Дар шаха - Мария Шенбрунн-Амор
Шрифт:
Интервал:
– Ваше императорское величество, если я не найду убийцу, я вряд ли смогу прибыть в летний дворец. Комиссар назмие намеревается арестовать меня, если я не докажу свою невиновность. А доказать свою невиновность я могу, только найдя настоящего преступника.
Султан выпятил губу:
– Вот видите, вы только о себе заботитесь, а хотите, чтобы ради вас я начал враждовать со всем светом – с Реза-ханом, с Денстервилем!
– Сир, вы совершенно верно указали, что Турова убили ваши враги. Если я найду виновного, вы будете знать, кто они. – Шах молчал, и Александр добавил: – Ваше императорское величество, Реза-хан и Денстервиль не будут опасны для вас, если на вашей стороне будут казаки бригады, базар и клирики. Только бездействие ослабляет вас! Казаки хотят честного и добросовестного расследования, а с их поддержкой вам никто не страшен.
Воронин знал своего пациента. Капризный эгоист был слабохарактерным и не умел долго противиться чужой воле, особенно если удавалось убедить его, что уступка окажется в его собственных интересах. Шах поерзал в кресле, капризно протянул:
– Ладно, я помилую этого Наиба, если это позволит вам наконец-то выполнять ваши прямые обязанности.
Александр только поклонился. Даже не стал рассыпаться в бесконечных благодарностях, как того требовал персидский ритуальный этикет. Шах прав: время Воронина слишком дорого, чтобы продолжать тратить его понапрасну. Пора найти ему более достойное применение, чем лечить неизлечимого. Он предупредил этого бездарного и бессильного властителя, и не его вина, что тот остается глух.
Вооруженный фирманом, выданным в канцелярии, Воронин на пролетке домчался до полицейского участка. А что, если все его предположения ошибочны и убийца вовсе не покупал берданку на рынке? Тогда он напрасно рисковал своей бесхлопотной синекурой лейб-медика.
Ему все же повезло: неделю назад Наиб Мансур действительно продал из-под полы укороченную кавалерийскую берданку. В обмен на помилование торговец рассказал все, что знал о покупателе. И берданку он хорошо помнил:
– Там боевая пружина очень слабая, с взведенным курком такую долго не продержишь.
Обратно Александр опять брел пешком через весь город, едва ли замечая что-то вокруг. Снова и снова он пытался сложить все, что узнал, в единую логичную и понятную картину. Его стройные построения разваливал один-единственный упрямый, но неопровержимый факт.
Заливавшее спальню солнце слепило сквозь закрытые веки. Вентилятор бессмысленно гонял над головой жаркий влажный воздух, из распахнутого окна неслось тарахтение газонокосилки, этого убийцы идиллии спальных районов.
Я встал, при этом неудачно двинул вывихнутым плечом. Кожу на руке саднило из-за порезов, а на колене красовался огромный синяк. Но все это были пустяки: я все-таки не остался гнить на дне подводной пещеры на крошечном острове архипелага Бокас-дель-Торо. Я был жив и даже умудрился ничего не сломать.
Когда я пришел в себя в пещере, мне показалось, что я захлебываюсь, а на губах я чувствовал чьи-то губы. Екатерина делала мне искусственное дыхание. Мне бы продолжать наслаждаться ситуацией, а я, дурак, не выдержал, сделал судорожный выдох, поперхнулся и жутко закашлялся.
На обратном пути в лодке она рассказала, что, когда я на ее глазах провалился под воду, она нырнула и вытащила меня. Звучало легко, но я понимал, что нащупать в бездонной яме и вытащить на поверхность потерявшего сознание мужика не так просто. А Екатерина к тому же доволокла меня, совершенно бесчувственного, до берега.
Она спасла меня. Но газырь все-таки украла. И по-прежнему была девушкой Дениса. Последнее мешало мне едва ли не больше, если честно. Вчера вечером мы прилетели обратно в Эл-Эй, и этот счастливчик встречал ее в аэропорту.
Стиснув зубы, я натянул шорты и проковылял на кухню. По счастью, в этот понедельник я был свободен от больницы и клиники. Кофе в джезве наполнил дом ароматом, без которого жизнь была бы прозябанием. Я отодвинул сетчатую дверь, вышел на лужайку. Трава приятно щекотала босые ноги. Меня сопровождали звуки сюиты Телемана для двух флейт и скрипки. Морщась, потому что при каждом движении саднило и болело плечо, я раскрыл садовый зонт и устроился с ноутом в шезлонге.
Немедленно раздался звонок в дверь. Девять утра! Кто это? Проклиная раннего визитера, я поплелся к двери. Это мог быть ретивый свидетель Иеговы с пачкой брошюр о четырех всадниках Апокалипсиса, и тогда в моем лице ему явился бы разгневанный пятый, но мог быть и посыльный Fedex с ящиком заказанного вина. Оказалось, ни то, ни другое.
На пороге меж двумя костылями сдувшимся шариком висел Патрик. Он стал просить прощения, что явился незваным, но он ждал всю неделю, а у него, видите ли, важное дело. Я обрадовался ему примерно так же, как обрадовался бы кредитору. Мне было не до его жалоб и страхов.
Но хитрый Патрик снова подстраховался, на сей раз бутылкой «Фелпс Инсигния» 2013 года. Разлив этого года был полностью распродан, так что гость с таким подношением вошел в мой дом, как император Траян в Рим после победы над даками. С той единственной разницей, что Траян ехал на колеснице, а Патрик ковылял на костылях. Я брел следом, на ходу натягивая тенниску.
– Как ваше колено?
– Потихоньку заживает. Болит и никогда уже не будет прежним, но ранение спасло меня от танго, а значит, стоило того.
– Зачем же вы танцевали, если так не любите танго?
– Алекс, ради Светланы я бы с парашютом прыгал, не только ногами по паркету сучил. Она ведь необыкновенная женщина…
Чтобы он замолчал, пришлось поспешно согласиться:
– Сам удивляюсь, Патрик, что она в вас нашла.
Он не обиделся.
– Понимаю, прекрасно знаю, что я не принц на белом коне. – Мне стало даже чуточку жаль этого высокопарного чудака, и я кивком отдал должное его чувству реальности. – Но полюбить может каждый. Когда она впервые вошла в мой магазин, я понял, ради чего открыл его двадцать лет назад. А она… Она со мной, потому что одиночество, Алекс, очень тяжелая штука. Как часто вы сами готовы провести с ней вечер?
– Вы пришли ко мне просить ее руки?
– Нет. – Махинатор замялся. – Я пришел вернуть вам ваш газырь.
Я уставился на него:
– Снова какие-то фокусы?
– Да, – Патрик понурился, – фокусы. Видите ли, я украл его у вас.
Я потряс головой.
– Где он?
– Здесь.
Он зажал костыль коленом, потянулся к внутреннему карману пиджака. Костыль с грохотом упал, Патрик рухнул бы следом, если бы я не подхватил его.
– Ради всего святого, садитесь.
С моей помощью он доскакал до дивана, свалился на него, снова полез в карман, утонувший где-то в основании острого угла его туловища, ударил не сгибающейся ногой по стеклянному столику. Наконец выудил серебряный цилиндрик и протянул мне. Потрясенный, я внимательно рассмотрел его. Это, несомненно, был тот самый газырь, который много лет хранился в нашем доме. Тот, что Екатерина украла из седьмой операционной. Казацкая пороховница невозмутимо лежала на моей ладони, словно из-за нее не прострелили колено Патрику, не похитили Самиру, не убили агента ФБР.
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!