Главред: назад в СССР - Антон Дмитриевич Емельянов

— Хм, — задумался Краюхин. — Вот нравишься ты мне, Кашеваров. Не знаю, что в тебе изменилось, но ты какой-то наглый стал… В хорошем смысле, как бы странно это ни звучало. Далеко пойти можешь.

Последняя фраза прозвучала двусмысленно. То ли как похвала, то ли как угроза.

— Это значит да? — невозмутимо уточнил я.

— Поговорю я с тобой, Евгений Семенович, — добродушно расхохотался Краюхин. — Точно не сегодня, но в ближайшее время. Снежана тебе позвонит и назначит время.

— Спасибо, Анатолий Петрович, — поблагодарил я.

Хотелось сразу спросить о возможности запустить вечерний выпуск газеты, но я все же решил отложить это до личной встречи. По телефону не все можно обсуждать, к тому же во время интервью Краюхин будет располагать большим количеством времени. Да и у меня найдется больше возможностей расписать идею. Тем более что до конца года мне на это точно денег не выделят, надо же все спланировать, встроить бюджет. Целая морока, впрочем, как и в будущем.

Едва я успел распрощаться с первым секретарем и положить трубку, как раздался звонок — это был Апшилава. Четко спустя тридцать минут, как по кремлевским курантам.

— Евгений Семенович? — уточнил он. — У вас как со временем — располагаете?

— Вполне, — подтвердил я.

— Тогда берите машину и приезжайте в кафе «Березка», — предложил Эдик. — Мы вас там будем ждать.

Он не сказал, кто еще с ним и на какую тему будет встреча, но я и так догадался. Скоро мне предстоит знакомство с товарищем из ОБХСС. Я попросил Валечку организовать мне машину и через минуту уже спускался, так как для руководства газеты служебный автомобиль всегда стоял под парами.

Я поприветствовал водителя — сегодня был не Сева, а мой тезка Евгений, представительный мужчина, больше похожий на доктора или директора завода. Черная «Волга» мягко тронулась, и мы под песню о водолазе в карельских скалах[35] поехали по заснеженному Андроповску. Я, кстати, по этим улицам еще не ездил и теперь рассматривал их во все глаза, чем наверняка удивил шофера — кому интересны места, где мало что меняется за десятки лет? Но лично для меня все вокруг было удивительно красиво.

И дело не только в том, что в моей прошлой жизни Любгород выглядел по-другому. Я помню, что в детстве зима наступала гораздо раньше, а снегу наваливало столько, что мы порой проделывали в сугробах целые туннели. Вот сейчас вроде конец октября, но ощущение, что дело уже к настоящей зиме. Белые хлопья так и падали с неба, кружились и не таяли. Рука потянулась к смартфону, чтобы посмотреть погоду на ближайшие пару дней, и я мысленно рассмеялся, в очередной раз поймав себя на старой привычке.

— Мы на месте, Евгений Семенович, — отвлек меня от рассуждений мой тезка. — «Березка» прямо перед нами.

Глава 35.

Я поблагодарил водителя и вышел наружу. В будущем это здание пустовало, для него долго не могли найти собственника, и оно медленно разрушалось. А в восьмидесятых в нем располагалось довольно популярное городское кафе. Построили его еще во времена хрущевской оттепели, когда в архитектуре начал преобладать минимализм. Потому-то «Березка» и выглядела как типичное советское одноэтажное заведение общепита с огромными панорамными окнами, стильной каллиграфией и даже металлическим барельефом, изображавшим древесную рощу.

Войдя внутрь, я сразу заметил сидящего за одним из столиков Апшилаву — посетителей в это время почти не бывало, потому что советские люди трудились, а в кафе ходили разве что отпускники или тунеядцы… и спецслужбисты. Лейтенант помахал мне рукой, и я направился к нему. Эдик был в компании высокого брюнета с вытянутым лицом.

— Кайгородов, — представился он, протянув ладонь. — Всеволод.

Я разместился на свободном стуле, к нам тут же подошла молоденькая официантка в белом передничке и кружевной наколке на голове. Выглядела девушка как с картинки, словно ее специально подбирали именно к этому кафе: округлые формы, типичное славянское личико, толстая соломенная коса.

— Что будете заказывать? — поинтересовалась она голосом Аленушки из сказки «Морозко»[36], чем сразу же закрепила свой образ.

— Мне бы пообедать, — сказал я, посмотрев на часы. Чуть раньше, но лучше уж сразу совмещу приятное с полезным.

— Есть борщ украинский на первое, а на второе — картофельное пюре с подливкой, — предложила девушка.

— Несите, — обрадовался я. — И компот!

Мои собеседники тоже, как выяснилось, уже сделали заказ, и вскоре официантка принесла нам дымящийся поднос, уставленный стаканами и тарелками. Я даже удивился, как там все уместилось, а девушка, придерживая его на весу одной левой, правой ловко разгрузила, аккуратно расставив блюда на столе, и не спеша удалилась.

В своей новой жизни я впервые сидел в кафе, а потому мною двигало острое любопытство — каковы на вкус будут все эти блюда? И выяснилось, что просто огонь! Мясо в борще было мягким, без лишнего жира, а жевалось будто мягкая пастила. И сам борщ так благоухал, будто его готовила бабушка. Про пюре я и вовсе молчу — такую подливку умели готовить только в советском общепите. А главное, что все было не только сытным, но и правильно приготовленным. Поэтому я уже не боялся за собственную фигуру. График, физические нагрузки, интересная работа — вот они, составляющие успеха.

— Предлагаю перейти к делу, — сказал я, с огромным сожалением допив вкуснейший компот из сухофруктов. — Всеволод, нам, журналистам, нужна ваша помощь. С нас, в свою очередь, полное информационное сопровождение вашей работы.

— Статью хотите написать? — улыбнулся Кайгородов, моментально выделив в моей речи главное.

— Именно, — подтвердил я. — И не одну. Есть у меня перспективный сотрудник, вернее сотрудница. София Кантор. Очень хорошо проводит расследования.

— Знаю, — кивнул Всеволод. — Доводилось работать с ее отцом.

— В плане таланта она вся в него, — улыбнулся я, воспользовавшись памятью Кашеварова. — Так что я доверяю Соне писать о расследуемых делах.

— Есть парочка интересных, — неспешно кивнул Кайгородов. — Из райкома поступила информация о возможных хищениях на ЗКЗ.

Ай да Краюхин, подумал я. Судя по всему, его заместитель что-то действительно накопал в кровельном цехе и принес это своему начальнику. А тот в свою очередь передал дело дальше — в ОБХСС.

— Возьмете к себе журналиста на время расследования? — я сразу взял быка за рога.

— Скажем так, — Кайгородов говорил, тщательно взвешивая слова. — Делом занимаюсь я и контактировать она будет со мной. Отсюда условие: Кантор беспрекословно мне подчиняется и не лезет на рожон. Никакой самодеятельности.

— Принимается, — согласился я.

— И если договоренности будут соблюдены, — продолжил Всеволод, — я допущу ее и вас, разумеется, к ходу еще одного расследования.

Я склонил голову набок, выражая максимальную заинтересованность. Кайгородов заговорщически прищурился и, вытянувшись над столиком, еле слышно проговорил:

— В разработке сейчас находится некая подпольная организация. Дело очень серьезное, и в нем могут быть замешаны очень серьезные люди. Именно поэтому мне важно сперва убедиться в порядочности вашего сотрудника. У нас и так произошла некоторая, скажем так, утечка…

Было немного удивительно, что со мной поделились даже таким намеком. Но потом я вспомнил, что я же тут не из воздуха появился. Мой предшественник успел заработать себе имя и репутацию, хоть в итоге и остановился. Я же буду двигаться дальше, а за хороший старт просто скажу спасибо. Большое.

— Я вас понимаю, Всеволод, — доверительно сказал я. — Со своей стороны я готов ответить собственной профессиональной честью. И гарантирую это же со стороны своей сотрудницы.

Сейчас я прямо-таки по краю прошел. Все же речь идет о какой-то хорошо организованной банде, и Кайгородов не просто так сейчас сказал об утечке. Он хочет гарантий. А что у меня? Доверие к Соне Кантор, основанное на моем знании будущего. Эта отважная девочка станет активно помогать милиции даже в лихие девяностые, и именно с ее помощью местный РУБОП[37] накроет банду Лёхи Мясника, потом выведет на чистую воду коррупционеров в администрации города. Перед ее отъездом в Израиль на отважную расследовательницу даже организуют покушение, но бдительные оперативники вовремя его пресекут. И все потому, что София Адамовна Кантор будет пользоваться у андроповских, а позднее у любгородских силовиков безграничным уважением.

— Вашей репутации я могу доверять, — тем временем сказал Кайгородов, и я мысленно послал благодарности своему предшественнику. Да, Кашеваров был карьеристом и в какой-то мере начальником-сатрапом, однако человеком оставался порядочным. О чем, конечно же, знали органы правопорядка, которые обязаны были следить в том числе и за главредом районной газеты.

— Я рад это