С первой фразы. Как увлечь читателя, используя когнитивную психологию - Лиза Крон

Какую же пользу мы извлекаем, когда из-за хорошей истории у нас происходит выброс гормона радости, отвлекающий нас от непрестанных бури и натиска серых будней? Ответ прост: мозг позволяет нам расслабиться и опосредованно испытать, как кто-то другой «терпит пращи и стрелы яростного рока»{131}, чтобы мы научились от них уклоняться, если кто-то будет в нас целиться.

Как подмечает Стивен Пинкер: «Автор берет вымышленного персонажа и помещает его в гипотетическую ситуацию в ином реальном мире, где соблюдаются такие же законы, предлагая читателю возможность узнать о последствиях»{132}. Поскольку, когда дело доходит до приобретения жизненного опыта, нам свойственно чувствовать то же, что и герой, как будто все события происходят непосредственно с нами; мы убиваем двух зайцев одним выстрелом. В этом-то вся суть.

А значит, герой – это подопытный кролик. Нравится нам это или нет, подопытные животные страдают, чтобы страдать не пришлось нам. Но за права подопытных животных борются целые организации, а наши герои – сами по себе, и проблемы – их постоянные спутники. «Например, – пишут когнитивные психологи Кит Отли и Рэймонд Мар, – болезненный разрыв отношений между литературным героем и его – или ее – второй половинкой неизбежно заставит нас почувствовать, что значит оказаться на его месте. Это знание в высшей степени ценно, когда приходит наш черед справиться с подобной ситуацией»{133}.

Подвох в том, что ваш герой действительно должен страдать, иначе он не только ничему нас не научит, но и мы не очень-то будем переживать о том, что с ним случится. Как и в реальной жизни, легче говорить, чем делать. В данной главе мы узнаем, почему, подставляя героя, вы оказываете ему услугу; поговорим о том, почему в настоящей прозе герой должен страдать даже больше, чем в массовой литературе; посмотрим, как удостовериться в том, что вы создали своему герою достаточно проблем; разберемся, почему писателям так тяжело издеваться над своим персонажем. И наконец, рассмотрим 11 хитрых способов разрушить отлично выстроенные планы вашего героя.

Вы когда-нибудь думали о том, что, может быть (только может быть), в вас присутствует самая маленькая, едва уловимая толика садизма? Если так, неплохо. Потому что, как бы вы ни любили героя, ваша цель – столкнуть его лоб в лоб со всем тем, чего он избегал всю свою жизнь. Вы должны убедиться, что чем быстрее он пытается бежать от проблем, тем легче они его настигают. Хорошие поступки нельзя оставлять безнаказанными. Да, конечно, иногда кажется, что все в порядке, но это только для того, чтобы подготовить героя к новому, еще более тяжелому удару. Вам нужно, чтобы он расслабился и потерял бдительность, а вы могли напасть, когда он меньше всего этого ждет. Вы не должны его оправдывать – не важно, заслужил он это или нет. Потому что, если вы сдадитесь, единственное, чего он уже не сможет заслужить, – это звание героя.

Ирония в том, что на самом деле вы вовсе не садист. Все это вы делаете для его же блага, потому что хотите, чтобы он, как говорят в школе, раскрыл свой потенциал. Для этого герой остро нуждается в вашей помощи. Естественно, все любят поговорить о том, что они хотят стать лучше – завтра или послезавтра, когда придет время. Чушь. Время не придет никогда; это время – прямо сейчас. И прямо сейчас ваша задача – проследить, чтобы обстоятельства, которые герой не может контролировать, вытащили его из зоны комфорта и заставили драться. История – это постоянный вызов, ее задача – проверить, достоин ли ваш герой своей цели. Это значит, что, как бы трудно вам ни пришлось, заботиться о герое вы можете, лишь делая ему гадости. Поставьте его на раскаленные угли, даже если он будет отбиваться. Даже если он будет просить пощады. В конце концов, вы же не хотите, чтобы ваш герой давал пустые обещания.

«Но подождите-ка, – вероятно, подумали вы, – разве все это не относится к массовой литературе?» Говорят, в массовой литературе нет ничего, кроме сюжета, поэтому там все время должно что-то происходить, и у этого чего-то должны быть свои последствия. Но ведь настоящему литературному роману не нужен натянутый, поверхностный сюжет, там главное – характеры. Отрезок настоящей жизни и так далее. Правильно?

Вообще-то неправильно. Совсем неправильно.

Поскольку в серьезной литературе меньше «крупных» событий, чем в бульварном чтиве, она нуждается в еще более продуманном сюжете – в таком сюжете, о котором Джеки Коллинз даже и не мечтала. В настоящей литературе у сюжета больше уровней, он сложнее и запутаннее, потому что должен подчеркнуть тонкие и деликатные темы. Романы, где главной движущей силой выступают герои, основаны не на описании тонущих кораблей, падающих метеоритов или цунами, а на незаметных жестах, быстрых кивках и мимолетной нерешительности, которые в руках великого писателя могут раскачать землю сильнее, чем девятибалльное землетрясение. Но не обманывайтесь: литература все равно крутится вокруг постоянно усложняющихся испытаний, которые должен пройти герой, потому что, как бы он ни хныкал, он все равно должен хотеть чего-то с невероятной силой. Если же из-за своего каприза он не подвергается испытанию – боевому крещению, как в массовой литературе, – то и сам герой, и история, в которой он живет, кажутся плоскими и неувлекательными. Помните: история крутится вокруг событий, которые заставляют героя схватиться в рукопашной со своей внутренней проблемой, выразить которую, как ни странно, у серьезной литературы получается намного точнее. Так что не станьте жертвой этого старого поверья; выкиньте его из головы, фигурально выражаясь.

Ладно, мы признали, что, как бы вы ни любили своего героя, если он хочет быть в центре внимания всей истории, ему придется преодолеть трудный путь. Насколько трудный? Поначалу не очень. В самом начале будущие приключения героя кажутся простыми – то есть ему кажутся. Так и должно быть. Потому что, прямо как в жизни, если бы он знал, сколько крови, пота и слез он прольет, чтобы добиться успеха, возможно, он не стал бы даже и пробовать. К счастью, ни мы, ни герой и не представляем, насколько сложным будет его путь. Возьмем, например, Джона Салливана, известного молодого режиссера и главного героя в классическом фильме Престона Стёрджеса «Странствия Салливана». Устав снимать популярные, но бессмысленные картины (мы слышим только название его последнего фильма «Ой-ой на сеновале» и уже можем представить, о чем там речь), Салли мечтает снять настоящую драму. «Я хочу, чтобы в этом фильме было достоинство… истинная картина человеческих страданий», – говорит он, отмахиваясь от обеспокоенного продюсера, который с надеждой в голосе спрашивает: «Но там ведь будет хоть немного секса?»{134}