Стрела любви - Моника Маккарти

Тишину холодной ночи разорвал звук пощечины. Маргарет не знала, кто из них обеих был больше шокирован, но решила, что больше никогда и никому не позволит говорить о ней плохо — даже женщине, которая должна была стать ей сестрой.

Несколько мгновений они молча смотрели друг на друга.

— Я тебя ненавижу, — сказала, наконец, Марджори, прижимая ладонь к щеке. — Тебя здесь все ненавидят. Никто не хочет, чтобы ты жила здесь. Убирайся!

Марджори убежала, и на этот раз Маргарет не стала ее преследовать. Она поднялась наверх в свою комнату, упаковала в сумку личные вещи, в том числе — шахматные фигурки, над которыми так тщательно трудилась, затем спустилась во двор и выскользнула через боковые ворота. Ее бегства никто не заметил.

Она оставила позади разбитое сердце, обожаемого коня, которого не могла забрать, не рискуя быть замеченной, и записку для мужа, если он когда‑нибудь вернется. Он сделал то, что считал нужным. Теперь настал ее черед.

Терпение Маргарет Макдауэлл лопнуло. Она возвращалась домой.

Ветер сорвал с ее головы ленты, растрепав волосы, которые теперь развевались за ней, пока Маргарет, пригнувшись к шее коня, скакала через тенистую рощу.

Она слышала крики своего спутника, но он сумел догнать ее лишь тогда, когда она придержала коня на берегу озера.

— Черт бы тебя побрал, крошка Мэг! Что ты творишь? — Ее спутник приблизился к ней и выхватил из рук поводья. — Ты пытаешься убить себя, пустив коня в галоп между деревьями? Ох, я бы тебе показал…

Маргарет молча смотрела на знакомое красивое лицо, хотя нечасто видела на нем такую ярость. Сейчас она вполне могла поверить рассказам о его свирепости на поле боя — выглядел он весьма устрашающе. Правда, она дружила с Тристаном Маккеном всю свою жизнь, и одного только свирепого взгляда было недостаточно, чтобы ее запугать.

Она прищурилась.

— Мы соревновались, позволь тебе напомнить, и я победила. И поскольку ты мне не отец, Тристан Маккен, и не муж, не смей и приказывать.

Она ловко спешилась, не дожидаясь помощи, и пошла к кромке воды, однако Тристан в мгновение ока оказался у нее за спиной, взял за руку и повернул лицом к себе.

— Пока еще нет, но когда я стану твоим мужем… В общем, если ты будешь так себя вести, я тебя точно накажу. Ты могла налететь на низкую ветку и покалечиться. Нельзя скакать в темноте так быстро. Я насмерть перепугался за тебя.

У него всегда это получалось. Тристан лишал ее злости, говоря такие милые пустячки. Она испугала его, а он за нее боялся.

Но было и еще кое‑что. Маргарет нравилась Тристану, но раньше она не осознавала, насколько сильно. Только вернувшись домой с Керреры, она заметила в нем перемены. Он больше не волочился за всеми молоденькими девицами, которые хлопали ресницами, украдкой поглядывая на него. И он всеми силами старался помочь ей урегулировать отношения с отцом и братом после возвращения.

Тристан всегда предполагал — Маргарет тоже, — что ее брак будет «политическим». Ее замужество с Йеном изменило все. Но теперь она вернулась домой, и Тристан решил, что получил второй шанс — благодаря ее отцу. Только Маргарет слишком любила Тристана как брата, поэтому не собиралась давать ему напрасную надежду. Ее сердце отдано одному‑единственному мужчине, и она будет его ждать, пока не узнает, что с ним.

Четыре месяца после возвращения домой Маргарет размышляла, не совершила ли ошибку. Эпизод с Фином и Марджори ошеломил ее. Но, быть может, она слишком легко сдалась? Стала бы леди Ригнах ее слушать? А теперь Йен вернется… и что же?

Маргарет ничего о нем не знала. До нее доходили только слухи о Брюсе и горстке его людей, бежавших вместе с ним на западные острова. Создавалось впечатление, что они вышли в море — и растворились в тумане пять месяцев назад. Недавно она услышала шепотки о возвращении «короля». Да и ее отец определенно что‑то затевал. К нему постоянно являлись гонцы, с которыми он часами шушукался. Но солдаты, расквартированные в соседних замках, были спокойны, что не могло не радовать. Видит бог, она не испытывала теплых чувств к королю Эдуарду, но и войны не желала. Она хотела только одного — чтобы Йен вернулся домой живой и невредимый. И не важно, что твердил ее отец. Маргарет наотрез отказывалась верить, что ее мужа нет в живых.

Она повернулась к Тристану, который выпустил ее руку, но продолжал стоять очень близко.

— Я знаю, чего хочет мой отец, Тристан, но не стану его слушать. Для меня не секрет, что он желает расторгнуть мой брак из‑за якобы существовавшей более ранней договоренности, однако у него ничего не получится. Мы с тобой не были тайно обручены, и я не стану лгать, сказав, что были.

Еще недостаточно стемнело, чтобы сумрак скрыл выражение лица Тристана. Маргарет отчетливо заметила его раздражение и досаду. Надо же, какие у него зеленые глаза… До нелепости зеленые! Они могли бы поспорить с изумрудами.

— Не могу поверить, что ты все еще держишься за мужчину, которого едва знаешь, за мужчину, который бросил тебя одну среди чужаков, считая, что ты будешь покорно ждать его хоть всю жизнь. Будь ты моей женой, я бы взял тебя с собой, и никто не смог бы мне помешать.

Маргарет поморщилась, ощутив боль в груди. Она не сомневалась, что Тристан сказал правду. Он действительно взял бы ее с собой, и она никак не могла избавиться от мысли, что если бы Йен любил ее по‑настоящему, то поступил бы так же.

А Тристан по‑прежнему смотрел ей прямо в глаза.

— Ты же понимаешь, что, возможно, его уже нет в живых.

Она не ответила, но отвела взгляд. Нет в живых? Она бы это почувствовала…

— Но даже если он жив — сомневаюсь, что он явится сюда за тобой. Ты ведь оставила его, Мэгги.

Боль в груди усилилась. Слова Тристана стали эхом ее собственных страхов.

— Я говорила тебе, почему уехала оттуда, — прошептала Маргарет.

— Да, верно. Но я сомневаюсь, что он поторопится сюда, чтобы задать вопросы. Вернувшись домой, ты сделала свой выбор. Теперь здесь твой дом.

Маргарет вздохнула, ибо сомневалась, что у нее вообще был дом. Гартланд вроде бы остался тем же, но одновременно стал другим. Или это она изменилась? Она смеялась и шутила, говорила все, что думала, и делала все, что хотела, не спрашивая разрешения. Она была постоянно занята и поэтому совсем не скучала. Маргарет снова вернулась к своей роли хозяйки замка и теперь устраивала бесконечные пиршества. Она больше не чувствовала себя жалкой и ничтожной.

Но и счастлива она не была. Для нее счастье оказалось невозможным, так как Йен находился где‑то далеко… и в опасности. К тому же в Гартланде ей не с кем было поговорить о муже и о своем страхе за него. Даже с Бригид. Расстояние между ними, которое впервые почувствовалось еще до отъезда из Стерлинга, стало еще больше. Прежняя Бригид непременно отправилась бы с Маргарет и Тристаном на верховую прогулку к озеру, а эта в основном сидела у окна, вышивала и смотрела на людей во дворе. Маргарет была убеждена, что подруга влюбилась. Она не раз подступала к ней с вопросами, но Бригид наотрез отказывалась отвечать.