Влияние морской силы на историю. C предисловием Николая Старикова - Альфред Тайер Мэхан

Тот, кто знаком с работой Клерка по морской тактике, изданной около 1780 г., узнает в этом описании сражения при Стромболи все черты, на которые он обратил внимание английских моряков в своих тезисах о методике сражения, которой следовали они и их противники в его время и до него. Тезисы Клерка исходят из того положения, что английские матросы и офицеры превосходят французских знанием морского дела или стойкостью, что корабли их в общем так же быстроходны, как и французские, и что они сознавали это превосходство и потому были решительнее в атаках. Напротив, французы, сознавая свою сравнительную слабость или по каким-либо другим причинам, не были склонны к решительным сражениям. Чувствуя, что могут положиться на слепую ярость английской атаки, французы выработали хитрый план: они обманывали противника, делая вид, что сражаются, а на самом деле уклоняясь от сражения, и этим обманом наносили неприятелю большой вред. План этот состоял в том, чтобы занять подветренное положение, которое, как указано выше, является оборонительным, и дожидаться атаки. По словам Клерка, ошибка англичан, на которую французы, как они знали это по опыту, всегда могли рассчитывать, заключалась в их обыкновении строить флот в линию, параллельную или почти параллельную неприятельской, затем, спустившись все вместе, атаковать каждым своим кораблем соответствующий ему по положению корабль противника. Спускаясь таким образом, нападающий терял возможность пользоваться большей частью своей артиллерии, в то же время принимая на себя весь огонь неприятеля, а, приходя к ветру, непременно расстраивал свой порядок, сохранить который было почти невозможно в дыму орудий, при разорванных парусах и падающих мачтах. Именно такая атака была произведена Дюкеном при Стромболи с последствиями, в точности указанными Клерком, т. е. с расстройством линии, нарушенной пострадавшим от огня авангардом, корабли которого, поврежденные огнем противника, внесли смятение в арьергард и т. д. Клерк утверждает далее (и, кажется, справедливо), что по мере развития сражения французы, спускаясь под ветер, в свою очередь, заставляли англичан повторять тот же способ атаки[61].

В сражении при Стромболи мы видим подобное же отступление де Рюйтера, но мотивы, которыми он руководствовался, не ясны. Клерк указывает также, что артиллеристы флота, занявшего подветренное положение по тактическим побуждениям, должны целиться в рангоуты нападающего – носители его движущей силы, чтобы атака его могла быть задержана по желанию обороняющегося… А при Стромболи рангоуты французского флота были очевидно повреждены, ибо после того, как Рюйтер спустился под ветер и не мог более поддерживать свой отделившийся арьергард, он был в сущности оставлен в покое французами, хотя ни один их корабль не был потоплен. Если поэтому нельзя с уверенностью приписать Рюйтеру сознательный выбор подветренного положения (а в те времена подобного прецедента еще не было), то очевидно, что он воспользовался всеми его выгодами и что свойства французских офицеров его времени, неопытных моряков, но отчаянных храбрецов, – представляли как раз те условия, которые давали наибольшие преимущества слабейшему из противников, занявшему оборонительную позицию.

Свойства и характер неприятеля принадлежат к числу важнейших факторов, принимаемых в расчет гениальными людьми, и Нельсон столь же обязан своими блестящими успехами этой черте, как любой другой. С другой стороны, французский адмирал вел атаку совершенно неумело, поодиночке, противопоставляя свои корабли кораблям противника, не пытаясь сосредоточить свои силы против одной какой-нибудь части неприятеля и даже не пробуя занять его до тех пор, пока находившаяся поблизости в Мессине французская эскадра из восьми линейных кораблей смогла бы присоединиться к нему. Правда, такая тактика нигде не применялась ранее, кроме как при Солебее и Текселе, но поскольку Дюкен был лучшим французским адмиралом того столетия, за возможным исключением Турвиля, то это сражение имеет самостоятельное значение и не может быть пропущено при изучении истории тактики. Репутация главнокомандующего служит гарантией того, что в этом сражении французская морская тактика достигла дотоле непревзойденной высоты. Прежде чем покончить с этим вопросом, следует заметить, что способ, рекомендованный для подобных случаев Клерком, состоит в атаке арьергардных кораблей линии неприятеля, предпочтительно подветренных; остальная часть флота противника должна тогда или оставить их без поддержки, или вступить в общее сражение, что, согласно его утверждению, и составляло все, чего желали английские моряки.

После сражения де Рюйтер отплыл в Палермо, причем один из его кораблей по пути утонул. Под Мессиной к Дюкену присоединилась стоявшая там французская эскадра.

Остальные события Сицилийской войны неважны для общего предмета нашего труда. 22 апреля де Рюйтер и Дюкен снова встретились под Агостой. У Дюкена было двадцать девять линейных кораблей, у союзников (испанцев и голландцев) – двадцать семь, в том числе десять испанских. К несчастью, главнокомандующим был испанский адмирал, и эскадра его заняла центр линии вопреки совету Рюйтера, который, зная ненадежность испанских судов и их экипажа, хотел рассеять их по всей линии, чтобы лучше поддерживать их своими судами. Рюйтер принял командование арьергардом, и союзники, будучи на ветре, атаковали противника; но испанский центр держался почти за пределами досягаемости, предоставив голландскому авангарду принять на себя огонь противника. Арьергард, следуя движениям главнокомандующего, также принимал незначительное участие в сражении. При этом печальном, хотя все же славном исполнении безнадежного долга де Рюйтер, который никогда до тех пор в течение своей долгой боевой карьеры не был поражен неприятельским выстрелом, получил смертельную рану. Он умер неделю спустя в Сиракузах, и с ним исчезла последняя надежда на успешное сопротивление на море. Месяц спустя испанский и голландский флоты были атакованы на якоре в Палермо и многие из их судов уничтожены. В то же время соединение, посланное из Голландии для подкрепления средиземноморского флота, было встречено французской эскадрой в Гибралтарском проливе и должно было искать убежища в Кадиксе.