Фуэте на Бурсацком спуске - Ирина Потанина

— Скоро поедем! — оправдывался Коля. — Всего-то десять минут опоздания. Не беда!

Наконец они вышли. Морской и Прекрасная Дама. У Коли аж дыхание перехватило. Нарядившись для важной миссии, Соня выглядела еще красивее. О, эта походка! Немного напряженная, нетвердая, вызывающая желание немедленно поддерживать и защищать, но вместе с тем восхитительно женственная и прекрасная! О тот самый пьянящий аромат, заполнивший салон, едва счастливчик Морской распахнул перед Прекрасной Дамой дверь авто! О шляпка с низкими полями, интригующе обнажающая лишь нижнюю часть лица, такого нежного, такого беззащитного! О светлая коса, игриво прячущаяся под мехом воротника. Коса? Постойте-ка… Коса? Николай резко обернулся и оторопел, встретившись взглядом с глядящей на него в упор Светой.

— Я не хотела, но они меня убедили.

— Ты? Ты? Ого! — Николай растерял все слова. — Выглядишь — что надо! Я и не думал, что ты так можешь…

Света возмущенно запыхтела и тут же ехидно заметила:

— К Сонечке твоей жених приехал. На полдня. Она его оставить не смогла.

— Да ну и ладно, — отмахнулся Коля. — Я даже и не знал, что ты вот так умеешь того-этого…

— Пудриться, что ль? — Света не выдержала и рассмеялась. — Или духами поливаться? Или челку сахарной водой мочить, на бумажки крутить и над примусом сушить? Да я и не умею. Это Соня с бабушкой Зислей меня так вырядили. Думают, что людей нормального вида в недра Главодежды не пропустят.

Когда приехали на место и издали увидели группку девиц у входа в элегантный особняк бывшей мануфактуры, единогласно решили, что Соня и ее мама были правы. Света решительно вышла из авто и направилась к полукруглым ступенькам входа. Полчаса, потраченные в муках обучения хождению на высоких каблуках, все же не прошли даром. Свете казалось, что она шла весьма уверенно.

— Кто последний? — спросила она у дамочек деловито.

Те прыснули со смеху, но все же снизошли до объяснений.

— Тут тебе не очередь! Как позовут, так все и пойдем. Кого не отсеют еще на входе…

Свете «будущие коллеги» совершенно не понравились. Разодетые так, словно никогда не слышали ни о скромности советских тружениц, ни о растлевающем влиянии роскоши… Пришедшие вроде бы и не на работу вовсе, а на какую-нибудь кабаре-вечеринку из середины 20-х… Они томно вздыхали, глядя на закрытую дверь, и громко переговаривались.

— Насколько хорошо тут платят? — спрашивала одна. — Сравнимо с частными мануфактурами?

— Тю! Рассмешила! Толку сравнивать? — отвечала другая. — Раз частных не осталось, то и сравнивать не надо. Чтобы не расстраиваться.

— Если ты про деньги, то зря пришла, — подхватила еще одна. — Но зачем они тебе? На них все равно сейчас ничего не купишь. Тут в другом смысл. Столовая бесподобная, и одежда часто перепадает. Как брак какой или просто неучтенка, так кому-то из демонстраторов обязательно вещичка достается. А еще часто бывает, что швея и так и эдак под тебя готовое платье подгоняет, а закройщик потом орет: «Всю вещь мне истыкали! Теперь она негодная! Вот и отдавайте ее тому, под кого выкалывали». Так пара-тройка демонстраций, и гардероб соберешь.

— А на базар потом с этими вещами можно? — не унималась первая спрашивающая. — Мне деньги позарез нужны.

Тут из тени ближайшей арки вышла под фонарь очень высокая гражданка в красном шерстяном платке. Оказалось, в арке прятались от ветра еще несколько человек. Вид у них был куда более нормальный, чем у осаждающих крыльцо дам. Света приободрилась.

— Если деньги нужны, то надо в кассу взаимопомощи обратиться, — посоветовала подошедшая. — Только надо, чтобы сюда взяли. Трудоустроенной надо быть. А возьмут или не возьмут — дело случая. Сейчас они тебя посмотрят, запишут, а потом, если уволят кого или вдруг особо массовое мероприятие у них будет, то позовут. И тогда, считай, повезло — трудовой договор на год точно заключат. И все, ты порядочный труженик, а не обладательница сомнительных доходов. Я, честно скажем, не в восторге от того, что свою профессию должна прикрывать какой-то Главодеждой, но, раз уж воспетый мировой революцией феминизм еще не одержал верх над буржуазными предрассудками и публичные дома у нас все еще запрещены, приходится искать официального трудоустройства.

«Только бы меня среди этих дамочек никто из знакомых не увидал!» — шарахнулась Света и подняла глаза вверх. Толстолапые когтистые драконы с врубелевской мозаики с отвращением глядели на глупых дамочек сквозь полузакрытые веки.

«Я не такая!» — на всякий случай шепнула им Света, но разгадать ответ не успела, потому что большая стеклянная дверь решительно распахнулась.

— Гражданочки, кто на смотр? — прокричали из вестибюля хорошо поставленным голосом. — Так, Елена, ты сразу уходи! Сказали тебе не приходи, значит, не приходи! Нечего было с директором ругаться. Не знаю, в чем ты там ему не угодила, но… Прости.

— Вот шельмец! — в сердцах выругавшись, гражданка в красном платке пошла прочь.

— Вас, милочка, тоже не пущу! — это было хихикающей даме. — От вас коньяком пахнет.

Света внутренне сжалась. А вдруг и ее почему-то «не допустят»…

— Остальные сдаем шубы и боты в гардероб, подходим ко мне записываться, а потом идем за кулисы ждать своей очереди! — раздалось через миг.

Мощный голос принадлежал на удивление маленькой кругленькой тетечке, которая, как заботливая наседка, бегала вокруг вошедших. У Светы от волнения и каблуков начали слегка подкашиваться ноги, что тут же привлекло внимание.

— Стенки не подпираем! Тут вам не кино, умирающие царевны не ценятся. На лице — улыбка, вокруг нее — румянец, глаза сияют, грудь вперед, голова гордо поднята и мчитесь к победе коммунизма. Все ясно?

Пришлось кивнуть и зашагать бодрее. Сдавать в гардероб Сонино парадно-выходное пальто с меховым воротником Света не решилась и, аккуратно повесив его на локоть, вопросительно взглянула на наседку. Та заботливо кивнула, согласившись не замечать нарушения.

Возле столика, за которым квочка ожидала записывающихся, стояли удобные мягкие кресла. Тут же лежали журналы. «Ателье», «Женский журнал»… Даже не известные Свете «Новости моды» и «Текстильная промышленность». Каждый журнал был прикован к ножке кресла самой настоящей цепью.

«Неужели так крадут, что даже страницы не жалко продырявить?» — удивилась Света, но тут же переключилась на другое. Сквозь распахнутые широкие двери было видно происходящее в актовом зале. Два первых зрительских ряда были заняты строгими прическами и мужскими лысинами, а по длинной выступающей вперед полосе сцены шла вереница улыбающихся девушек в широких, как бы надувных, сатиновых спортивных трусах и обтягивающих трикотажных майках.

«Колхозник — будь физкультурником!» — гласил транспарант над сценой.

— Комиссия проверяет соответствие ГОСТам, — пояснила тетечка-наседка и с гордостью добавила: — К лету всю страну так оденем! И стар, и млад! Никто у нас на диване лежать не останется, все будут спортивные, здоровые и красивые!