Песчаный дьявол - Джеймс Роллинс

Сегодня ночью осечки не будет. Ее ничто не остановит.

Кассандра направилась в сторону дальнего крыла дворца к окну, одиноко светившемуся в темноте. Последние несколько десятков метров Кассандра пробежала, поднявшись во весь рост и бесшумно ступая на цыпочках. Упустить жертву было нельзя.

Наконец Кассандра устроилась напротив окна, которое выходило на запущенный сад. Сквозь запотевшее стекло ей была видна лежащая в ванне женщина. Включив режим ночного видения, Кассандра осмотрела соседние комнаты. Никого. Она прислушалась. Ни звука.

Удовлетворившись, Кассандра направила пусковое устройство с "кошкой" на балкон последнего этажа. В наушнике послышался голос женщины. Он звучал невнятно, словно сдавленный крик в кошмарном сне: "Нет... только не это! Опять то же самое..."

Кассандра нажала кнопку пускового устройства. Под действием сжатого воздуха "кошка" полетела, с тихим свистом разматывая за собой тонкий стальной трос. Крючья зацепились за балюстраду балкона третьего этажа.

Одним рывком закрепив "кошку" на месте, Кассандра спрыгнула со стены в раскинувшийся внизу сад. Шумел ветер. В соседнем переулке лаяли собаки. Кассандра приземлилась, не сломав ни веточки, прижалась к стене под окном и вслушалась, пытаясь уловить сигнал тревоги.

Тишина.

Кассандра взглянула на окно. Створка была приоткрыта на палец. За окном бормотала во сне женщина.

Великолепно.

* * *

20 часов 18 минут

Сафия стоит у приемного покоя большой больницы. Она знает, что сейчас произойдет. В дверях появляется сгорбленная женщина, которая, прихрамывая, проходит внутрь. Одежда темная, странно широкая. Но под балахоном отчетливо проступает толстый нарост...

В тот раз его не было видно.

Сафия хочет броситься в приемный покой, не дать случиться тому, что должно произойти. Однако ее со всех сторон облепили дети, они путаются под ногами, хватают за руки. Сафия отчаянно пытается освободиться, но они начинают кричать и плакать.

Сафия останавливается, не зная, то ли расталкивать детей и идти дальше, то ли попробовать их успокоить.

Сгорбленная женщина скрывается в толпе у окошка дежурной медсестры. Сафия больше ее не видит. Но медсестра поднимает руку, указывая на Сафию. Произносит ее имя...

Как в тот раз.

Толпа расступается. Сгорбленная женщина освещена каким-то внутренним ангельским сиянием, балахон развевается, словно крылья.

"Нет!" – беззвучно шепчет Сафия. У нее в груди нет воздуха, чтобы крикнуть, предостеречь.

И вдруг ослепительная вспышка, яркий свет, но без звука.

Способность видеть возвращается через мгновение – но не способность слышать.

Сафия лежит на спине, уставившись на бесшумное пламя, стремительно бегущее по потолку. Она пытается спрятать лицо от огнедышащего жара, но он повсюду. Повернув голову, Сафия видит распростертых на полу детей: одни объяты пламенем, другие раздавлены обвалившимися каменными стенами. Какая-то девочка сидит, опираясь спиной на опрокинутый стол. У нее начисто отсутствует лицо. Другая девочка тянется к Сафии, но руки у нее нет – только кровь.

Сафия наконец понимает, почему ничего не слышит: весь мир превратился в сплошной крик, растянувшийся в бесконечность. И это кричат не дети – крик вырывается из ее собственного горла.

И тут что-то...

Прикасается к ней.

Задремавшая в ванне Сафия очнулась, задыхаясь тем же самым криком. С тех самых пор он всегда у нее внутри и пытается вырваться на свободу. Сафия зажала рот, издав лишь тихое всхлипывание, сдержав все остальное в себе.

Вода уже остыла. Сафия задрожала от холода и обхватила руками грудь, дожидаясь, когда утихнет приступ паники.

Ото был всего лишь сон...

Сафии очень хотелось поверить в это. Однако картины были слишком живыми, слишком реальными. У нее во рту до сих пор стоял привкус крови. Вытерев пот со лба, Сафия поймала себя на том, что дрожь не проходит. Конечно, можно было бы списать эту реакцию, кошмарный сон на физическую усталость, однако она понимала, что это не так. Все дело в том, что она снова вернулась сюда, домой. И снова увидела Омаху...

Сафия закрыла глаза, однако кошмар никуда не уходил. Это был не просто сон. Все это действительно произошло. Местный имам, предводитель мусульман, тщетно пытался отговорить Сафию от раскопки гробниц в горах неподалеку от Камрана. Она его не послушала. Уверенная в том, что служение чистой, бескорыстной науке станет ей лучшим щитом.

За год до этого Сафия потратила шесть месяцев на расшифровку одной-единственной клинописной таблички. В тексте, содержащемся на ней, имелись указания на то, что в окрестностях Камрана может находиться тайник с древними свитками, возможно, еще одно хранилище знаменитых "свитков Мертвого моря". Раскопки, продолжавшиеся два месяца, подтвердили правоту Сафии. Ей удалось найти сорок глиняных сосудов, в которых была спрятана целая библиотека трудов на арамейском языке. Эта находка была признана археологическим событием года.

Однако за удачу пришлось дорого заплатить.

Группа исламских фанатиков-фундаменталистов сочла оскорблением раскопки в святых местах, особенно то, что работами руководила женщина смешанных кровей, имеющая тесные связи с ненавистным Западом. Сафия не догадывалась, что ей был вынесен смертный приговор.

Вот только расплатой за ее самоуверенность и гордыню стала кровь невинных детей.

Сафия оказалась одной из трех человек, оставшихся в живых. В газетах ее спасение было названо чудом. Просто чудом. Она молила Бога о том, чтобы в ее жизни больше не было чудес, которые даются слишком дорогой ценой.

Стиснув кулаки, Сафия открыла глаза. Ярость горячей волной смыла чувство горя и вины. Психотерапевт заверил Сафию, что это совершенно естественная реакция, и ей следует давать выход своему гневу. И все-таки она стыдилась этого чувства.

Сафия уселась в ванне. Вода, перехлестнув через край, выплеснулась на плитки, оставив на полу след из лепестков жасмина. Остальные лепестки прилипли к голому животу Сафии.

Под водой что-то скользнуло по ее колену, что-то такое же мягкое, как цветок, но более тяжелое. Сафия застыла – кролик, выхваченный из темноты ослепительным светом фар.

Волнение улеглось. Толща воды оставалась скрыта слоем лепестков, плавающих на поверхности. Затем под ним лениво изогнулась черная лента.

Сафия застыла.

Над поверхностью воды появилась грязно-бурая голова змеи, облепленная лепестками жасмина. Защитные внутренние веки опустились, и глаза из серых стали черными. Казалось, змея уставилась прямо на Сафию.

Разглядев характерный белый крест на голове змеи, молодая женщина сразу же поняла, с кем имеет дело. Пестрая эфа. Всех оманских детей с малых лет учили узнавать этот зловещий знак. Здесь крест означал не христианское спасение, а смерть. Пестрая эфа встречалась в здешних местах довольно часто. Змея предпочитала тенистые уголки, ее можно было часто увидеть свисающей с дерева подобно сухой ветке. Яд эфы обладает гемотоксичным и нейротоксичным действием. Это сочетание смертельно: после укуса конец наступает меньше чем через десять минут. Эфа нападает на врага так молниеносно и стремительно, что в древности змею считали способной летать.