всю мою жизнь. А теперь и твои поступки влияют на нее тоже.

Киго помедлил и вдруг обхватил мою щеку; его нежные губы оказались так близко к моим…

– Знаю, ты новичок в нашем мире чинов и власти, но ты должна понять: империя гораздо важнее, чем мужчина и женщина, – прошептал император. – Важнее, чем все наши желания и чувства.

Я отпрянула, собирая свои обиды и негодование в прочный щит:

– Это не оправдание для жестокости и бесчестия.

Киго дернулся, и дикая, озлобленная часть меня возликовала.

– Думаешь, я был жесток? – Он отпустил мое запястье и отстранился. – Война с моим дядей только началась, Эона. И мой поступок само воплощение чести в сравнении с тем, что нас ждет дальше.

– Так вот по какому нравственному мерилу ты собираешься оценивать все свои действия? – спросила я. – Тогда, без сомнения, все твои цели поддадутся так же легко, как гнется зеленый бамбук.

Киго горько рассмеялся:

– Это слова нейзо? Или просто женская обида заговорила в тебе?

– Ты явно мне не доверяешь. Возможно, мне не стоит быть твоей нейзо.

Голос сорвался. Мы оба знали, что я говорю не только о высоком положении.

– Может быть, ты права.

Теперь вздрогнула уже я. Киго медленно двинулся к столу. Я неотрывно смотрела ему в спину. Дура, позволила себе поверить, будто он меня ценит…

– Поклянись своей честью, что никогда не станешь лечить меня, – наконец потребовал Киго.

– Похоже, честь для тебя не имеет значения, так что я дам тебе нечто получше, – ответила я, не сумев сдержать едкую боль в голосе. – Я клянусь своей жизнью.

Император нащупал рукой жемчужину в своем горле:

– Эона, меня с рождения учили никому всецело не доверять. – Слова прозвучали так тихо, что я едва их услышала даже с расстояния в несколько шагов.

Возможно, это было своего рода извинение, но я не собиралась его принимать.

– Я тоже с трудом доверяю людям, – сказала я. – Особенно когда меня предают.

Я видела, что задела Киго. Глубоко. Какое-то время он не двигался, но наконец промолвил:

– Тогда хорошо, что послушание не требует доверия. – Затем склонился над картой и прижал край пергамента кулаком. – Скажи Виктору и его людям, чтобы вернулись.

Я поклонилась и попятилась из пещеры, изо всех сил цепляясь за свой гнев, лишь бы не дать пролиться слезам.

Несколько мгновений я просто стояла перед выходом из пещеры, прижав к мокрому лицу мягкий рукав платья. И не слыша за спиной шагов. Ну разумеется, император никогда ни за кем не погонится, тем более за женщиной. Зато снаружи доносились голоса мужчин, нетерпеливо ожидавших, когда их снова позовут. Выходить к ним не хотелось, но выбора не было. Я оправила платье, указательным пальцем вытерла глаза и шагнула вперед.