Забытый плен, или Роман с тенью - Татьяна Лунина

– Я молчу.

– Извините, это я так, по привычке. А у самого-то дети есть?

– Нет.

– К нам по делу прибыли или в гости?

– Я вообще-то из Майска. В Москве два года всего.

– Серьезно?! То-то я гляжу и удивляюсь: вроде не похож на москвича, больше на нашего. Наши-то – народ основательный, попусту словами бросаться не станут. А московские – болтуны да свистуны, такую страну просвистели! У них же там все не как у людей, все бегом, на ходу. Никто не поздоровается, слова доброго не скажет. Беготня, толкотня и неразбериха – дурдом, одним словом, – вынес безжалостный приговор столице суровый провинциал. – И чего тебя туда понесло, парень? – сочувственно посмотрел он на симпатичного земляка. – Поглядел я как-то на эту Москву, целых пять дней у тетки жены гостили. Под конец так одурел, что по шпалам готов был бежать из ихней столицы. Не-е, парень, лучше нашего Майска на свете места нету, уж ты поверь мне! Я где только не побывал! В Германии служил, тогда она еще ГДР называлась, в Казахстане, в той же Москве был, в Сочи по соцстраховской путевке отдыхал – везде фуфло. А у нас – красотища! Летом плот срубишь, пойдешь вниз по Пинеге – душа поет! Такое перед тобой открывается – в Бога поверишь, честно! – Допотопная «Лада» с желтыми шашечками сбавила ход и застыла у серой трехэтажной коробки, где в юности мечтал провести хотя бы часок Вася Голкин. Гостиница «Космос» считалась в Майске самой роскошной.

– Приехали.

– Сколько с меня?

– Сотня, по себестоимости. Мы, парень, не в Москве, со своих шкуру не дерем.

Пассажир отдал деньги, открыл дверцу, потом повернулся к водителю и спросил:

– Как зовут вас?

– Сергей Иванычем.

– Покатаемся на пару денька три, Иваныч?

– Видишь ли, парень... – замялся таксист, почесывая затылок.

– Оплата по договоренности. Договариваемся так: вы называете цену, я ее удваиваю, и время пошло, годится? – Ни за что не узнал бы президент «Оле-фармы» в этом шустром проныре свое доверенное лицо.

– Заметано. Самого-то как кличут?

– Василием.

– А по батюшке?

– Ивановичем.

– О, – уважительно окнул другой Иваныч, – как Чапаева. Ты и по характеру, видать, такой же: тебе палец в рот не клади. Ничего, что я тыкаю?

– Пальцы в рот никому класть не надо, – невозмутимо посоветовал чапаевский тезка, – негигиенично это, Сергей Иванович, – и выставился в открытую дверцу: – Через полчаса встречаемся здесь. За каждую минуту опоздания высчитываю десятку.

– Эх, парень, – пробормотал вслед бывалый земляк, – и что тебе делать в этой Москве? Возвращался бы ты лучше домой, друг. Орлом бы летал!

Ровно через тридцать минут рядом с водителем старенькой «Лады» пристегивался ремнем безопасности приятный энергичный блондин. Замшевая серая куртка, черный пуловер с небрежно выглядывающим безукоризненным воротом рубашки в мелкую черно-серую клетку, черные джинсы, замшевые башмаки – от него за версту разило столичным успехом, и только едва уловимая характерная ритмика речи выдавала в нем северянина. При виде пассажира таксист одобрительно крякнул.

– Куда едем, Василь Иваныч?

– В Яблоневый поселок.

...Дом явно не пустовал. Из каминной трубы вился дымок, шторы на окнах были раздвинуты, откуда-то из глубины слышалась музыка. Василий нащупал щеколду, проскользнул в калитку, поднялся на крыльцо, позвонил. Спустя две минуты хорошо поставленный женский голос спросил за дверью:

– Кто там?

– Добрый вечер! С Ириной Аркадьевной можно поговорить?

– О чем?

– Я из Москвы.

Дверь приоткрылась, на пороге показалась красивая женщина лет тридцати восьми.

– Кто вы?

Не последний человек в «Оле-фарме» с достоинством протянул визитную карточку.

– Я только что с самолета, решил по пути в санаторий выполнить поручение. Поля Нежина просила передать вам большой привет. – Он протянул красиво упакованный московский подарок и улыбнулся.

Знакомое имя, обаятельная улыбка, приятная внешность, приправленные столичным лоском, сыграли на ожидаемый результат. Хозяйка распахнула дверь, пригласила войти.

И хоть известно, что незваный гость хуже татарина, которого лучше выпроваживать сразу, этот выкатился за калитку часа через два – сытый, довольный, мурлыкающий что-то невнятное.

– Сергей Иванович, видели, кто открывал дверь? – В салоне машины утвердились запахи коньяка и сладковатого сигарного дыма.

– Нет, – с удовольствием потянул носом водитель.

– Ирина Савицкая, заслуженная артистка России.

– Иди ты! Я, правда, сам в театре редко бываю, хорошо, если выберусь раз в год. И то, когда жена к стенке приставит да билетами начнет размахивать перед носом. Но о Савицкой этой мне все уши прожужжали. Красивая баба, играет – как душу дерет, и не дура. Таких в вашей Москве небось по пальцам можно пересчитать, правильно говорю?

– Эт-точно, – степенно поддакнул москвич. – А чего жужжали-то?

– Ну, например, в Питер ее пытались переманить. Куда едем-то, Василь Иваныч?

– Пока прямо. Питер – это, конечно, хорошо. Только что-то не верится.

– За что купил, за то и продаю.

– А кто продавал-то?

– Да соседка моя по лестничной клетке, баб Аня, гардеробщицей в театре работает. Придет к моей дурехе за солью на пару минут, а уйдет часа через два. Пока всем артистам кости не перемоет, не успокоится. А моя-то уши развесит да только: ох, баба Аня, ах, баба Аня! Медом не корми, дай послушать. А та и рада стараться, живет же одна. Старика своего год как схоронила, дочка в Архангельске, одной-то не сладко, так же?

– Эт-точно.

– Вот она и чешет зубы часами. Но ей-то можно, у нее дома один только кот, и тот в постоянной спячке, хуже медведя. А у моей-то – семья. Пожрать приготовить, прибраться, в магазин сбегать. Так моя дуреха вместо этого варежку распахнет – и обо всем на свете забыла. Хорошая баба, но уж больно на сплетни падкая, особенно про Савицкую. Нинка ж с ней в одной школе училась, только та помладше была.

– А кто в Питер-то звал?

– Так подружка у этой Савицкой, тоже актерка. Приезжали недавно, с год назад, что ли. Вот они и сманивали.

– Почему «они»?

– Так питерская же не одна приезжала-то, с мужиком. Мужик, правда, вроде как из Москвы. Да не помню я! Это ж соседка не со мной лясы-то точит, а с бабой моей. – Они въехали в город и покатили по главной улице. – А тебе что, интересно?

– Конечно.

– Ты, парень, не влюбился часом? – бросил хитрый взгляд старший Иваныч на младшего. Тот неожиданно покраснел, с любопытством уставился на пробегающие мимо деревья.