Фуэте на Бурсацком спуске - Ирина Потанина

— Дельная гипотеза! — похвалил Морской, вспоминая, что то же слышал про общественную приемную. — Николай, просите дядю, пусть затребует у Совнаркома отчет о всех посетителях за 14 февраля.

— Сначала стих! — огрызнулся Николай, но тут же взял себя в руки. — Вы уж простите, товарищ Морской, но я с этим к дяде не пойду. Что я должен говорить? Мы нашли в блокноте жертвы изображение общественного туалета, поэтому требуем направить запрос в Совнарком… У дяди и так из-за меня сплошные неприятности. Я бы такой, что скрыл бы от дяди Ильи наши мысли про блокнот… — В тоне Коли сквозили умоляющие нотки. — Если картинки окажутся полезными — то для дяди будет приятный сюрприз. Если нет — мне на одну взбучку меньше. А?

— Ладно, — согласился Морской. — Поищем собственные связи в Госпроме… Увы, к наркому с этим не пойдешь. К кому бы обратиться? — Морской задумался, но отвлекся, переключившись на Светлану. — А мысль все равно отличная! Вы разгадали эту шараду, гражданка Инина. Николай молодец! Привел помощницу, у которой светлый ум и отличная зрительная память…

Света густо покраснела и попыталась сказать что-то приятное в ответ…

— Спасибо! А вы, а вы… — она совсем запуталась…

— У меня есть связи в Госпроме! — вдруг выпалила Ларочка.

— А вы зато чудесных детей растите, — тут же нашлась Света.

Все засмеялись.

— Я серьезно! — Лариса даже ногой топнула, призывая взрослых к тишине. — У моей Ксюшеньки… Ну, той, что в Мавзолее была, той, что в немецкой гимназии учится, папа Морской, я тебе рассказывала! У нее отец в самом Госпроме и работает. Кем-то главным. Ну, не самым главным, иначе бы билеты к нам на премьеру достал без труда. Ксюшенька рассказывала кем, но я не очень поняла. Статистом каким-то. Папа Морской, разве статист может быть главным?

— Отлично, детка! — Морской потрепал дочь по волосам. — Не знаю, как насчет статиста из Госпрома, это еще надо проверить, но вот с немецкой гимназией ты нам очень помогла. Никакой это не немецкий гимн! «Нем. гимн.» — это немецкая гимназия, в которой Нино́ недавно работала — делала макет для участия гимназии в городском смотре поделок про архитектуру. И как я сразу не вспомнил? Она работала над макетом поселка ХТЗ. Все уши мне про него прожужжала.

— Я знаю, где проходит этот смотр! — обрадовалась Света. — У моих девочек в украинском центре. Эх, уже закрылась! — Она глянула из окна на часы Успенского собора. — Просветительские центры хоть и не завод, и семичасовой рабочий день им никто не обещал, но все равно круглосуточно работать не обязаны. А жаль! Я завтра к ним схожу и постараюсь распознать, что такого интересного в макете столовой… Почему столовой? Да куда же вы все смотрели? В блокноте на куполе столовой маленькие буковки «тут» написаны.

Все кинулись всматриваться в рисунки и действительно обнаружили малюсенькую надпись на круглой крыше центрального здания.

— Папа Морской! — осторожно, словно из засады позвала Лариса, показывая на первую картинку. — А ведь это не наш занавес. Смотри! Тут драконы! Смотри внимательнее! Это врубелевская роспись с твоего любимого домика за вафельной церковью.

— Проклятье! Как я сам не догадался! — Морской невероятно оживился и снова стал ругаться с потолком. — Нино́, ты мне невероятно льстишь, считая, что я мог заметить это!

— Тем не менее, первая шарада тоже разгадана! — по-детски захлопала в ладоши Ирина. — Это же дом мануфактуры Каплуновского с вашей врубелевской росписью. Мануфактуру окончательно национализировали, и там теперь работы почти нет. Зато в зале лабораторных одеждоисследований сейчас находится контрольная площадка Главодежды. Помните, Владимир? — Морской кивнул, а Ирина пояснила для остальных: — Я подрабатывала демонстратором одежды в этом доме. Так вот! У всех уважаемых сотрудников есть свои личные шкафчики. Закрывающиеся на ключ.

— А что же вы сразу ключ не узнали? — настороженно спросила Света.

— Демонстратор одежды к уважаемым сотрудникам не относится, — спокойно объяснила Ирина. — Личные вещи мы бросали на стульях за кулисами подиума, где и переодевались. Нам даже ширмы никто не ставил. Условия труда хуже некуда.

Коля громко сглотнул.

— Вы сможете сходить туда и заглянуть в нужный шкафчик, душа моя? — спросил Морской. — Никому из посторонних не позволят там копаться, а вас там знают и разрешат…

— Не разрешат! — уверенно ответила Ирина. — Они меня не впустят. Я с ними поругалась, увольняясь. Они хотели продлевать мое участие, а я сбежала… В общем, мы — враги. Вы лучше пошлите кого-нибудь новенького устраиваться на подработку. Каждую среду предприятие отсматривает желающих ходить по подиуму. Среда завтра. Не привлекая внимания, надо будет просочиться в подсобку — и всех-то дел.

— Но, может, все же вы пойдете? — не отставал Морской. — Скажете, что решили вспомнить былое и снова поработать…

— Нет, не скажу! — твердо ответила Ирина. — Вы же знаете прекрасно, что ведущая танцовщица государственной оперы не может одновременно работать вешалкой для одежды. С тех пор как я исполняю серьезную роль, подобное совместительство неприемлемо. Будет скандал. Я подведу режиссера. Скажут, что я гонюсь за рублем и отделяюсь от коллектива.

— Умоляю! — не отставал Морской. — Когда-то Вера Коралли, несмотря на строжайший запрет совмещать балет с любой другой работой, стала сниматься в кино. Она была любимой ученицей Горского, самой яркой балериной Большого театра… Мог разразиться страшный скандал, а вместо этого снимать танцовщиц в кино стало прекрасной доброй традицией…

— Сравнили тоже, мода и кино, — фыркнула Ирина. — Высокое культовое искусство с толпою почитателей и сугубо функциональные никому не интересные проходки перед директорами швейных комбинатов, магазинов и комиссией от Главодежды.

— Да вы, Дружок, зазнались! Проходки вам уже, видите ли, унизительны! Раз в жизни вас о чем-то всерьез просят! А вы конечно же как настоящая эгоистка…

— Что? Владимир! — Ирина перешла на драматичный шепот. — Что вы такое говорите? И по какому праву кричите, в конце концов? Позорите меня перед ребятами!

— Я вас позорю? — Морской и не думал признавать вину. Хотя, нет, все-таки думал: — Я вас позорю? Да я себя позорю, чтоб вы знали! — сказал он с пафосом и демонстративно отвернулся.

— Я знаю, кто пойдет вместо Ирины! — выпалил Николай, которому надоело следить за семейной ссорой Морского. — Пойдет сестра вашей бывшей жены, товарищ Морской! Вы сможете ее уговорить? Она отлично подойдет на роль Ирины Александровны, — и пояснил не очень-то понятно: — Она такая же, как вы, Ирина, только не замужем… тьфу… в смысле… ну, похожая на вас… — Николай страшно смутился и, чтобы еще раз поскорее перевести тему, внезапно придумал, что делать с публикацией статьи: — И, кстати, я знаю, как решить третью загадку. Нет! Не надо мне снова твердить это ваше «только после стиха». Не «после», а «вместо»! В этом номере не будет поэтических строчек. В этом номере будет напечатан рисунок с этим загадочным домом и вопрос к харьковчанам: где находится это строение? А?