Браки между зонами три, четыре и пять - Дорис Лессинг

— Эл-Ит, больше так не поступай! Я безумно беспокоился за тебя!

Эл-Ит в ответ проявила выдержку, не стала напоминать мужу, что в ее стране никому и в голову бы не пришло беспокоиться в таких случаях, хотя ей становилось все труднее вспоминать, как там было, — а еще труднее было вспомнить почему. Ведь она, долго охраняемая своим королевским статусом, даже не отдавала себе отчета, что именно этим и объясняется ее безопасность.

Эл-Ит удалось убедить Бен Ата, что меньше всего она хотела его испугать, что для нее главное — мир в его душе, — и все это была святая правда, хотя муж мог и не поверить ее словам. Главное, что Эл-Ит — второе «я» Бен Ата — вернулась в это их тенистое и прекрасное убежище, и теперь они останутся наедине. Эл-Ит научилась читать лицо мужа, как открытую книгу, — как будто посмотрела в зеркало и вдруг увидела там его облик, поняв, что они единое целое, — и теперь, разглядывая Бен Ата, она убедилась, что он на самом деле сильно переживал в эту ночь. На лбу отразились следы упорных размышлений, а изгиб рта свидетельствовал о настоящем страдании. Эл-Ит видела, как муж приблизил свое лицо к ней и присматривался к ней, вглядывался в ее глаза, как будто в них была какая-то тайна, исследовать которую он должен по приговору неумолимого судьи. Со вздохом, чуть ли не переходящим в стон, она снова увидела в нем своего товарища по тюремному заключению и все удивлялась: неужели этот нервный, грустный человек — тот самый солдафон Бен Ата? Она обняла мужа, и он тоже обнял ее в ответ. И на этот раз их соитие было для обоих утешением и ободрением. Когда Бен Ата стал нащупывать рукой, где там его ребенок, — который теперь бурно реагировал на их интимный контакт, как бы желая поучаствовать, — его жест выражал уважение и отцовскую ответственность; при этом Эл-Ит, чувствуя осторожность и сдерживаемую силу этих вопрошающих пальцев, знала: муж желает ощутить восторг не только уже знакомый, но и радости еще неизвестные и неожиданные. Это был вызов, иначе и быть не могло в союзе столь несовместимых личностей.

Эл-Ит чувствовала бесконечную любовь к этому человеку, и именно это связывало ее окончательно с женщинами, которых она видела на недавнем церемониале.

Но у нее сердце упало, когда она призналась самой себе, какие узы связывают ее с Бен Ата, — Эл-Ит теперь не могла вспомнить, какие чувства испытывала к своим мужчинам в Зоне Три, но знала, что ничего подобного никогда не было. Ощущение было такое, будто она отказалась от света и воздуха ради уз, которые укреплялись с каждым ее вздохом, врастая в ее плоть.

А когда они наконец вынырнули из взаимного погружения, Эл-Ит столкнулась с новой задачей.

Ей придется предстать в полном параде перед его войсками.

Первым делом Бен Ата пошел с женой в ее покои и, сосредоточенно нахмурившись, с пристрастием рассмотрел все ее наряды, один за другим, вытащив под конец из шкафа платье из парчовой ткани, великолепное, изысканно украшенное. Выбор он делал бесстрастно, меньше всего думая о ней как о женщине, а только как о королеве своей страны.

И, конечно, как о матери своего наследника.

Пока Эл-Ит примеряла платье, Бен Ата, прислонившись к стене, сложив руки на груди, наблюдал, представляя, как оно должно будет выглядеть на параде. Потом нахмурился и начал осматривать жену со всех сторон. Она не спорила и помалкивала: пусть сам решает. Наконец он кивнул, но глазами показал — надо убрать волосы, распущенные не годятся. Эл-Ит заплела их в косы и уложила вокруг головы. Все же что-то его еще не устраивало, и она пришпилила к волосам квадратик золотистой ткани, и этим простым решением, казалось, еще больше укротила скрученную, стиснутую гриву своих блестящих волос, в которую муж при соитии погружал руки и зарывал лицо, гриву, которая окутывала их обоих, как палатка, навсегда ограждая от остального мира.

Возле павильона среди фонтанов хозяйку ждал Йори, он жевал уздечку, стараясь ее ослабить; на спине коня, на попонах из золотой ткани, красовалось тяжелое кожаное седло с золотым тиснением. Бен Ата ждал бурных возражений, но Эл-Ит упрекнула его только взглядом: дала понять, что готова терпеть это заточение бедного Йори лишь ради такого случая. Правда, Бен Ата, принявший свою привычную позу — руки скрещены на груди, ноги расставлены, — не ждал, что жена будет бунтовать против неизбежного: он сам не чувствовал неловкости из-за такого ложного положения; и Эл-Ит не стала раздражаться, не проявила агрессии.

Бен Ата поднял жену, посадил в седло, осторожно расправил юбку и разгладил на ней платье, чтобы всем был хорошо виден выпирающий живот.

Он повел коня под уздцы мимо фонтанов, она же приложила руку к шее Йори и пообещала ему, что все эти неудобства и глупый наряд совсем ненадолго.

У подножия холма из стойла выскочил конь Бен Ата, перепрыгнул через каменную ограду и подбежал к хозяину, уже оседланный и взнузданный. Бен Ата взлетел в седло, и оба — король и королева — легким галопом съехали с холма на луг, где маршировали и разворачивались войска, в сверкании алых, синих, золотых красок на фоне влажной зелени, среди каналов, над которыми поднимался туман.

Как только появились Бен Ата и Эл-Ит, всякое движение на лугу прекратилось, зазвучали фанфары, взлетевшие к губам сотен трубачей, забили барабаны — не менее сотни, и этот гигантский оглушительный бой, от которого дрожала земля, заглушил приятную тихую дробь того барабана, что сопровождал уединение Бен Ата и Эл-Ит, и ко всей этой суматохе и блеску прибавились приветственные крики, которыми встретили августейших супругов, когда они достигли края парадного плаца, причем приветствия не прекращались, пока они не выехали за его пределы, а это произошло не так-то скоро. Солдаты не могли насмотреться на Эл-Ит, королеву легендарной Зоны Три, высящуюся на своем вороном скакуне, который уже давно был воспет в их песнях и сказаниях. Вот, наконец, она явилась на всеобщее обозрение, такая прекрасная в своем золотом платье, и вот доказательство их брака, торжествующе выпирающий живот.

Одобрительные вопли были похожи на бурю, которая проносится над полями и лесами, на дождь, льющий сплошным потоком, на ураган, налетающий сразу со всех сторон.

А барабаны все били, фанфары трубили:

Конечно, всегда — и неизбежно! — есть разница в том, как изображают различные эпизоды повествования о королеве Зоны Три и короле Зоны Четыре наши и их художники.

Никогда не было недостатка в ученых, стремившихся посвятить свою жизнь анализу той или другой картины или баллады, и я должен признаться, что, хотя сам и не считаю подобное занятие полезным, но всегда старался изучить, как по-разному трактуют эти сюжеты художники наших двух стран. Те сюжеты, которые более популярны у нас, им безразличны, и, естественно, наоборот.

Например, этот сюжет — появление Эл-Ит на параде перед войсками — всегда был любимым в Зоне Четыре. Вполне можно заключить исходя из того, сколько существует больших и малых картин на эту тему, баллад, песен, сказаний, что парад был единственным важным событием за все время супружества. Без преувеличения скажу, что если и висит в Зоне Четыре какая-нибудь картина в каком-нибудь частном доме или общественном здании, то именно на этот сюжет.