Все девочки взрослеют - Дженнифер Уайнер

Когда музыка закончилась, я порылась в обувной коробке в поисках другой кассеты. Там лежало штук шесть кассет «Топ-40» за 1982 год и кассета с этикеткой «Чтение 1974», буквы были написаны мелким косым почерком, которого я не видела прежде. Мне стало интересно. Я вставила кассету в магнитофон и нажала на «Пуск».

— Давным-давно страной правила прекрасная, но злая королева, — раздался низкий мужской голос.

На секунду мне показалось, что это отец.

— Не читай про ведьму! — попросил детский голосок.

«Мать?» — предположила я.

— Кто же даст Белоснежке отравленное яблоко, если не будет ведьмы? — возразил другой детский голосок. — Без ведьмы она не попадет в хрустальный гроб, а значит, не встретит принца!

Я улыбнулась: вот это точно мама.

— Ладно, пропущу эту часть, — примиряюще произнес мужчина.

По спине пробежала дрожь. Я поняла, что слышу дедушку.

— Но тогда получится чепуха!

— Хорошо, прочту ее быстро.

— Очень быстро, — уточнила Элль.

— Малышня, — вклинилась женщина, моя бабушка.

— Ш-ш-ш, — велел мужчина. — У королевы было волшебное зеркало. Каждый вечер она смотрелась в него и спрашивала: «Зеркало, зеркало на стене, кто всех милее в нашей стране?»

— Милее — в смысле, красивее, — важно пояснила мать.

— А я красивая? — спросила тетя Элль.

— Конечно, — заверил дедушка. — Обе мои девочки — настоящие красавицы.

Я прослушала всю кассету: «Белоснежку», «Красную Шапочку» и «Там, где живут чудовища». Тетя Элль без конца приставала с вопросом, будет ли она красивой, когда вырастет. Мать, похоже, больше интересовало, подадут ли на завтрак гренки. Однако дедушка ни разу не потерял терпение. Он отвечал спокойно и добродушно. Его голос звучал приятно. Более чем приятно. Восхитительно.

Когда кассета закончилась, я сунула ее в рюкзак. Это Ключ… хотя я и не знала к чему.

Когда я спустилась, мать и бабушка Энн сидели за столом, сблизив головы, и тихо беседовали. В пять часов бабушка вынула запеканку.

— Останься на ужин, — предложила она.

— Нет, спасибо, — хором отозвались мы с мамой.

Мать улыбнулась мне, и на мгновение все стало как прежде, когда я была маленькой. До того, как я поцеловалась с парнем, пересела за новый обеденный стол и набрала имя мамы в Интернете. До того, как я прочла «Большие девочки не плачут».

Затем я отвернулась, а мать сказала:

— Серьезно, ма, судя по запаху, кто-то заполз к тебе в духовку и сдох там.

— Вот только грубить не надо, — возмутилась бабушка Энн. — Моне нравятся мои запеканки.

— Меня это не касается, — улыбнулась мама. — Увидимся завтра.

Я застегнула рюкзак, проверила, лежит ли кассета в кармане, поцеловала бабушку и вышла на улицу, где ждал мини-вэн.

— Ремень, — велела мать, сдавая назад по новехонькой широкой подъездной дорожке, вдоль которой выстроились коренастые сосенки.

Я пристегнулась, поглядывая на мать. Что случилось с мужчиной, читавшим ей сказки? Мать когда-нибудь ненавидела родителей? Воровала крем от морщин? Стыдилась себя и своего происхождения? «Кто ты? — размышляла я. — Кто ты и кто я?» Мать вцепилась в руль и уставилась на дорогу.

— Давай заедем в книжный, — попросила я, когда мы вернулись в город.

— Конечно. Что тебе нужно?

— «Повелитель мух».

— Он есть у нас дома. Я читала в твоем возрасте. — Мать улыбнулась в надежде на ответную улыбку. — Ну, знаешь, когда динозавры бродили по земле.

— Ха-ха.

«В моем возрасте, — подумала я, — ты позволила шестнадцатилетнему парню залезть к тебе в трусики. Или, по крайней мере, твоей героине».

— Да, но он весь исчеркан, — возразила я и включила радио, чтобы не разговаривать с матерью.

Она тоже молчала, пока не высадила меня перед «Барнс энд Ноубл» на Уолнат-стрит.

— Встану перед «Риттенхаус». Позвони мне, когда освободишься.

Я пообещала позвонить и зашла в книжный. Найти «Повелителя мух» оказалось несложно. Я заплатила и выглянула в окно. Мини-вэна нигде не было видно. Я сунула пакет под мышку и перебежала через улицу. Над дверью косметического магазина прозвенел колокольчик. Три продавщицы в белой униформе посмотрели на меня.

— Чем могу помочь? — обратилась ко мне одна из них с дружелюбной улыбкой.

Она была совсем молоденькой, с коротким светлым «бобом» до плеч. На тыльной стороне ее ладони красовались полоски разных оттенков розового.

Я набрала в грудь побольше воздуха.

— Гм, — начала я. — Пару недель назад я заходила к вам и положила это в карман. Хотела заплатить, но забыла.

Я вынула крем от морщин.

— Девятнадцать девяносто пять, — спокойно сказала девушка-продавец.

Я достала из кармана двадцать долларов.

— Плюс налог.

Я добавила пару мятых долларовых бумажек.

— Извините, — напоследок бросила я и выскочила за дверь, не дожидаясь сдачи.

Как уговорить младшую сестру на время одолжить вам матку? Что ей подарить, чтобы она согласилась? Отличный вопрос для Энн Лэндерс[69], жаль только, она умерла и не может ответить.

Мы с Питером послали анкету в «Открытые сердца» вместе с налоговыми декларациями и регистрационным взносом. Тем временем я втайне пыталась найти женщину в своем окружении. Элль идеально подходит. У нее есть нужные части тела. У меня — деньги. Если малыша выносит сестра, не придется прибегать к чужой помощи. Весьма разумно. Вот только непонятно, с чего начать разговор.

Я помогаю в библиотеке и больнице и потому знаю о так называемых «просьбах» — попытках разлучить богачей с частью их состояний. Шесть лет назад я входила в комитет из трех человек. Мы отправились в Раднор просить у закатившейся телезвезды умопомрачительные деньги — пятнадцать миллионов долларов. По крайней мере, для меня умопомрачительные. Но бывшая звезда — властный мужчина лет шестидесяти с седеющими висками и полной стеной наград — согласилась подписать чек, даже не моргнув. С другой стороны, ему только что вчинили иск за сексуальные домогательства на телевикторине, на которой он когда-то подменял ведущего. А наш чек принес ему весьма хорошие отзывы в прессе.

Я много лет прошу у незнакомых, знакомых и друзей деньги, время, вещи — от «ушей Амана»[70]для парада дошколят в Пурим до тысяч долларов на новую комнату отдыха в детскую больницу. И тем не менее, переодеваясь в тяжелый белый халат в мозаичной сине-зеленой раздевалке роскошного спа-салона, я понимала, что никогда еще не обращалась со столь необычной просьбой.