Искусственный интеллект - Мередит Бруссард

Райан направил меня в сторону светофора на шоссе Вест-Сайд. Обычно я убираю ногу с педали газа и еду накатом до стоп-линии, но тормоза сработали до того, как это получилось, – Tesla оснащена рекуперативными тормозами. Это значит, что тормоза срабатывают, как только я убираю ногу с газа. Иной алгоритм управления машиной сбил меня с толку. Кто-то мне посигналил. Не могу сказать точно, из-за чего мне сигналили: из-за моего странного поведения на светофоре на дорогой машине или это был обычный нью-йоркский придурок.

Я проехала дальше по шоссе и свернула на мощенную камнем Кларксон-стрит. По ощущениям дорога там была не такая ухабистая, как раньше. Райан направил меня за Хьюстон, к длинному зданию. Рядом шел длинный и прямой тротуар с несколькими пешеходами, идущими вдоль погрузочного оборудования. «Поддайте газу, – предложил Райан. – Давайте, никого нет вокруг. Попробуйте».

Меня не нужно было просить дважды. Я утопила педаль газа – всегда хотела это сделать, – и машина рванула вперед. Опьяняющая сила. Нас почти вжало в кресла от мощи разгона. «Почти как Space Mountain!» – прокричал Райан. Мой сын закивал на заднем сиденье. Было жаль, что дорога не была еще чуточку длиннее. Мы вернулись на шоссе Вест-Сайд, и я вновь вдавила педаль газа в пол – просто чтобы вновь почувствовать эту мощь. Всех снова вдавило в сиденья.

«Извините, – сказала я. – Мне просто это нравится».

Райан ободряюще закивал. «Вы отлично водите», – сказал он мне. Я просияла. Понимаю, что наверняка он говорит это каждому, но меня это не волновало. Мы с мужем заметили зеленоватый оттенок бокового зеркала.

«Это самая безопасная машина на рынке, – начал Райан – Самая безопасная машина из когда-либо созданных». Затем он рассказал историю о том, как NHTSA проводило краш-тест Tesla и не могли ее разбить. «Они пытались перевернуть ее и не смогли – им потребовался автопогрузчик. Мы проводили краш-тест, в котором машина врезается в стену, – и сломали стену. На машину роняли грузы и разбили их тоже. Тестового оборудования испортили больше, чем машин».

Мы проехали мимо другой Tesla в Гринвич-Виллидж и помахали водителю. Так поступают водители Tesla – приветствуют друг друга. А если ехать по шоссе в Сан-Франциско, рука устанет махать.

Райан постоянно ссылался на Илона Маска, которого однозначно окружает культ личности, доселе незнакомый ни одному автомобильному дизайнеру. Кто спроектировал Ford Explorer? Я не имею понятия. Но даже мой сын знает, кто такой Илон Маск. «Он известный, – сказал он. – Он даже был приглашенным героем в “Симпсонах”».

Мы припарковались и сфотографировались с сыном на фоне блестящей белой машины с поднятыми дверями. Затем мы вернулись к нашему автомобилю. «Теперь он кажется таким старым», – произнес мой сын. Домой мы ехали по шоссе Вест-Сайд, затем по вымощенной камнем Кларксон-стрит. Мы тряслись и подскакивали на каждом камне. Ощущения были радикально противоположными от езды на Tesla. Я снова чувствовала едва уловимые вибрации. Это было так, будто я пошла в Le Bernadin[123] на ланч и, вернувшись домой, поняла, что съела там лишь хот-доги.

Tesla – превосходный автомобиль. Но я скептично настроена относительно ее беспилотных возможностей. Частично это обусловлено тем, что этику для роботов очень трудно сформулировать. Этическая дилемма, связанная с проблемой вагонетки, философское упражнение. Представьте, что по рельсам несется вагонетка к толпе людей. Вы можете переключить стрелку и тогда собьете одного человека. Что выбрать в такой ситуации: совершенно точную смерть одного или нескольких? Для решения этой задачи и его последующего внедрения в программное обеспечение Google и Uber наняли философов. Это не сработало. В октябре 2016 г. Fast Company сообщила, что ПО Mercedes запрограммировано только на спасение водителя и пассажиров[124]. Это не очень хорошая идея. Представьте, что такая машина направляется прямо в толпу детей на автобусной остановке, а рядом с ними – дерево. Компьютер Mercedes решит наехать на толпу, а не врезаться в дерево, поскольку такая стратегия, вероятнее всего, гарантирует спасение водителя – независимо от того, что сам водитель предпочтет врезаться в дерево ради спасения жизни детей.

Представим обратный сценарий: система запрограммирована пожертвовать водителем и пассажирами в пользу случайных прохожих. Повезете ли вы в такой машине своего ребенка? Разрешите кому-либо из своей семьи поехать в ней? Захотите ли вы оказаться на одной дороге или на тротуарах, проехать на велосипеде рядом с автомобилями без водителей с сомнительной программой, настроенной на убийство вас или водителя? Доверяете ли вы неизвестным вам программистам, которые принимают такие решения за вас? В беспилотных автомобилях смерть – это одна из характеристик, а не баг.

Проблема вагонетки – классический учебный пример компьютерной этики. Многие проектировщики решают дилемму неудовлетворительно. «Если вы знаете, что можете спасти хотя бы одного человека, то стоит спасти его. Спасти того, кто в машине», – сказал в интервью для Car and Driver Кристоф фон Хьюго, менеджер автономной безопасности Mercedes[125].

Следуя примеру Минского и предыдущих поколений, разработчики не задумываются о последствиях применения принятых дизайн-решений. А следовало бы. Инженеры, разработчики, ученые в области компьютеров почти не имеют этической подготовки. У Ассоциации вычислительной техники (ACM), самой профессиональной структуры в этой области, есть собственный этический кодекс. В 2016 г. он был пересмотрен впервые с 1992 г. Напомню, что интернет стал доступен для массового использования в 1991 г., а в 2004 г. появился Facebook.

В рекомендуемых стандартах по компьютерной этике есть определенные этические требования, которые не выполняются. В системе учета нескольких университетов зарегистрированы курсы по этике для компьютерных и конструкторских специальностей. Этика и мораль находятся за пределами нашей дискуссии, однако достаточным будет сказать, что это далеко не terra incognita. Моральные соображения и концепты вроде общественного договора – это то, чем мы пользуемся, когда приближаемся к пределам собственных представлений об истине или понимания того, как стоит действовать в конкретном случае. Мы принимаем решения в соответствии с традициями нашего общества, которые могут формироваться религиозными или иными социальными группами. Когда социальные рамки отсутствуют, люди склонны принимать странные решения. В случае с беспилотными автомобилями нет ни единого шанса, что решения, принимаемые индивидами в офисах технологических корпораций, совпадут с принятыми представлениями об общественном благе. Что вновь приводит нас к вопросу: чему служат технологии? Каким образом они служат нам? Почему автономные машины запрограммированы на спасение водителя, а не группы детей? Кто согласится на такую версию «по умолчанию» и сядет за руль?