Позывной: «Варяг». Спасти Севастополь! - Валерий Большаков

Ерохин ухмыльнулся:

– Рычагов говорит: «Война войной, а обед по расписанию!»

Посмеявшись, Пантелеев сделался строже.

– Памятник ему нужно поставить, – проговорил он. – При жизни!

– Согласен, – серьезно сказал Дядя Миша.

А через час после обеда была дана команда «По самолетам!». Начиналась штурмовка атолла Джонстон.

* * *

На Джонстоне и смотреть не на что – ровный клочок суши, белый песок кое-где собирается в дюны, редкие пальмы цепляются за скудную почву, где вся вода – от дождей.

Зато имеются неплохая взлетно-посадочная полоса и рядки скучных домиков из гофрированной оцинковки. Военная база США.

Бомбардировщиков, как на Мидуэе, здесь не держали, на аэродроме базировалась сборная солянка из истребителей «Корсар», «Хеллкэт», пары гидросамолетов «Каталина» и пикировщиков «Виндикейтор». Но этой «солянки» было много, хватило на всех.

Долго лететь, подбираться, подкрадываться не пришлось – американская РЛС засекла самолеты противника, и навстречу советским и японским авиаторам вылетели пилоты США.

Когда штатовские истребители стали подниматься в воздух, навстречу штурмовикам Ерохина, то Дядя Миша даже обрадовался – стих огонь зениток, мелкокалиберных, но зело вредных для здоровья.

– На боевом курсе! Приготовиться к атаке! «Маленькие», прикройте.

Прикрывали пилоты на «МиГ-9» и японцы на «Зеро».

Истребители сцепились, с ходу завиражив, закружив в дикой пляске смерти, и «горбатые», под шумок, вышли на цель.

– Атакуем! Федька, как ты?

– Нормально, командир! – откликнулся стрелок. – Стреляют!

– Держись, короче… Группа, внимание! Я – Дядя Миша! Делаем второй заход! Каждая пара выбирает цель индивидуально!

Ерохин прошелся над строениями американской базы, щедро раздавая эрэсы и ведя прицельный огонь из пушек.

– Командир! Там японца зажали!

– Где?

– А вон! Э-э… На двенадцать часов, выше на двадцать градусов.

– А-а, вижу…

Японский «Зеро» вертелся так, что любо-дорого, сразу видно – пилотировал ас. Но на этого аса навалилось чуть ли не две эскадрильи «Хеллкэтов».

Метнув взгляд на «маленьких», Ерохин понял, что тех отвлекать нельзя – «мигари» связывали боем большую часть американсикх истребителей. А где наша не пропадала!

– Федя, смотри в оба!

Михаил направил штурмовик прямо на бесновавшихся «Хеллкэтов». Перед вылетом было решено максимально разгрузить «горбатых», поэтому бомбы на них не вешали, но восемь РС-132 ждали пуска.

Эрэсами Дядя Миша и атаковал американские истребители – виража вокруг «собачьей свалки», он выпускал РС по паре, свалив три «Хеллкэта», после чего стал «кусаться» короткими очередями из пушек.

– Федя, помогай!

– Да я уже сбил одного!

– Правильно!

Неожиданная поддержка штурмовика, что само по себе находилось за гранью понимания американских летчиков, помогла – четверка «Хеллкэ-тов» тут же вышла из боя, прижатый японец подбил еще одного вражину, а тут и «маленькие» подоспели – отогнали «кошаков»[24], стали их против шерсти гладить из НС-23.

Незаметно бой кончился, а потрепанный «Зеро» кое-как сел на захваченный аэродром. «Ил-10» Ерохина пошел на посадку следом – драка с истребителями не прошла даром.

Пока Дядя Миша обходил штурмовик, а Федор при виде каждой пробоины озадаченно свистел, к ним приблизился японский пилот, заметно припадавший на левую ногу. Его правый глаз скрывала черная повязка.

– Коннити ва! – залучился одноглазый, кланяясь. – До дзо аригато! Боршой спаси-ба!

– Большое пожалуйста! – ухмыльнулся Ерохин. – Мы своих не бросаем. Михаил Ерохин.

Осторожно пожав протянутую руку, японец представился, путая свои и русские слова почтения:

– Хадзимэ масьтэ! Моя имя – Сабуро Сакаи. До дзо ёросику!

Не зная, чем и как ответить, Михаил неуклюже поклонился, и это оказалось наилучшим решением – Сабуро поклонился еще ниже.

Познакомились, короче.

В тот же день эскадра двинулась дальше. На Гавайи.

* * *

– По самолетам!

Ерохин в два приема запрыгнул в кабину.

– От винта!

– Есть от винта!

Штурмовик привычно взревел, задрожал. Дядя Миша глянул влево, вправо. «Ил-10» нравился ему больше, чем «Ил-2». Внешне самолеты были похожи, но «десятка» отличалась… доделанностью, что ли. Вот и законцовки крыльев у нее были не закруглены, а обрезаны. Приятно смотреть. Приятно летать.

Самолет повлекло вперед, будто под ним пронеслась палуба, и – взлет.

– Я – Дядя Миша! Группа, внимание! Сомкнуться!

К штурмовикам подтянулись торпедоносцы и пикировщики. Дальше к востоку, где виднелся силуэт авианосца «Икома», россыпью взлетали «Зеро» и «Накадзимы».

До Гавайских островов оставалось всего ничего, хоть их и скрывал горизонт, но Ерохин не для того головой вертел, чтобы оглядеть строй – он ждал подлета «больших парней».

И вот они появились – черными пятнышками над синим окоемом. «Пе-8» с красными кругами на крыльях прошли на высоте две тысячи метров – гул моторов опадал на океан, но Михаилу он был неслышен.

Мурашки по коже – Ерохин припомнил налет «Юнкерсов» в 41-м. Те шли так же – цепью, словно простирая перед собою незримую волну страха и смятения.

Четырехмоторные «пешки» долго летели до атолла Джонстон, одолевая Тихий океан от острова к острову, кружным путем, и вот добрались-таки до своей цели. Промежуточной…

«Пе-8» медленно обгоняли палубную авиацию, ходившую кругами, собиравшуюся в группы, выстраивавшуюся «фронтом». Вот бомберы ушли к северу, уменьшаясь до роя черных «мушек», и штурмовики пошли второй волной.

Ерохин летел над мерцавшими голубыми волнами и смотрел вперед, где вырастала зубчатая линия зеленых гор. Гавайи!

Ближе к архипелагу палубная авиация снова разминулась с «пешками» – самолеты возвращались, опустошив бомбоотсеки.

Японские и советские самолеты как летели раздельно, так и напали – «Накадзимы» бомбили Гонолулу, а «ильюшины» «окучивали» пригород – Пёрл-Харбор.

После налета «пешек» в гавани хватало пожаров, столбы черного и серого дыма уходили по косой в небо. На рейде Пёрл-Харбора стояла пара линкоров – «Невада» и «Мэриленд», несколько крейсеров вразброс и всякая мелочь, вроде эсминцев и подлодок.

На палубах обоих линкоров виднелись очаги пожара, один из крейсеров тонул, еще два кренились, обильно испуская дымы и пар.