Долгое падение - Дениз Майна

Питер сердито смотрит на нее. Бриджит видит в нем тьму, чернее, чем когда-либо. Если он выйдет, то убьет ее.

С ее допросом покончено.

Бриджит спускается с трибуны, ее колени еле гнутся от напряжения. Она не поднимает глаз, когда на цыпочках проходит по деревянному полу мимо сына.

Питер не смотрит на нее. Он берет лист бумаги, чтобы его изучить, и краешек листа дрожит, говоря о его ярости. Бриджит роняет голову на грудь и торопится к выходу.

Сэмюэль стоит за дверью комнаты для свидетелей, и судебный пристав вызывает его для дачи показаний прежде, чем муж и жена успевают друг с другом поговорить. Она проходит мимо него, и Сэмюэль видит ее огорченное лицо. Ему знакомо это выражение. Все прошло плохо. Он укоризненно ощетинивается.

Сэмюэль занимает место на трибуне и все отрицает. Признания определенно подделаны Манси, который ненавидит Питера и тащит его на допрос каждый раз, когда роняют булавку в Южном Ланаркшире. Питер не покидал дом ни разу, когда были совершены все те преступления, Сэмюэль прекрасно это помнит. Манси непрерывно травит Питера. Питер был дома в ту ночь, когда убили Энн Найлендс, и в ночь гибели Уоттов – тоже. Полиция пытается арестовать его уже целую вечность. Инспектор Гудолл из города – идиот. После каждого из тех убийств Уильям Манси приходил к ним домой с некомпетентным обыском. Копы Южного Ланаркшира регулярно признавались Сэмюэлю: они знают, что Питер невиновен. Они здесь только для того, чтобы ублажить своего босса. У старика Манси пунктик насчет Питера – потому, что тот такой умный.

Сэмюэль говорит об одном из ордеров на обыск, касающемся убийства Уоттов, и лорд Кэмерон перебивает, чтобы спросить:

– Разве этот конкретный ордер, касающийся убийства Уоттов, не имеет отношения также и к убийству Энн Найлендс?

Сэмюэль не может припомнить.

Лорд Кэмерон ему не верит.

– Полагаю, как раз это засело бы у вас в голове, если у вас побывала полиция с ордерами за убийства.

Ну, Сэмюэль не может припомнить точно.

По подсказке Питера он вспоминает, что, когда ему показали ордер, он был без очков и прочитал бумагу вроде как второпях.

Лорд Кэмерон спрашивает, почему он заявил, что перчатки из овчины достались ему от кузена из Америки, в то время как их подарил Питер? Сэмюэль отвечает, что волновался и не знает, почему он солгал.

Лорд Кэмерон замечает, что теперь он не волнуется, ведь так?

– Нет, теперь я не волнуюсь.

Что ж, говорит Кэмерон, может, теперь Сэмюэль сумеет изложить суду свои резоны? Сэмюэль все-таки не знает. Просто не знает, и всё.

Его спрашивают, арестовывали ли его когда-нибудь, и он снова лжет: нет, не арестовывали.

Его спрашивают о заявлении: «Я не знаю, что заставляет меня совершать такие ужасные поступки», и Сэмюэль говорит Питеру:

– Ты НИКОГДА не делал подобных заявлений.

Но теперь все знают, что Сэмюэль – лжец. Никто толком его не слушает, кроме Питера, который слышит то, что хочет услышать. Он кивает и улыбается, кивает и улыбается, и говорит отцу: «Большое спасибо».

Прошло полтора месяца с тех пор, как Уотт и Мануэль кутили вместе всю ночь. Прошло восемь дней с тех пор, как нашли тела Смартов.

Питер Мануэль провел в полицейском участке Гамильтона четырнадцать часов. С ним никому не разрешалось разговаривать. Он знал, что все следуют приказам, потому что когда он просил чая, покурить, адвоката, раздражал кого-то, дразнил или угрожал, в ответ он получал всего лишь брошенное вполголоса ругательство. Это для него пытка. И полицейские это понимают.

В девять часов утра его в полном молчании выводят из камеры и ведут вниз по лестнице в длинную подвальную комнату, облицованную голым бетоном. Здесь сыро и холодно.

Мануэля заставляют встать в шеренгу из пяти человек для опознания. В комнате так холодно, что пар от их дыхания висит перед их ртами, влажный и густой. Во время опознания все стоящие в строю угрюмы. Никто не смотрит друг на друга, что означает – по меньшей мере один из них коп или работает на копов. Пять человек ждут, игнорируя друг друга, выдыхая облачка пара, переминаясь с ноги на ногу, чтобы согреться.

В дальнем конце комнаты открывается дверь. Входит крошечный парнишка лет шестнадцати, в длиннополом пиджаке с вельветовым воротником и рубашке с широким воротом. Он пижон. Его волосы гладко зачесаны назад. Мануэль уже где-то видел его. Парень все время хихикает, но глаза у него испуганные.

Понукаемый копами, он идет вдоль шеренги мужчин, разглядывая их, а потом хихикает, повернувшись к полицейским: «Хи-хи-хи».

Инспектор Гудолл спрашивает – и голос его звучит, как лай, потому что отдается от бетона:

– Вы видите человека, который тратил банкноты с последовательными номерами в баре-салоне отеля «Оук» в день Нового года?

«Хи-хи!» Парень прикасается к руке Питера, а потом отдергивает свою руку, как будто обжегшись.

– Он? – спрашивает Гудолл.

– Хи-хи-хи, да. Это он.

Теперь Мануэль узнает парня. Тот работает за стойкой бара в отеле «Оук». Он работал в баре в новогодний день после убийства Смартов. Питер тогда там был, но на работе этот парень не одевается, как пижон. Тогда он выглядел нормально. Мануэль помнит, что напился в тот день. Помнит, как зачитывал цифры бармену. Он красовался, показывая, что у него есть деньги, но притворялся, будто только что заметил цифры, потому что номера шли один за другим по порядку, и это было необычно. Он дал парню пять шиллингов на чай.

Словно осознав это, бармен бормочет: «Извините», когда его ведут обратно к двери.

Мануэль выходит из ряда других мужчин, но Гудолл велит ему оставаться на месте. Он говорит только:

– Стой, где стоишь.

Входит еще один свидетель. Это маленький сердитый мужчина. Его уже завели копы, и он рвется прямиком к Питеру.

– Этот! – кричит он, уставившись Питеру в лицо. – Это он!

– Это один из людей, которых вы видели, когда они ехали по Шипберн-роуд в канун Нового года?

– Да! – кричит сердитый мужчина. – Это один из двух человек.

Один из двух человек. Питер это слышит. Его отводят обратно в камеру.

И снова с ним никто не разговаривает. В конце концов, спустя два часа, проведенных в одиночестве и молчании, его отводят в комнату для допросов.

Входят инспектор Гудолл и Уильям Манси и садятся напротив него. Гудолл из отдела уголовного розыска: городской коп. Манси – сельский, он живет в Ланаркшире. Им приходится работать вместе, и ни один из них этому не рад. Гудолл и его боссы думают, что копы Ланаркшира – эдакие войска местной обороны[59], по сути, масонская ложа с факелами.