Гроб хрустальный - Сергей Юрьевич Кузнецов

Глеб записал их на втором листке:

Кто убил Снежану? И зачем? Как смерть Снежаны связана с Чаком и моим классом?

Кто подставил Абрамова? Как связана с этим Марина Ц.? Где сейчас Марина?

Кто такой het? Связан ли он с моим классом — и как?

Подумав, Глеб добавил еще одну строку:

Почему был арестован Вольфсон? Что он делал? Почему Абрамов считает себя виновным в смерти Чака?

Отдельно Глеб выписал два предположения, которые принял, чтобы облегчить себе решение задачи. Конечно, они могли оказаться ложными — как предположение о связи Марусиной и смерти Снежаны. Глеб надеялся, что будущее покажет:

Убийца Снежаны — это het

Het на листе нашего класса выдает себя за Чака.

Глеб еще раз посмотрел на рисунок. Марина была воротами, гейтом, соединявшим две сети. Он еще раз обвел ее имя в кружок. Ключевая фигура во всей истории.

Сбоку Глеб написал рабочую гипотезу:

Снежана что-то знала о связи Марины и het. Возможно — что-то, связанное с моим классом, мной или Витей Абрамовым. Поэтому het ее и убил, а убив, явился теперь на лист класса — выяснить, что мы знаем на самом деле.

Гипотеза была хороша, но имела один недостаток — не объясняла, кто такой het, и где его искать.

Зазвонил телефон. Глеб снял трубку. Это мог быть кто угодно — Таня из Франции, Вольфсон из Америки, Витя Абрамов из ниоткуда, Снежана с того света или Чак из Сети. Но звонила всего лишь Глебова мама — из Стокгольма, где она жила последние три года.

— Привет, мам, — сказал Глеб.

— Я тебя поздравляю, — выпалила она.

— Спасибо, — растерялся Глеб. — С чем?

— Ельцин победил, уже известны предварительные итоги! Он набрал больше всех, затем идет Зюганов, а потом Лебедь. Это значит — Ельцин победит во втором туре. Коммунизм не пройдет!

Боже мой, подумал Глеб, какое ей-то в ее Швеции дело до коммунизма. Но спросил про другое:

— Слушай, ты помнишь Маринку Цареву из нашего класса?

— Такую смазливую и кокетливую? Еще Витя Абрамов был в нее влюблен. Помню, конечно.

— Ты не помнишь, где работали ее родители? Может, каких-то общих знакомых?

— Нет, вроде… А что?

Удивительно как хорошо слышно, подумал Глеб. А когда-то мы думали, что заграница — это как другая планета. Жалко, что в Интернете нельзя услышать голосов. Интересно, насколько переменился голос Чака.

— Так просто. Решил разыскать.

— Это правильно, — сказала мама. — Школьная дружба — самая крепкая. Ты знаешь, Глебушка, что я тебе посоветую? Есть такая штука — твой Феликс наверняка знает, — Интернет. Через него все можно найти.

Даже больше, чем потерял когда-то, подумал Глеб, но сказал только:

— Спасибо.

Максим, Светин муж, ушел на работу, детей тоже дома не было. Она приготовила кофе, включила телевизор и тут же выключила: все только и говорили, что о вчерашних выборах. Она взяла Хмелевскую и стала в сотый раз перечитывать "Что сказал покойник". До прихода Глеба еще полчаса.

После того, как "Лямбда плюс" закрылась, и Света оказалась без работы, Максим старался быть с ней нежней, но по вечерам допоздна пропадал на службе — вероятно, боялся тоже потерять место. Володя и Ксюша, наверное, даже радовались, что мама постоянно дома, только Света немного отвыкла все время сидеть с детьми. Сейчас, правда, Володя ушел в школу на практику, сказав, что потом зайдет к приятелю поиграть на компьютере, а Ксюша была у свекрови.

Света пила кофе, листала книжку и думала, где сейчас может быть шеф. Например, в Южной Америке, или еще в каких экзотических местах — о них так приятно читать по утрам в книжке, но перебраться туда насовсем совершенно не тянет.

После смерти Миши Емельянова и исчезновения шефа она чувствовала себя какой-то потерянной. Словно это не Абрамов, а она сама куда-то подевалась. Деньги ни при чем: Максим всегда зарабатывал в три-четыре раза больше нее, проживут и сейчас. Дело в чем-то другом. Сплошная линия ее жизни прервалась, будто из знакомой книги вырвали страницу или на кассету с любимым фильмом вдруг записали телепередачу.

Накануне позвонил Глеб, сказал, что хочет встретиться. Договорились, что зайдет утром, и Светка терялась в догадках — что ему нужно? Она видела его мельком на похоронах, почти не обратила внимания. Все суетились вокруг Ирки — еще бы, в один день потерять мужа, любовника и работу! Хорошо еще, бандиты, наехавшие на Емелю, после его смерти к ней не приставали: поняли, видно, что с вдовы нечего взять или же — кто знает? — шеф как-то решил эту ситуацию за кадром.

Позвонили в дверь.

— Рад тебя видеть, — сказал Глеб и поцеловал ее в щеку.

Светка предложила ему кофе и рассматривала, пока Глеб размешивал сахар. За последние три года он как-то изменился: то ли потолстел, то ли, наоборот, осунулся. Емеля говорил, что после ухода жены Глеб, похоже, впал в депрессию. От такого и вправду постареешь. Впрочем, сегодня непохоже, что у него депрессия.

— Как у Ирки дела? — спросил Глеб.

— Ну, как у нее могут быть дела? Нормально.

Как же звали его жену? Галя? Тася? Впрочем, какая разница.

— Она держится молодцом.

Глеб кивнул и потянулся через весь стол за печеньем, попутно роняя все вокруг. А Глеб тоже держится молодцом, подумала Светка, мы все стараемся держаться.

— Говорят, ты развелся?

— Да, — ответил Глеб, помешивая сахар. — Два года назад. Таня в Европу уехала жить.

Таня! Точно, ее звали Таня!

— А дети? — спросила Светка.

— К счастью, не было, — ответил Глеб. — Таня не хотела.

К счастью! Как странно. Что бы ни случилось, она бы не могла так сказать про Ксюшу с Володей.

— Из наших почти никто не разводился, — сказала Света. — Удивительно, правда?

Что ж удивительного, подумал Глеб. Все переженились на своих — на одноклассницах, на девочках из других матшкол, в худшем случае — на однокурсницах, с того же ВМиК, из Керосинки или физтеха. Он один выбрал другую жизнь, выбрал Таню.

— Она что, получила там работу? — спросила Света. — Прости, я забыла: она у тебя программист или физик?

— Художница, — ответил Глеб и в который раз за последние дни подумал, что много лет себе врал: Танин мир не так уж отличался от матшкольного. Как там было в этой песне? Тепличные выродки из московского гетто. Из одного большого гетто. Никакого выбора. Он, Глеб, и не мог ничего получить, кроме того, что ему досталось: интеллигентная девочка из хорошей семьи. Без разницы — художница или программистка. Впрочем, вряд ли имеет смысл жаловаться.