Анатомия посткоммунистического мафиозного государства. На примере Венгрии - Балинт Мадьяр

Мафиозное государство использует методологию мно гоступенчатого одомашнивания. Первой ступенью является централизация и наместнический контроль за финансированием. Этот метод позволяет достигнуть результата в случае большинства гражданских организаций, которые, как правило, заинтересованы не в политических декларациях, а в достижении своих собственных целей и поэтому, “правильно понимая” позицию наместника, получая от него деньги или обещание денег (см. очередь на получение поддержки по конкурсу), не протестуют против этого механизма функционирования. Если финансовое давление не достигает цели, государство использует находящиеся в его распоряжении возможности СМИ (как, напр., в случае группы Milla, гражданских организаций, связанных с оппозицией, и т. д.). Перед этой формой нажима не отступают уже только те организации, которые из традиционной триады задач гражданского общества (участие – услуги – контроль) стaраются осуществить лишь задачу контроля за государственной властью. Если же и это средство не достигает цели, то для реализации воли правительства государство может применить и средства принуждения. И если первое средство не раз применялось и во время половинчатого внедрения в Венгрии демократической модели, то применение второго ранее едва имело прецеденты. Использование же средств государственного принуждения совершенно нехарактерно для демократического строя»[110].

Мафиозное государство успешно справлялось с ликвидацией организаций гражданского сопротивления, по крайней мере до осени 2014 г. С одной стороны, автократический режим создает новый «национальный средний класс», располагающий конкретными привилегиями, дисциплиной и крепким в своей фрустрированности и искаженной гордости национальным самосознанием, систематически разрушая, с другой стороны, организационные, институциональные позиции сопротивления. Правительство натравило на венгерскую НКО Ökotárs, занимавшуюся распределением грантов норвежского Фонда гражданских объединений, Правительственное контрольно-ревизионное управление (ПКРУ), прокуратуру и Центр по борьбе с терроризмом (ЦБТ); министр, руководящий кабинетом премьер-министра, намерен организовать проверку гражданских организаций; и, по примеру России, планируется правовая стигматизация гражданских организаций, получающих зарубежные гранты. Осуществление контроля за государственной деятельностью гражданскими организациями и независимой прессой делает невозможным и поправка к закону о защите персональной информации и доступе к информации, представляющей общественный интерес. Эта поправка в трех пунктах ограничивает права, зафиксированные в законе:

Было бы самообманом не замечать того, что в публичных протестах звучит голос оттесненных на периферию общества. Обладающие разветвленными сетями, институционально укорененные профессиональные организации, палаты, сообщества и ассоциации не способны решительно выступать против нарушителей прав или интересов. Предписанное государством обязательное членство в профессиональных палатах сопровождалось изъятием у этих палат компетенций и средств. В свою очередь, гражданские организации должны поддерживать нормальные отношения с действующим правительством не только из-за возможных дотаций, но в интересах тех, кого они представляют. Это ограничивает их возможности сотрудничества с оппозиционными политическими силами. Преданные или «осиротевшие» члены организаций, действовавших за последние 20 лет, пытались создать новые, параллельные организации, которые компенсировали бы пассивность существующих подкупленных, подвергшихся шантажу или просто потерявших доверие объединений: наряду с имеющимися профсоюзами был создан профсоюз «Солидарность», наряду с Всевенгерской конференцией студенческих самоуправлений – Студенческая сеть, нaряду с Профсоюзом работников высшего образования – Преподавательская сеть и т. д. Однако за отсутствием институциональной защищенности и средств эти новые образования не сумели окрепнуть и заменить своих скомпрометированных предшественников, парализованных правительством. A людям, открыто выражающим свое недовольство, критику и участвующим в демонстрациях, как правило нечего терять: они большей частью не зависят от расширяющегося государства или не имеют определенных занятий, потеряли работу, это пенсионеры, учащиеся, иначе говоря – уже или еще социальные аутсайдеры.

Для поддержания концентрации власти необходимо принудить граждан к покорности или по крайней мере к молчанию. Средством подавления критического настроя является устрашение, основанное на материальной незащищенности людей.

Спустя два десятилетия после смены режима природа незащищенности принципиально отличается от той, которая была характерна для былой мягкой коммунистической диктатуры. В то время люди, имевшие квартиру, могли обеспечить свое существование на относительно небольшие доходы, учитывая низкие цены зa жилье, коммунальные услуги и транспорт. К тому же из-за уравнительного подхода к формированию оплаты труда не существовало сопроставимых с нынешними различий в доходах и имуществе. В позднюю эпоху Кадара, не считая случаев политического подстрекательства, людей не отправляли в тюрьму по политическим причинам, да и увольнение с работы на длительный срок постигло лишь несколько дюжин интеллигентов, как правило принадлежавших к демократической оппозиции, политические репрессии чаще всего выражались в помехах профессиональной и служебной карьере, запрещении публикаций, изъятии загранпаспортов, неприятностях, чинимых служебным начальством или органами безопасности.

После смены режима изменилась и суть материальной незащищенности. На смену прежнему принципу «мало, но наверняка» пришел принцип «быть может, больше, но необязательно». Лишь кажущимся противоречием является то, что, несмотря на улучшение жизни, значительно выросло и чувство материальной неопределенности. Что с того, что выросло число частных телефонов (вместе с мобильными) с нескольких сотен тысяч до количества, превышающего численность населения страны, увеличилось количество машин с такого же уровня до 3 млн, вселилось в новые квартиры или поступило в университеты гораздо больше молодежи, чем раньше, а только на хорватское побережье моря ежегодно выезжает отдыхать около полумиллиона венгров, если в то же время появилась затяжная, беспросветная, продолжающаяся в течение нескольких поколений, массовая безработица, охватившая сотни тысяч людей, если широкие слои населения обросли долгами, погашение которых невозможно из-за кризиса, и если разорилась мaсса мелких и средних предприятий. Ныне уже есть что терять, и за короткое время очень многие могут оказаться в безнадежном материальном положении. Потеря работы или, например, государственных или муниципальных заказов может мгновенно привести к подрыву некогда стабильного материального положения или банкротству преуспевающего предприятия. И все это происходит в обществе, в котором ненормально велико количество позиций и заказов, контролируемых государством (включая и муниципалитеты), и это дает правительству практически неограниченные возможности для достижения своих властных целей.