Ричард Длинные Руки - барон - Гай Юлий Орловский

– Ах, сэр Смит… Боюсь, что нам передвигаться нужно очень быстро.

– А кони? – воскликнул сэр Смит. – Разве это коровы? У меня и так сердце едва не разорвалось, когда я подумал, что брошенных коней и доспехи подберут какие-то бродяги.

Рыцарей уже всех освободили от доспехов, только кожаными латами ратников побрезговали, но их мечи все-таки подобрали, как и боевые топоры. На лицах своих рыцарей граф Эбергард видел угрюмую решимость защищать свое добро. Если Господь послал им такую добычу, то не земным владыкам ее отбирать. Это знак, что они правы, ни больше ни меньше.

Брат Кадфаэль направился к нам, бледное лицо искажено страданием, в глазах яростный огонь проповедника.

– Граф Эбергард, – воззвал он, – сэр Ричард!.. Мертвые уже не враги. Их нужно похоронить по-христиански!

Граф Эбергард что-то процедил сквозь зубы, а граф Мемель заговорил участливо:

– Все верно, голубчик, все верно… Мы все добрые христиане, хотя я, к примеру, уже и забыл, когда последний раз заходил в церковь. Однако нам нужно спешить…

Но голос его звучал нерешительно, брату Кадфаэлю оставалось чуть нажать, и все рыцари слезут с коней и начнут копать общую могилу, а на двадцать человек придется рыть до вечера, я кашлянул и сказал со всевозможнейшим авторитетом:

– Брат Кадфаэль абсолютно прав, господа. Мы христиане и поступать должны по-христиански! И как жаль, что эти несчастные – еретики и совсем даже парсы. Да-да, те два проклятых темных монаха признались мне, что они парсы и все в их отряде – парсы. Как вы все знаете, парсы – это заблудшие люди, которых после смерти нельзя ни в землю закапывать, чтобы не осквернять ее трупами, ни сжигать, дабы не осквернять огонь, а нужно оставлять на расклевание. Или даже совсем на расклевывание.

Граф Эбергард покосился в мою сторону, странный взгляд, еще чуть – и я бы подумал, что в его холодной, как айсберг душе, шевельнулся мелкий червячок благодарности, но он лишь вздохнул и сказал с обреченностью:

– Сэр Смит, давайте учите моих рыцарей быстро пересаживаться с коня на коня. Лучше всего – на ходу, как делают дикие народы. Тогда будет смысл тащить за собой все двадцать… в самом деле великолепных коней, вы абсолютно правы, благородный сэр Смит. К сожалению, город, о котором здесь поминали, слишком мал, там не продадим ни одного коня, даже сворачивать не стоит.

– А Полонск?

– Пройдем далеко слева.

– А Силистрия? – спросил сэр Смит с угасающей надеждой.

– Останется далеко справа, – объяснил граф терпеливо, в глазах и голосе понимание и непритворное сочувствие. – Мы не можем позволить себе такой крюк. К тому же у противников там сторонников больше, чем где бы то ни было.

Сэр Смит вздохнул.

– Пойду уговаривать ваших рыцарей. Как я понимаю, приказать вы им не можете?

Граф развел руками.

– Отношения с вассалами регулируются множеством законов и ограничений. Даже король не может призвать на войну дольше чем на сорок дней.

Сэр Смит вздохнул еще тяжелее.

– Понятно. Если все зависит от доброй воли рыцарей, пойду убеждать их прямо сейчас.

Дорога медленно шла вниз, под копытами уже не стучит звонко камень, подковы мягко опускаются в покрытую прошлогодними листьями почву, а потом и вовсе послышалось чавканье, словно ноги погружаются в болото. Деревья остались позади, мы едем по открытому пространству, впереди нечто вроде умирающего болота: укрытые толстым ковром из зелено-рыжего мха мили, везде омерзительного вида мшистые кочки, похожие не то на гигантские бородавки, не то на болезненные наросты, готовые вот-вот прорваться гнилостной жижей.

В трех-четырех сотнях шагов впереди начинается серый отвратительный туман. Обычный, без колдовства, но любой туман – мерзость, а когда на болоте, то это еще и угрожающая мерзость, что и опасные ямы скроет, и даст подобраться зверю.

Я первый покинул седло и пошел, держа коня в поводу. Под сапогами мягко пружинит, есть ощущение надежности, но сзади раздалось испуганное ржание: мул Кадфаэля прорвал острым копытом ковер и провалился едва ли не по брюхо. Кадфаэль не успел и головы повернуть, мул с отчаянным криком сам выбрался, глаза как плошки, дрожит с головы до ног, будто за копыто успело хватить зубами нечто неимоверно страшное.

Я напряженно прислушивался к звукам, что мерещатся впереди в плотной стене тумана, сэр Смит громко спросил над ухом:

– Что-то слышно?

– Да, – ответил я несколько раздраженно. – Принцесса, сытая по горло общением с принцами, ищет лягушку.

Он вскинул брови, смотрит с непониманием. Пришлось рассказать про царевну-лягушку, сэр Смит задумался и начал посматривать по сторонам, особенно внимательно изучая проплывающие мимо кочки мха.

Брат Кадфаэль тоже задумался и потом сказал нравоучительно:

– Вот что делает христианская любовь!

Я сказал сэру Смиту предостерегающе:

– Чтобы найти эту принцессу, придется перецеловать уйму лягушек.

Он помрачнел, на лбу углубились складки, кончики усов вроде бы чуточку опустились. Туман серый, редкий, на пару десятков шагов все-таки видно, но все равно гадко, в сгущениях чудятся страшные тени, подбирающиеся звери. В сторонке проплыла первая лужица открытой воды. Вполне мирно: темная гладь, мясистые листья болотных растений, даже чахлые кувшинки. Сейчас бы, мелькнула мысль, болотные сапоги «Иисус»: по воде аки посуху, кто знает, насколько это болото тянется. Но не должно быть слишком большим, иначе о нем бы услышали заранее.

В тумане гулко ухнуло, по спине скользнула ледышка. Я попытался себя уверить, что эта такая гигантская выпь, они так же жутко ухают, а тут еще приблизился брат Кадфаэль и тихонько указал в туман:

– Вон там что-то шевелится…

– Бегемоты, – сострил я довольно глупо.

Он переспросил:

– А что это?

Пришлось пересказать, как один бегемот звал второго жаб давить и что второй ему ответил. Кадфаэль остался серьезным, даже сэр Смит не хмыкнул, в тумане в самом даже нечто огромное двигается, почва чавкает под тяжелыми лапами. Сэр Смит даже перестал шарить глазами по кочкам в поисках лягушек.

Я заметил, что один из молодых рыцарей по имени Дилан старается держаться поближе к нам с сэром Смитом, будто черпает в нас уверенность, хотя, если честно, близость к нам может принести только беду. Сейчас он посматривал то по сторонам, где в толщах тумана двигаются пугающие призраки, то пугливо отпрыгивал от темных провалов в толще мха.

– Сэр Ричард… а вы уверены, что мы не заблудились?

– Когда путь неясен, – сказал я наставительно, – держись людей мудрых и осторожных – рано или поздно они находят удачный выход.