📚 Hub Books: Онлайн-чтение книгДетская прозаПредпоследняя передряга - Лемони Сникет

Предпоследняя передряга - Лемони Сникет

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+
1 ... 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47
Перейти на страницу:

— Если они по-настоящему благородны, то не станут больше с нами дружить, — сказал Клаус.

Вайолет кивнула, и на глаза ей навернулись слезы.

— Ты прав, — признала она. — Мы убили человека.

— Случайность, — твёрдо возразила Солнышко.

— И сожгли отель, — добавил Клаус.

— Сигнал, — сказала Солнышко.

— У нас были добрые намерения, но мы совершали недобрые поступки, — сказала Вайолет.

— Мы хотим быть благородными, но нам пришлось совершить злодейства, — сказал Клаус.

— Мы достаточно благородны, — сказала Солнышко, но тут здание снова содрогнулось, словно качая головой в знак протеста.

Вайолет вцепилась в фигуру на носу, а Клаус и Солнышко вцепились друг в друга, потому что лодка стала колотиться о края бассейна.

— Помогите! — крикнула Вайолет взрослым, которые все глядели на дым. — Хватайте лопатки и толкайте лодку к краю крыши!

— Раскомандовалась! — фыркнул Граф Олаф, однако вместе с судьёй направился к тому углу солярия, где стояли лопатки, отражая послеполуденное солнце и задымленное небо.

Взрослые взяли по лопатке и стали тыкать ими в лодку, как тыкают в паука, когда хотят выгнать его из ванны. Бум! Бум! Лодка несколько раз ударилась о край бассейна, а затем выскочила из него и с долгим скрежетом медленно съехала к краю крыши. Бодлеры крепко держались за борта, и вот носовая часть лодки миновала зеркала солярия и нависла над пустотой, где не было ничего, кроме дыма. Лодка тихонько покачивалась, чудом балансируя между отелем и раскинувшимся внизу морем.

— Забирайтесь! — крикнула Вайолет, потуже затягивая узлы.

— Конечно заберусь! — объявил Олаф, прищурясь на водолазный шлем на носу лодки. — Я же капитан этого судна!

И он швырнул лопатку на палубу, едва не попав в Клауса и Солнышко, а затем залез в лодку, из-за чего она угрожающе закачалась на краю крыши.

— И вы тоже, судья Штраус! — позвал Клаус, но судья отложила лопатку и печально взглянула на детей.

— Нет, — сказала она, и дети увидели, что она плачет. — Я не поплыву с вами. Это было бы нечестно.

— Что же нам делать? — спросила Солнышко, но судья Штраус лишь покачала головой.

— Я не стану убегать с места преступления, — сказала она. — А вы, дети, должны отправиться со мной, и мы все объясним полиции.

— Полиция нам не поверит, — сказала Вайолет, держа парашютный тормоз наготове. — К тому же в её ряды могли затесаться враги — как негодяи в Верховный Суд.

— Возможно, но это не повод убегать, — сказала судья.

Граф Олаф огрел бывшую соседку презрительным взглядом и повернулся к Бодлерам.

— Ну и пусть себе горит, как свечка, если ей так хочется, — сказал он, — а нам пора отправляться.

Судья Штраус глубоко вздохнула, а потом шагнула вперёд и положила руку на кошмарную деревянную фигуру на носу лодки, словно собиралась затащить все судно обратно на крышу.

— Иногда говорят, что дети из разрушенных семей самой судьбой обречены на преступное будущее, — сказала она сквозь слезы. — Пусть ваша судьба будет совсем не такая, Бодлеры.

Клаус стоял у мачты, привязывая снасти.

— У нас нет другой семьи, кроме нас самих, и другого дома, кроме этой лодки, — сказал он.

— Все это время я следила за вами, — сказала судья, крепче сжимая пальцы на деревянной фигуре. — И вам постоянно удавалось ускользнуть от меня — с того самого мига, когда мистер По увёз вас из театра в своей машине, до того момента, когда Кит Сникет провезла вас в такси через живую изгородь. Я не отпущу вас, Бодлеры!

Солнышко шагнула к судье, и на секунду старшим Бодлерам показалось, будто она собирается вылезти из лодки. Но она лишь взглянула в полные слез глаза судьи и улыбнулась ей печально-печально.

— Чао-какао, — сказала младшая Бодлер, открыла рот и укусила судью в руку.

Предпоследняя передряга

С криком боли и досады судья Штраус разжала пальцы, и здание снова содрогнулось, свалив судью с ног, а лодку с крыши в то самое мгновение, когда часы отеля «Развязка» пробили в последний раз.

«Не так! Не так! Не так!» — трижды пробили часы, и трое Бодлеров с криком устремились навстречу морским волнам, и даже Граф Олаф завопил: «Мамочка!» — поскольку на один ужасный миг им показалось, что удача отвернулась от них окончательно и что сейчас лодка разобьётся в щепки из-за силы тяжести. Но тут Вайолет отпустила грязные простыни, и в небо взвился парашютный тормоз, похожий на очередной клуб дыма, а Клаус повернул парус и поймал ветер, и лодка перестала падать и начала парить, словно птица, поймавшая восходящие потоки воздуха и решившая дать крыльям отдохнуть, особенно если она устала, так как долго несла тяжёлый и важный груз. Несколько секунд лодка плыла по воздуху, словно ковёр-самолёт из волшебной сказки, и Бодлеры, несмотря на ужас и панику, не могли не восхититься при мысли о том, как чудесно они спаслись. Ещё на один ужасный миг, когда лодка плюхнулась в воду, им показалось, Что сейчас они утонут, как утонул в пруду Дьюи Денуман, унося с собой все тайны своего подводного каталога и оставив любимую женщину беременной и отчаявшейся. Но тут парус развернулся, фигура на носу выровнялась, и Олаф поднял лопатку и вручил её Солнышку.

— Давай греби, — велел он и загоготал, сверкая глазами. — Ну вот, сироты, наконец-то вы в моих руках, — заявил он. — Мы с вами в одной лодке.

Бодлеры поглядели сначала на негодяя, а потом на берег. На миг им захотелось прыгнуть за борт и вплавь добраться до города, чтобы оказаться подальше от Олафа. Но когда они поглядели на дым, который валил из окон отеля, и на пламя, которое вилось вокруг лилий и мха, выращенных на стенах искусным садовником, то поняли, что на суше так же опасно. Дети видели стоявшие вокруг отеля крошечные фигурки, которые яростно махали руками в сторону моря, и видели, как содрогается здание. Судя по всему, отель был готов вот-вот обрушиться, и детям хотелось оказаться от этого подальше. Дьюи заверил их, что им больше не придётся скитаться по морям, по волнам, но сейчас именно морские волны стали для Бодлеров последним убежищем.

Ричард Райт, американский романист реалистического направления, в своём самом прославленном романе «Родной сын» задаёт знаменитый непостижимый вопрос. «Кто знает, — спрашивает он, — не окажется ли одного крошечного потрясения, которое нарушит хрупкий баланс между социальными установлениями и неуёмней алчностью, довольно для того, чтобы в наших столицах обрушились все небоскрёбы?» Прочитать этот вопрос не так-то просто, и звучит он так, как будто это некий шифр, однако после долгих исследований я смог извлечь из этих таинственных слов определённый смысл. Например, «социальные установления» — это слова, которые, вероятно, относятся к тем системам, с помощью которых люди организуют свою жизнь, в частности к Десятичной Системе Дьюи или к процессам Верховного Суда, на которых присутствующих заставляют завязать глаза. А «неумная алчность» — это слова, которые, вероятно, относятся к тому, чем люди стремятся обладать, например к бодлеровскому состоянию, сахарнице или убежищу, которое одинокие усталые сироты могут назвать своим домом. Видимо, мистер Райт, задавая этот вопрос, хотел спросить, не может ли крошечное событие, вроде камешка, брошенного в пруд, привести к тому, что по всем системам мира побегут круги, и потрясти основы того, к чему стремится человечество, пока все эти круги и потрясения не обрушат что-нибудь громадное вроде здания.

1 ... 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47
Перейти на страницу:

Комментарии

Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!

Никто еще не прокомментировал. Хотите быть первым, кто выскажется?