Свой, чужой, родной - Татьяна Полякова

— Девчонку убили в день похищения, — заметил Молчанов.

— Вот, — кивнул Глазков. — Он мог и дальше морочить голову Ковтуну и деньги все же срубить, но не рискнул. Ковтун сразу обратился в полицию, и злодей об этом знал.

— Потому что был одним из близких людей? — подсказала Людка.

— Правильно, — вновь кивнул Тимка. — Идем дальше. Прошло три года, вроде бы все успокоились, но, как часто бывает, успокоившись, люди вдруг начинают что-то вспоминать. Или обращать внимание на то, что не замечали раньше. Допустим, кто-то один вспомнил нечто важное и сообщил об этом другому. А дальше — цепная реакция. Лично я ставлю на охранника. Он лишился работы и до последнего оставался под подозрением. Чем не повод возвращаться к этой истории снова и снова? Мы знаем, что он искал Эмму. Хотел с ней поговорить? О чем? Учитывая, что они давно не работали вместе да и раньше не особо дружили…

— А Ковтун и Крест?

— Эти для похитителя — самые опасные. У обоих есть и связи, и возможности серьезно осложнить ему жизнь, а Ковтун вообще бывший бандит. Я думаю, головную боль Кресту обеспечил наш убийца. А что? Устроил пожар… Может, о типах, игравших в картишки, он и не знал, просто запалил клуб в двух местах, рассчитывая, что у Креста теперь забот хватит. И то, что ему это отлично удалось, лишний раз свидетельствует — это кто-то из своих. Близкий Кресту и Ковтуну человек. А может, девчонку сам Ковтун и убил. На почве ревности. Крест узнал об этом, дружка шлепнул, а сам в бега. Как видите, я могу фантазировать не хуже Тинки, — заключил Глазков, весьма довольный собой.

— Я не фантазирую, — огрызнулась я. — Послушайте, у вас есть неопознанный труп, я почти уверена, что это Ковтун.

— У Ковтуна мать жива, — глядя куда-то поверх моего плеча, сказал Молчанов.

— Ну все, хватит, — поморщился Глазков, в этот момент нам в очередной раз принесли пиво. — Пора устроить танцы. Вы как?

— Я сейчас, — сказал Павел, поднимаясь, и зашагал прочь из зала, на ходу доставая из кармана мобильный.

— Тинка, — полез ко мне Глазков. — О Кресте ты расспросила, свою гениальную версию до моего старшего товарища донесла, а теперь вспомни: сегодня вечер пятницы. И не вздумай свинтить! — сурово добавил он. — А то больше палец о палец не ударю, чтоб тебе помочь.

Это подействовало. Молчанов вернулся, но по какой надобности и кому звонил, не сказал. На импровизированной сцене появились музыканты, публика оживилась и дружно зааплодировала. Уже через полчаса мы подпевали, свистели и так зажигали на танцполе, что были замечены музыкантами, и нам посвятили следующую композицию.

Ближе к часу ночи Людка и Молчанов исчезли, забыв попрощаться. Глазков на это заметил: старшего товарища мы наверняка встретим в общей гостиной, оттого говорить нам «бай-бай» сочли излишним.

Мы отправились домой, воспользовавшись услугой «трезвый водитель». Глазков задремал, пристроив голову на моем плече, а я написала смс Вальке: «Я дома». «Одна?» — тут же ответил он, сопроводив послание злобного вида смайликом. «А с кем, если мы в разлуке?» — напечатала я. «Готов скрасить твое одиночество». — «Я пьяная». — «Пьяные девушки доступнее. Так утверждает молва». — «Вот поэтому сиди дома». Я отправила смс с вереницей сердец и поцелуем. Он ответил букетом цветов.

В общем, поднимаясь по лестнице и поддерживая плохо стоящего на ногах Тимку, я улыбалась и даже готова была отправить очередное смс: «Приходи», но, списав это на пиво, которое слишком ударило в голову, пошла в душ, запретив себе и думать о мобильном. То ли душ подействовал освежающе, то ли соблазн был слишком велик, но вместо того, чтобы мгновенно уснуть, я начала ворочаться. Легкая дрема наконец-то снизошла на меня, и тут я услышала пожарные сирены. И подошла к окну. Пожар был дальше по улице, в ночное небо поднимался черный дым. С минуту я таращилась на него, а потом начала спешно одеваться. Спортивный костюм, кроссовки. Соседи, судя по всему, спят беспробудным сном, Людка, возможно, и вовсе еще не возвращалась.

Выйдя из подъезда, я припустилась по улице, терзаемая смутными предчувствиями, как написали бы в романах. Очень скоро стало ясно: предчувствия меня не обманули. Горел дом с колоннами, то есть буквально полыхал, больше похожий на огромный костер. Сквозь пламя мрачным контуром проступал остов здания. На тротуаре, возле забора, стояла пожарная машина, без видимого толка, надо сказать. С десяток граждан, должно быть живших неподалеку, активно комментировали происходящее.

— Они чего приехали, посмотреть, как горит? — возмущался кто-то, видя бездействие пожарных.

— Как им к дому-то подобраться? Забор сносить? Два расчета с другой стороны подъехали.

— Спасать-то уж нечего. Десять минут назад еще только-только пожар занимался, я в окно увидел — и сразу звонить… А теперь вы только гляньте, как полыхает…

— Подожгли, даже думать нечего. Дом-то под снос, дорогу здесь проложат, я по телевизору слышал. Хозяева небось не согласные, и вот вам…

— Да бросьте вы…

— Чего бросьте, скажете, не было такого? Сожгут за милую душу. Тут вопрос денежный, а из-за денег нынче родную маму не пожалеют.

Поняв, что ничего полезного не услышу, я решила подойти к дому со стороны двора, где тоже толпился народ, в основном жильцы того самого дома, который шел под расселение. Здесь граждане вели себя куда эмоциональней, переживая, что огонь может перекинуться на их жилище. В том самом месте, где мы не так давно беседовали со старушкой, стояла пожарная машина, ближе к забору еще одна, то есть забора здесь уже не было, его сорвали при помощи троса, что позволило пожарным приблизиться к дому. Работали брандспойты, и огонь с этой стороны удалось сбить.

— Не торопятся бойцы, — с ехидством заметил мужичок рядом.

— А чего торопиться? — ответили ему. — В доме нет никого, да и добро спасать поздно. Считай, уже все выгорело.

Делать мне здесь было нечего, но я продолжала стоять, наблюдая за работой пожарных. Кто-то коснулся моей руки, я оглянулась и увидела Вальку.

— Привет, — сказал он. — Был уверен, что застану тебя здесь.

— Разбудили сирены?

— Да я не спал.

— Идем, — кивнула я.

Он вроде бы удивился.

— Я думал, ты решишь остаться до конца.

— Не вижу смысла. Если в доме что-то было, теперь все следы благополучно уничтожили.

Мы вернулись на улицу, Валька держал меня за руку, поглядывая с сомнением.

— По-твоему, это поджог? — наконец спросил он.

— Не сомневаюсь.

— Почему вдруг сейчас?

— Потому что мы подобрались слишком близко.

— Близко к чему? — вроде бы не понял Валька.

— Дом купили по поддельной доверенности, не сегодня завтра этим обстоятельством заинтересовались бы следователи, а при современном уровне науки определить, что в доме, например, находились трупы, вполне возможно. Как считаешь?