Загадка о морском пейзаже - Антон Кротков

Впечатленный столь дружественным жестом, Александр III – лидер авторитарной империи, согласился пойти на союз с демократической республикой. Европа пребывала в изумлении. Германия же вела себя как неверная жена, которая открыто ищет связи на стороне и в то же время ревниво следит, чтобы брошенный муж не подыскал ей замену. Когда о франко-русских переговорах узнали в Берлине, русскому послу ясно дали понять, что Германия не станет спокойно наблюдать за созданием не дружественного ей союза. И немцы не замедлили предпринять целый ряд враждебных шагов в отношении восточного соседа, в том числе пригрозили началом таможенной войны. В немецких газетах была развернута антироссийская кампания.

Впрочем, объективно говоря, Германии действительно было чего опасаться. В предварительной консультативной переписке между дипломатическими ведомствами России и Франции обсуждалось, что заключившие союз страны возьмут на себя обязательство немедленно оказать военную помощь своему союзнику, если он подвергнется нападению со стороны третьего государства.

Известие, что в июле в Кронштадт с визитом прибудет эскадра адмирала Авелана, должно было подтолкнуть немцев к решительным действиям. Так что версия о готовящейся атаке германских миноносцев никому из специалистов не казалась фантастической.

Правда, Вильмонта смущало, что обнаруженные при обыске в квартире адъютанта документы оказались либо незашифрованными, либо при их составлении использовался очень простой шифр, вроде того, коим были закодированы записи в блокноте арестованного художника. Трудно было поверить, что одна из сильнейших разведок мира при подготовке столь важной операции применяет непрофессиональные коды, крайне неустойчивые к расшифровке.

Однако на фоне замаячившего на горизонте призрака германской агрессии, кого из высокого начальства могли заинтересовать сомнения какого-то капитана контрразведки?! Тем более что угроза с каждым днем приобретала все более конкретные очертания: некоторые найденные в квартире адъютанта и расшифрованные сообщения прямо указывали на то, что обладающий, в силу своего служебного положения, доступом к самой секретной информации, помощник гельсингфорского адмирала мог регулярно докладывать своим хозяевам о местонахождении и передвижениях конкретных боевых кораблей и царской яхты. Например, одно присланное ему задание гласило: «Следи за крейсерами. Дай знать, когда они выйдут в Либаву». Именно из дивизии крейсеров выделялись главные силы для охраны «Полярной звезды» во время ее выходов в море!

Многие влиятельные силы в Петербурге и в Париже были заинтересованы в раздувании так кстати подвернувшейся им шпионской истории. Если это и была талантливая инсценировка, то очень своевременная. Образно выражаясь, сухие дрова давно ожидали, когда кто-нибудь поднесет к ним зажженную спичку. Стремительно идущая путем модернизации и богатеющая на этом пути, Франция постепенно превращалась в главного экономического донора дряхлеющей Российской империи. Французские финансисты очень ловко сыграли на ухудшении русско-германских отношений. Парижские банки быстро скупили русские ценные бумаги, выброшенные на фондовый рынок Германии.

В 1888 году на Парижской бирже были выпущены облигации первого русского займа на сумму в 500 миллионов франков. За ним последовали займы 1889, 1890 и нынешнего 1891 года – соответственно на суммы 700 миллионов, 1200 миллионов и 1450 миллионов франков. Французский капитал в короткое время стал главным кредитором России. И в военном отношении рассчитывающая на медовый месяц с великим северным союзником Франция стремилась оттеснить ее прежнюю «любовницу» Германию. И хотя на судоверфях Круппа по-прежнему ежегодно строилось по шесть новых броненосцев для России, французский «пушечный король» Шнейдер-Крезо уверенно оттеснял Круппа в борьбе за русские заказы.

Три года назад, в 1888-м, приехавший в Париж с неофициальным визитом брат Александра III Великий князь Владимир Александрович сумел разместить по французским военным заводам заказ на изготовление 500 тысяч винтовок для русской армии.

Французский капитал активно инвестировался в Российские акционерные предприятия. Благодаря французским деньгам Россия из страны бездорожья превращалась в крупнейшую железнодорожную державу. Около четверти всех французских инвестиций за пределами страны приходилось на Россию.

* * *

Вполне естественно, что крупные финансисты и с той и с другой стороны были кровно заинтересованы в укреплении сотрудничества своих стран и щедро оплачивали услуги своих лоббистов, в том числе в военном ведомстве и разведке. Подвернувшийся скандал с участием немцев накануне подписания русско-французского договора стал для них подарком. Поэтому, как ни пыталась полиция предотвратить утечку информации, касающейся дела погибшего адъютанта, это оказалось невозможно. Слишком много лиц было вовлечено в расследование, и слишком влиятельны были те, кто желал огласки, чтобы тайну удалось сохранить. Впрочем, если газеты какое-то время не решались нарушить цензурный запрет на публикации на данную тему (впрочем, газетчики соблюдали молчание недолго), то обыкновенным обывателям рот было не закрыть.

Вскоре по Гельсингфорсу поползли страшные слухи, что город наводнен немецкими шпионами. Что якобы здесь действовали германские агенты, которые выдавали себя за брадобреев. Обслуживая морских офицеров, цирюльники выведывали у них военные секреты. Среди домашней прислуги важных чинов тоже, мол, чуть ли не все поголовно предатели, которые в спокойной обстановке фотографировали и переписывали секретные документы, очень часто небрежно хранившиеся генералами и адмиралами.

Страшные истории про вездесущих тевтонских соглядатаев рассказывали не только на рынках и в кабаках, но и в интеллектуальных гостиных. Посетив в эти дни очередной творческий вечер на даче у Вельской, Анри узнал от встревоженной поэтессы, что буквально на днях все ее знакомые ожидают высадки немецкого десанта:

– Эти германцы настоящие варвары и, конечно, первым делом бросятся насиловать женщин, – мрачно убеждала Вельская контрразведчика, опешившего от такой информированности литераторши.

Лицо у Анны Константиновны при этом было очень серьезное, даже трагическое. Ее муж тоже был очень напуган и вторил супруге:

– Да, да, Аннушка, ты права! Они и мужчин не пощадят. Им будет все равно: военный перед ними или человек искусства. Надо срочно паковать чемоданы и бежать – в Москву или даже лучше в Казань к тетке. Да-с, пока еще не поздно… Их офицеры точно отдадут Гельсингфорс на разграбление своей солдатне. А потом может настать черед и Петербурга.

– Уверяю вас, вам нечего бояться! – попытался успокоить не на шутку взволнованную пару Вильмонт. – Гельсингфорс серьезно укреплен с моря, здесь стоит мощная эскадра. Так что нет повода куда-то бежать.

– Зачем вы говорите нам неправду! – Поэтесса с упреком взглянула на Вильмонта. – Все офицеры в городе об этом знают, только делают вид, что ничего страшного не происходит, чтобы не выглядеть малодушными и не сеять панику. Но со мной-то вы могли бы быть откровенным. Я полагала, что мы с вами друзья. А вы!

– Но с чего вы взяли, Анна Константиновна, что все так страшно?