Свой, чужой, родной - Татьяна Полякова

Вопрос все тот же: зачем для благого дела нужен чужой паспорт? Может, какие-то проблемы с гражданством? Но их проще решить законным путем, чем платить нотариусу со скверной репутацией.

Тут позвонил Глазков. Я торопливо схватила телефон в надежде на новости.

— Закажи столик в «Бюргере», — ворчливо распорядился Тимка.

— Какой столик? — не поняла я.

— На четверых. Телефон в Интернете найдешь. Звони прямо сейчас.

— Да с какой стати?

— Здравствуйте, приехали! Кто хотел со следаком встретиться и расспросить про Креста?

— А почему сегодня?

— Потому что сегодня пятница, и Паша Молчанов не знает, куда себя деть. В прошлые времена с женой на дачу отправлялся, а теперь жены нет и дачи тоже. Будем пить пиво и слушать его байки. Мозг вынесет своими рассказами. Я себе уже сочувствую, но чего не сделаешь для красивой девушки.

— Она тоже с нами пойдет? — хмыкнула я, Глазков засмеялся.

— Людке позвонить не забудь, а то слиняет куда-нибудь, а кому-то еще Молчанова соблазнять.

— Думаю, выбор падет на тебя.

— Да ладно, я шучу. Паша, кстати, нормальный мужик. Вдруг наша звезда журналистики в него втюрится. Ей пора замуж, это видно невооруженным глазом. И Паша без штампа в паспорте чувствует себя сиротой. Я уверен: они просто созданы друг для друга.

— Во сколько встречаемся?

— В семь. Пока-пока.

Я позвонила в ресторан, заказала столик, потом взглянула на часы и набрала номер Вальки.

— Ты читаешь мои мысли, — засмеялся он. — Искал повод тебе позвонить.

— Звони без повода, я только рада. На самом деле я хотела предупредить, сегодня вечером встретиться не получится.

— Я опять накосячил? — ахнул он.

— Вроде нет. Или все-таки да?

— Никаких девиц. Честное пионерское. Так в чем дело?

— Иду в ресторан.

— Опа, моя очередь ревновать.

— Не трудись понапрасну. Сосед устроил встречу со своим коллегой, обещал выложить всю подноготную Креста.

— Я так и не понял, зачем тебе этот бандит?

— Я же объяснила. Жаль, что с пробежкой не получится.

— Можем отправиться прямо сейчас… Ах, ну да, тебе же надо подготовиться к выходу в свет. Ладно, удачи.

— Валька, — остановила его я. — Я Дорину звонила.

— Адвокату?

— Ага.

— И что?

— Ничего. В полицию он не спешит. Может, нам действительно… заглянуть в дом?

— Ну… давай. Ты вроде говорила, там кто-то объявился? Не нарвемся на законных хозяев?

— Законная хозяйка в богадельне.

— Тогда пошли. Хоть сегодня ночью. Как раз примешь для храбрости, а я буду твоим героем. Влезем в дом, потом ко мне отправимся, разгадав все тайны, и ты на радостях раскроешь мне объятия.

— Руки прямо чешутся.

— Объятия раскрыть?

— Ага. Давай завтра утром сходим на разведку. Подберемся поближе к дому и все осмотрим.

— Разумно. Позвони, когда вернешься. Буду знать, что ты обо мне помнишь.

— Такого парня разве забудешь? — засмеялась я, и мы простились.

К выходу в свет я готовилась недолго, в оставшееся время решила еще раз просмотреть публикации, которые касались Креста и похищения Анжелики Кураевой. И вдруг натолкнулась на интересную фразу, относилась она к гражданскому мужу Анжелики. Статья была посвящена Кресту, по времени написания — самая поздняя из всех публикаций. Автор рассказывал о пожаре в клубе и последующем исчезновении Александра Бережного. А дальше та самая фраза: исчез по примеру своего давнего друга — беглого бизнесмена Сергея Ковтуна.

Сердце совершило немыслимый скачок, и я торопливо забила в поисковую строку имя и фамилию бизнесмена. Через несколько минут я ошалело таращилась на экран компьютера. Ковтун исчез за несколько дней до пожара в клубе. В середине рабочего дня уехал из своего офиса, и больше его никто не видел. Данному событию предшествовало получение Ковтуном тем же утром повестки к следователю. Грехов за Сергеем Витальевичем накопилось достаточно, в том числе уклонение от уплаты налогов, незаконный вывод средств фирмы за границу и многочисленные иски разгневанных граждан.

Ковтун занимался строительством, но в нескольких случаях ограничился вырытым котлованом, деньги с граждан, разумеется, собрав. В общем, у него был твердый шанс из кабинета следователя отправиться в СИЗО, потому его внезапное исчезновение никого не удивило.

Итак, получается следующее: четыре человека, так или иначе причастные к гибели «Мисс город», исчезли друг за другом в течение нескольких дней. Сначала исчезает Ковтун, на следующий день Эмма, затем пожар в клубе, исчезновение Петра, и, наконец, днем позже в бега срывается Саша Крест. Четверо без вести пропавших за шесть дней. И все они знали друг друга, точнее, все они были знакомы с Анжеликой, погибшей за три года до этого. И никто не обратил внимания на подобную странность? Допустим, Эмму с Петром не связали, так как к тому моменту они уже вместе не работали. Ни сестра Емельянова, ни его девушка об Эмме не вспомнили (если вообще знали о ее существовании), Варвара о Петре пыталась рассказать, но, как на грех, пребывала в запое по случаю своего дня рождения. Ковтун и Крест объявлены в розыск, на одном куча уголовных дел, у другого в подвале три трупа. Никто не усомнился: оба просто сбежали.

— Черт, — пробормотала я, тут мой взгляд упал на часы, я вскочила, сунула ноги в туфли, потом, опомнившись, вызвала такси и бегом припустилась из дома.

К «Бюргеру» я подъехала одновременно с Глазковым и терпеливо ждала, пока он найдет место на парковке. Как только Тимка оказался рядом, я повисла на его руке и зашептала:

— Какого лешего ты не сказал, что Ковтун в розыске?

— Кто? — нахмурился Тимка.

— Гражданский муж Анжелики.

— А Анжелика?…

— Ты издеваешься, что ли? Ковтун исчез несколькими днями раньше Креста.

— И что? Я должен об этом помнить?

— Ты на хрена в следственный комитет пошел?! — разозлилась я. — Если тебе ничего не интересно…

— Не вздумай портить мне вечер! — возмутился Глазков. — Я и так ничего хорошего от него не жду. И страдать готов лишь из-за тебя. Зачем пошел, зачем пошел… Затем… Я ра-бо-та-ю, — произнес он по слогам, — а не приключения на ходу сочиняю.

— Тимофей, — услышали мы за своей спиной, дружно оглянулись и увидели крупного мужика слегка за сорок. Видимо, желая выглядеть моложе, он явился в джинсах и рубашке поло невероятной канареечной расцветки. Рубашка с трудом сошлась на объемной талии. Дополняли наряд небесно-голубого цвета кеды.

«Ну, хоть не сланцы», — подумала я и широко улыбнулась.