Порочен, как грех - Джиллиан Хантер

Сможет ли он любить ее вечно, если она была тайной куртизанкой? Это не могла быть долгая и успешная карьера, и нельзя сказать, что сам он не водился со жрицами любви и не искал прямых приглашений в заведение Одри. Но ведь есть разница: он мужчина.

И опять-таки он раздавал себя безвозмездно. Куртизанка же по крайней мере устанавливает цену своим милостям.

От одной только мысли, что она ложилась с другим мужчиной из любви или денег, ему делалось плохо.

Как он дошел до столь унизительного для мужчины состояния? Он – страдает! Этому не было объяснения. Но он знал, что никогда в жизни не испытывал столь противоречивых чувств. И не мог представить себе ничего такого, от чего ему могло бы стать еще хуже, – пока не увидел, что у экипажа его поджидают трое двоюродных братьев – Хит, Дрейк и Девон Боскасл – трио черноволосых синеглазых дьяволов.

Он нахмурился и сел напротив Девона.

– Я не в настроении обсуждать мои личные…

– Это Элетея так изукрасила твое лицо? – спросил Девон с сочувственной гримасой. – Если так, я бы сказал, что она тебя очень любит.

Гейбриел раздраженно посмотрел на кузена. Его смущало, насколько они – и по внешности, и по манере держаться – похожи один на другого, что было, как он боялся, доказательством мощи рода Боскаслов.

– Разве у вас нет жен, которые ждут вас дома с вашими шерстяными халатами и мисками овсяной каши?

Дрейк рассмеялся:

– У меня такое ощущение, что скоро ты сам присоединишься к этому почтенному клубу.

Скорее, чем думают все. По крайней мере Гейбриел надеялся, что так оно и будет, если только Элетея не сообщает в данный момент Робину, что она передумала. Он удержался и не оглядывался на особняк, пока карета, покачиваясь, не двинулась по улице. Хорошо уже то, что Боскаслы, зная о его безнадежном влечении к Элетее, не выясняют, насколько он околдован ею.

– А вам не приходит в голову, что мои личные дела вас не касаются?

Девон с насмешкой заметил:

– Ты родился в неправильной семье. У нас не существует понятия «личное дело». Каждый грех или скандал мы совместно изучаем и обсуждаем самым внимательным образом.

– Господи, – пробормотал Гейбриел, воздев глаза к небесам так, будто в его жизни уже случалось, что помощь приходила с этой стороны.

Нет. Это не совсем так. Насколько он помнил, молился он дважды в жизни. Один раз, когда у его матери была сильнейшая лихорадка и врач сказал, что она умрет. Она не умерла. Вторая просьба к Всемогущему была обращена тогда, у позорного столба, когда на площадь выехала карета Элетеи. Он молил Бога, чтобы она его не заметила. Она заметила.

А как насчет того, что он родился в неправильной семье? Он не собирается показывать, что ему приятно быть признанным ею, но это же заставляет его задаваться вопросом – что сталось с его родными, отбившимися от дома братьями? Не важно, сколько раз он сам настойчиво твердил себе, что ему нет дела до исчезнувших братьев, он все равно чувствовал их отсутствие в своей жизни. Есть ли у него племянники и племянницы, которых он никогда не видел? Какая-то часть его души сетовала на эту утрату. Как будто его тело лишилось нескольких частей.

Семья не может излечить все горести, но помогает вынести их.

Хит подался вперед:

– Бодрись, кузен. История твоих грехов не сорвется с наших губ, даже если меня будут пытать изящные ручки моей сестры Эммы. Она презирает низкие сплетни.

– Но это не гарантирует, что другие не станут говорить о твоем дурном поведении на людях, – поторопился добавить Дрейк.

Девон вытянул свои длинные руки и ноги.

– В действительности это гарантирует, что все преступления, которые ты совершаешь, будут до твоих последних дней подвергаться суду общественного мнения.

Гейбриел посмотрел по очереди на каждого из своих синеглазых кузенов.

– И вы по доброте ваших сердец взяли на себя труд собраться в моем экипаже сегодня ночью, чтобы преподать мне этот никчемный урок?

Хит посмотрел на него:

– Мне бы хотелось отвезти тебя кое-куда.

– А если я скажу, что не желаю ехать на какую-то увеселительную прогулку с твоим семейством?

Хит улыбнулся:

– Полагаю, нам придется переубедить тебя.

Элетея неловко сидела в кресле, пила из кружки снятое молоко, а брат и леди Понтсби расспрашивали ее о поразительном объявлении Гейбриела – об их помолвке.

– Это довольно неожиданно, – проговорил Робин четвертый раз подряд.

Леди Понтсби подняла глаза от журнала мод.

– Они знают друг друга семь лет. Осмелюсь заметить, что если они будут ждать и дальше, нам придется планировать похороны, а не свадьбу.

– Когда состоится брачная церемония? – спросил Робин у сестры.

Она нахмурилась, прихлебывая из кружки и всуе мечтая, что лучше бы в кружке был херес, а не снятое молоко. В эту ночь ей необходим херес, или она вообще не переживет ее.

– Это хороший вопрос.

Леди Понтсби отложила журнал в сторону.

– Церемония состоится в Лондоне? Я так поняла?

– Вам лучше спросить у моего… у Гейбриела, – со вздохом ответила Элетея.

Леди Понтсби с любопытством смотрела на нее.

– Ну что ж, это бросает иной свет на его сегодняшнее поведение. Можно предположить, что у него была серьезная причина уйти с бала. Можно предположить, что он отправился к ювелиру за кольцом для вас.

Ее голос плыл поверх мыслей Элетеи, поверх бури, бушевавшей в ней. Она любила его отчаянно, но в данный момент она почти жалела, что не проехала мимо него в тот день, когда он стоял у позорного столба. Ее родители были правы.

Девочкой она решилась сунуться туда, куда не следует. Все попытки отца заставить ее вести себя соответственно своему происхождению оказались бесполезны. Она полюбила юношу, стоявшего у позорного столба, а потом притворилась, что довольна, когда ее обручили с этим безнравственным подлецом Джереми.

Ее родители и Джереми умерли. Она надеется, что их души обрели покой. Потому что она обрела свободу – неожиданную и более ценную, чем было прилично признать. И с этой свободой и неприличностью она обрела также и страдания, о которых толкуют все лучшие люди этого мира. Возможно ли обрести любовь без страданий?

– Вы что-то сказали? – спросила она у кузины со смущенным видом. – Я задумалась.

Леди Понтсби смотрела на нее со снисходительной улыбкой.

– Вполне понятно, дорогая, что вы рассеянны – при таких-то обстоятельствах.

Через четверть часа после того, как это маленькое общество разошлось и Элетея, простившись, отправилась к себе, кузина прокралась к ней в спальню, чтобы продолжить разговор.