Комбриг из будущего. Остановить Панцерваффе! - Олег Таругин

– А вы чего истуканами застыли? Рано еще парады устраивать, не победили мы пока. Команду «вольно» не слышали? Витя, – не оборачиваясь, обратился Кобрин к мехводу. – Сможем им соляра слить? Или на буксире тащить придется?

– Можно и так, и так. – Цыганков ужом выскользнул из люка и, ухватившись за ствол пушки, лихо спрыгнул на землю. Рисуется, конечно, зараза, впечатление на «молодых» производит. С другой стороны, имеет право, чего уж там. Ветеран, уж вторая война на счету… – Только давайте мы сначала по округе пробежимся? Тут, похоже, рембат стоял – глядишь, хоть одну целую бочку с горючкой отыщем. Вряд ли все подчистую сгорело. А нам и бензин подойдет, смешаем с соляркой да и поедем себе. Да хоть керосин. Мотору не понравится, но схарчит, никуда не денется.

– Добро, бери вон этих гавриков, что из себя стойких оловянных солдатиков изображают, и вперед, на все про все – десять минут. Только осторожненько, мало ли что. А я пока с лейтенантом договорю. Да, Витя, раненых тут искать, разумеется, смысла уже нет, а если найдете убитых, документы забери.

– Понял, командир, нужное дело…

Дождавшись, пока танкисты уйдут, Сергей потрепал понуро опустившего голову Саблина по плечу:

– Пришел в себя? Вот и ладно. Гриша, фляжку кинь. Что значит «какую»? Которую в раздавленном грузовике нашли, ага! Хлебни, лейтенант, только не переусердствуй, голодный небось? А теперь расскажи еще раз и без эмоций, откуда вы на мою голову взялись…

С топливом танкистам повезло. Среди искореженной бомбами авто– и бронетехники, и рембатовской, и отправленной к ним на починку, удалось обнаружить лежащий на боку практически целый «БТ-5», в баках которого осталась почти сотня литров бензина. Близкий взрыв – судя по оплывшей после дождя здоровенной воронке, рванула бомба весом не меньше пятидесяти килограммов, – перевернул боевую машину, ударная волна сорвала с погона башню, а осколки насквозь продырявили броню, но танк так и не загорелся. Разыскав парочку более-менее непострадавших бидонов, горючее слили и заправили обе «тридцатьчетверки», смешав бензин с остатками солярки.

Работали споро, поскольку Кобрин, все чаще и чаще с тревогой поглядывавший на часы, торопил бойцов: скоро стемнеет, а это плохо, весьма плохо. Как ехать в темноте, он представлял с трудом – фару разбило осколком еще в первом бою. На машине младшего лейтенанта, правда, обе целехоньки, несмотря на попадание в лоб немецкой болванки. Вот только пускать его вперед как-то не особенно хочется – не хватало только снова заблудиться. Ладно, оставим в качестве запасного варианта. В случае чего на место мехвода можно и Витьку посадить, проверенному товарищу однозначно больше доверия.

Подошел Цыганков, от которого на добрый метр пахло свежим горючим, причем разным:

– Все, тарщ командир, можем ехать. Да, вот, как приказывали…

Отерев ладони о комбинезон, механик-водитель вытащил из кармана и протянул Сергею тощую стопочку красноармейских книжек, большая часть которых оказалась густо – даже листки слиплись и присохли друг к другу – перепачкана бурой кровью. От документов, перебивая густой бензиново-солярочный дух, сладковато пахло разложением. Или Кобрину последнее просто показалось?

Цыганков мрачно прокомментировал:

– Все, что собрали. Вообще, погибших немного, видать, большинство успели уйти. И раненых, как помощь оказали, с собой прихватили, там полно оберток от перевязочных пакетов и обрывков бинтов. Дня два назад их тут накрыли, не больше. Ну а тех, кого в куски порвало или кто в машинах погорел, я, понятно, не тревожил – чего уж там найдешь…

Наконец тронулись, и Сергей облегченно вздохнул. Судя по карте, меньше чем за час должны добраться до моста (тьфу-тьфу через левое плечо!), успев аккурат к сумеркам. Несмотря на нештатное топливо, «тридцатьчетверки» шли ходко, даже Цыганков почти не матерился со своего места. Башенный люк Сергей не закрывал, предпочитая вести наблюдение глазами, а не через панораму. Случись что, успеет вниз нырнуть, не впервой.

Снова вышел на связь комдив, довольно резко осведомившись, где его, собственно, носит и какого он вообще… гм, ну пусть будет детородного органа, решил искать приключений на собственную задницу, когда ему еще есть чем заняться? Пришлось объясняться. Посопев в трубку, полковник раздраженно буркнул: «Чтобы в течение часа был, иначе я тебе устрою… покатушки на карусели» – и разорвал связь. Так что Кобрин так и не узнал, что именно за «покатушки» и отчего именно «на карусели» собирается устроить вышестоящее командование.

Примерно через полчаса мучительной езды по извилистой и кочковатой лесной грунтовке, изрезанной выпиравшими из земли узловатыми корнями, танки добрались до развилки, где она, согласно карте, пересекала нужное им шоссе, ведущее прямиком к переправе. Когда до дороги оставалось метров сто, Сергей внезапно заметил в бинокль мелькнувший в разрывах ветвей высокий силуэт танка и борт тентованного грузовика. Немецких, что характерно. И на предельной скорости движущихся на запад. Похоже, кто-то из тех самых недобитков, о которых он недавно размышлял. Отпустить? Что ему, собственно, до какого-то драпающего к своим легкого «чеха» (тип танка Кобрин успел срисовать) и автомашины? Но с другой стороны, сегодня они победители, с чего бы ему кого-то отпускать? А вот хрен вам!

– Витя, полный вперед, на дороге разворот на девяносто градусов и «короткая»! Срезай напрямик, тут деревьев-то почти нет!

Не задавая вопросов, мехвод газанул, меняя направление движения. Кобрин нырнул в боевое отделение; над головой грюкнула о броню закрытая башнером створка люка. Тресь! Коротко хрустнуло перерубленное бронированным лбом нетолстое дерево, по башне заколотили сломанные ветви. Подмяв забитыми мокрой глиной гусеницами придорожные кусты, «тридцатьчетверка» выломилась на грунтовку, по которой драпали замеченные гитлеровцы. Цыганков сбросил газ, и танк, качнувшись, застыл поперек дороги. Повернулась, подвывая электроприводом, башня, и пушка коротко ахнула, выплевывая вслед улепетывающему грузовику осколочную гранату. Брызнули расколотые в щепу борта; ударная волна смяла, выворотив вперед, кабину. Пыльный брезент тента вздулся, разлетаясь дымящимися лохмотьями. И, финалом, полыхнул изодранный осколками бензобак, мгновенно превращая автомобиль в высокий огненный факел. Были ли в кузове пассажиры, осталось неизвестным… да и неважным: уцелеть после подобного у них не было ни единого шанса.

Танк тронулся с места, продвигаясь немного вперед, чтобы пылающий грузовик не перекрывал директрису. Кобрин довернул башню, совмещая прицельную марку с окутанной сизым бензиновым выхлопом кормой «Pz-38». Криво усмехнувшись – прицел лег в точности на белый трафаретный крест, – выстрелил. Менять воткнутый в ствол унитар ни смысла, ни времени не было. Да и бронебойных осталось всего несколько штук, которые следовало придержать на крайний случай. Легкому «чеху» и осколочно-фугасного хватит. С головой хватит. Так и вышло: на корме вражеского танка на миг вспух бутон разрыва, полетели в стороны какие-то искромсанные обломки, бронемашина резко дернулась и застыла, дымя развороченным МТО. Из распахнувшегося башенного люка показался танкист в приплюснутой наушниками пилотке, тут же безвольно повисший на броне, – короткая очередь спаренного «дегтярева» перечеркнула его на уровне груди. Запертые в горящей машине панцерманы попытались вытолкнуть труп наружу, но не успели: вверх рванулся фонтан ревущего пламени, мгновенно решив их судьбу.