На заре человечества. Неизвестная история наших предков - Николас Уэйд

Пшеница-однозернянка, очевидно, была первым злаком, который одомашнил человек. Ее выращивали уже 12 500 лет назад, первые ее культурные разновидности появились, предположительно, 10 500 лет назад, а уже 9500 лет назад в западной части Плодородного полумесяца (юго-восточная Турция и восточный берег Средиземного моря) культурная однозернянка росла в изобилии. Культурная пшеница-двузернянка, которую легче убирать, обнаруживается в Абу-Хурейре уже 10 400 лет назад. (Однозернянку практически перестали культивировать еще в бронзовом веке, двузернянку до сих пор возделывают в Эфиопии. Современные виды пшеницы происходят от случайного скрещивания культурной разновидности пшеницы-двузернянки и дикой травы эгилопса трехдюймового (Аegilops squarrosa, или Аegilops tauschii)). Предполагается, что гибрид родился около 7000 лет назад в северном Ираке. Не позже 10 000 лет назад в регионе Плодородного полумесяца были одомашнены еще два диких злака – рожь и ячмень{168}.

Первыми одомашненными животными после собаки были овцы и козы, которыми человек обзавелся предположительно 10 000–9500 лет назад. Примерно в то же время одомашнили тура и дикого кабана, получив корову и свинью. Туры широко обитали по всей Европе и Ближнему Востоку, но сравнение британских туров (по митохондриальной ДНК, обнаруженной в ископаемых костях) с современными быками показывает, что европейский скот тоже происходит от ближневосточного прародителя{169}. Не исключено, что эти виды, как и дикие злаки, были одомашнены непреднамеренно, и сначала дикие стада загонялись на огороженные участки, а наиболее смирных особей оставляли плодиться. Иными словами, 10 000 лет назад люди не ставили себе целью одомашнивание животных, потому что вообще не догадывались, что оно возможно. Вместе с тем у них уже был пример приручения собаки.

Лошадь одомашнили значительно позже и не на Ближнем Востоке, предположительно – в пределах Евразийской степи. Кости домашней и дикой лошади трудно различить, но конские черепа с предполагаемыми следами удил на зубах обнаруживаются в археологических памятниках Украины и Казахстана начиная с 6000 лет назад. Не в пример всем другим изученным на сегодня домашним животным, которые одомашнивались лишь один или два раза, лошадь, по данным анализа митохондриальной ДНК, одомашнивалась многократно в разных местах и в разное время{170}. Не исключено, что от одного сообщества другому передавались не сами домашние лошади, а технологии отлова, укрощения и разведения диких особей. В объяснение этому можно предположить, что лошади ценились необыкновенно высоко – возможно, за их военное применение, – и люди спешили одомашнить своих, не дожидаясь возможности приобрести пару для разведения{171}.

Ближневосточные народы, приручившие множество видов растений и животных, понесли свои сельскохозяйственные практики на запад и на север, в Европу. В археологии прежде господствовало мнение, что аграрные сообщества, умевшие прокормить больше народу, просто вытеснили своей многочисленностью коренных обитателей Европы, которые пришли туда в позднем палеолите кочевыми собирателями. Однако, как мы упоминали в прошлой главе, анализ по основателю, проведенный Ричардсом, показывает, что лишь малая часть современных европейцев происходит от неолитических земледельцев с Ближнего Востока.

Судя по всему, аграриев, пришедших в Европу с Ближнего Востока, было совсем немного, а аборигены принялись подражать их благополучной жизни, селясь на одном месте и перенимая новые хозяйственные практики. Либо партии пришельцев, если они состояли в основном из первопроходцев-мужчин, могли похищать женщин из местного населения. Пока эти аграрии и принесенная ими культура продвигались дальше по Европе, их гены с каждым следующим поколением размывались все больше{172}.

Каков бы ни был механизм экспансии, только четыре из 10 основных линий Y-хромосомы, присутствующих в Европе, пришли сюда в эпоху неолита. К этим четырем линиям, по данным Семино и Андерхилла, принадлежат 22 % европейских Y-хромосом, что примерно соответствует картине митохондриальной генеалогии, в которой неолитические корни прослеживаются у 13 % населения континента{173}.

Только хронологическое совпадение связывает эти Y-хромосомы с неолитом, так что, учитывая неточность генетической датировки, очень не помешали бы прямые свидетельства. Одно такое свидетельство дает расписная глиняная посуда и фигурки из раскопок неолитических поселений. Эту керамику, известную как «линейно-ленточная керамика», изготавливали на Ближнем Востоке, в колыбели неолитической революции, а также в Греции, на Балканах и в Южной Италии. Ученые из Стэнфордского университета, Рой Кинг и Питер Андерхилл, сравнили географическое распространение линейно-ленточной керамики с географией четырех линий Y-хромосомы, пришедших в Европу на заре неолита. Они обнаружили, что одна из этих линий, отмеченная мутацией M172, практически точно совпадает по распространению с культурой линейно-ленточной керамики{174}. В наши дни популяция с самой высокой частотой мутации M172 у мужчин обнаруживается в городе Конья, который расположен неподалеку от южного побережья Турции всего в 100 с небольшим километрах от знаменитого неолитического памятника Чатал-Хююк. В этом городе мутацию M172 в Y-хромосоме имеют не менее 40 % мужчин.