Тихий дом - Элеонора Пахомова

Рэй поколдовал над клавиатурой ноутбука и представил на всеобщее обозрение фрагменты диалога:

«—Судный день уже близко. Спасется тот, кто найдет ключ. Ключ от двери в Тихий дом. Гоу с нами?

– Что нужно делать?

– Искать. Следуй инструкциям и найдешь то, что дано обрести лишь избранным. А-н-т-а-н-т-у-м.

– Что найду?

– Тихий дом.

–А потом?

– Ты познаешь истину».

– Это всё? – Мирослав повернулся к Рэю. На лице его читались интерес и досада.

– По переписке Лизы с администратором пока да. Остальные разговоры, похоже, удалены. Возможно, подчищать инструкции было одним из их требований.

– Покажи страницу этого администратора, – нетерпеливо скомандовал майор. – Есть там хоть какие-то зацепки, что он за личность? Можем его вычислить?

Рэй кликнул на круглый значок в диалоге, и на экране тут же открылась страница профиля. На аватарке рисунок в египетском стиле: человеческие плечи в фас и голова собаки в профиль, на голове немес*. Имя пользователя: Анубис. На самой странице никакой полезной информации, лишь редкие репосты, да и те сплошной мусор. Большая часть сведений скрыта.

– Очевидных зацепок, конечно же, нет. Стал бы он их оставлять… – подтвердил очевидное Рэй. – Но я постараюсь сделать все возможное.

– Если кто не знает, Анубис – это древнеегипетский бог, проводник в мир мертвых, – пояснил Погодин.

– Суки… – выдохнул Замятин. Глубокий выдох, казалось, опустошил его: он ссутулился, подавшись вперед, склонил голову. Вид у него был уставший и обессиленный. – Проводник в мир мертвых, значит! Инструкции у них! Какие еще, мать их, инструкции: с балконов прыгать? Неужели Лиза так сильно впечатлилась этим трепом? Приняла все за чистую монету и, не задумываясь, делала все, что они говорят?

Из недр его памяти всплыли на поверхность воспоминания о погибшей девочке. Точней, о том теле, в котором когда-то обретался ее дух. Его на асфальте Замятин видел тогда собственными глазами – хрупкая фигурка, разбитая чьей-то грубой рукой.

– Ну почему же «не задумываясь»? Она вполне критично относилась к группе и ее админам, – потревожил его задумчивость голос Рэя.

Откуда знаешь? – Вытаращился на него Замятин.

– От Лизы. Я вскрыл не только ее аккаунт, но и распаролил ноутбук. Соответственно, получил доступ к его содержимому.

– Ну и?! – Психанул майор.

– И нашел там кое-что интересное.

– Рэй, давайте ближе к сути, – занервничал даже невозмутимый Погодин.

– В общем, Тихий дом Лиза искала – это факт. Нетсталкингом тоже увлекалась. На ее машине установлен «Тор» для выхода в дипвеб. Среди видео, которые она хранила на жестком диске, аниме-сериал «Эксперименты Лэйн», разная крипота, смертельные файлы, собранные в отдельную папку. Кстати, очень похоже на попытку собрать программу «БерлиБризинг».

– Уфф… – шумно выдохнул Замятин и потер ладонью затылок. – Ну очень много непонятных слов. Можно попроще как-то что ли? Что еще за смертельные файлы?

– Я тебе про смертельные файлы и прочее потом объясню, – отмахнулся Мирослав. – А что там еще, Рэй? Это ведь не главные находки в ее ноутбуке. Откуда вы узнали, что она думала о группе?

– Находки, – усмехнулся Рэй. – Вы подобрали очень точное слово. Дело в том, что в документах Лизы я обнаружил ряд файлов, каждый из которых заархивирован, и к каждому архиву создан уникальный пароль, без которого нельзя заглянуть в папку. Обычно именно в таком виде нетсталкеры хранят свои находки. Когда я нашел у Лизы подобные файлы, признаться, был сильно заинтригован.

– Папки удалось разархивировать? Что в них? – Подал голос Замятин, который хоть и со скрипом, но все же начал вникать в суть того, что объясняет Рэй.

– Пока я подобрал пароль только к одному из архивов. Файл, который в нем хранился, оказался чем-то вроде дневниковой записи Лизы Лаптевой. Вот он.

Сегодня мне пообещали, что я «познаю истину» и «воскресну, когда в судный день все умрут». Забавно. Какие-то шизосталкеры приплели к этой ахинее Тихий дом. Так я и нашла их в ВК, по хэштегу #тихийдом. В группе нагоняют жути. Все как положено: мистика, тайна и ничего не понятно. Аватарка тоже в стиле – окровавленный символ неизвестно чего, но интригующе. Есть ощущение, что кто-то разгоняет АРГ, связанную с концом света. Муть, конечно, хотя забавно. Пока не очень понятно, знают ли они реально про Тихий дом хоть что-то интересное. Скорей всего, нет. Но я все равно поприкалываюсь. А вдруг? Пути в Тихий дом, как известно, неисповедимы.

Тихий дом. Даже не знаю, почему мне так хочется его найти. Может быть, дело в самом словосочетании «Тихий дом»? Мой дом никогда не был тихим. Хотя нет, в нем часто бывает тихо, но это не та тишина, которой бы мне хотелось. Мне бы хотелось умиротворяющей тишины, в которой можно думать о приятном и глупо улыбаться непонятно чему. А в моем доме тишина такая плотная, хоть топор вешай, и каждый звук и шорох в ней как гром небесный – ничего хорошего не предвещает. Заскрипит паркет в прихожей, и я напрягаюсь всем телом и, кажется, каждым сосудом, потому что сильно давит виски и ощущение, что в мозгу вот-вот лопнет какая-нибудь вена. Я думаю, не столкнутся ли они в прихожей? А если столкнутся, то сцепятся или нет? Ненавижу такую тишину, и такие шорохи, и этот дом, а иногда начинаю и их ненавидеть, потому что сколько можно! Я устала напрягаться. Разъехались бы они поскорее.

Недавно услышала от доктора смешное слово «эмпатия». Вообще, по-моему, «доктор» – это тоже смешное слово. Я так и сказала ему, нашему школьному психологу, на первой встрече: «Можно я буду называть вас доктор?» – и прыснула со смеху. Кажется, ему не очень понравилась моя инициатива (любимое слово нашей физички: хватит отсиживаться на последней парте, Лаптева, если не хочешь тройку в году, начни проявлять инициативу). Психолог, похоже, другого мнения на этот счет. По крайней мере от моей инициативы он был не в восторге и попросил называть его Валерием Павловичем. «Доктор – это слишком официально, – сказал он. – А мы с тобой просто побеседуем как друзья». Ну-ну, я и тут не удержалась от смешка, всем в школе известно, что следующий этап после кабинета психолога – вызов родителей в школу или детская комната полиции. По крайней мере последнее случилось с Панюшкиным из 10-го «Б». Дружеская беседа, ну да, конечно.

Выяснилось, что к доктору, точнее – к Валерию Павловичу, меня вызвали, точнее – пригласили на дружескую беседу, из-за моего нового имиджа. Оказывается, черные волосы, смоки-айс и юбка-пачка в совокупности свидетельствуют о некоем душевном расстройстве. С диагнозом доктор спешить не стал, но посмотрел на меня с жалостью и участием. Поэтому, чем именно я больна, мне пока не удалось узнать. Единственное слово, более-менее похожее на диагноз, которая я смогла выудить у доктора: «эмпатия».

– Лиза, у тебя что-то случилось? – Спросил он.