Наркосвященник - Николас Блинкоу

Когда Дэвид закончил, его косяк выглядел как штанина ковбоя, который вырядился для родео. Размером он был с хорошую морковь. Дэвид всегда любил забивать толстые и плотные косяки, из-за чего ему не раз приходилось спорить с оппонентами. Он аргументировал это тем, что без труда не выловишь и рыбки из пруда. Хочешь кайфа – высасывай его. Узкий конец косяка он оставил пустым и теперь заглянул в него, словно в маленький телескоп. Сюда надо было вставить пяточку из свернутой картонки, и он хотел убедиться, что ей ничего не помешает. Все выглядело как надо.

Дэвид оторвал кусок картонки от книжки спичек, на которой было написано "Гранд-отель, Вифлеем", и свернул ее в цилиндрик. Он всегда использовал для этой цели обложки бумажных спичек, если они были под рукой. Это лучше, чем рвать обложку сигаретной бумаги или пачку сигарет. Он вставил пяточку в косяк и подтянул его.

Затем оглядел свое произведение.

– Ну как?

– Лучше не бывает. – На лице парня играла самодовольная улыбка, как будто это он, а не Дэвид свернул такой классный косяк. – Может, все-таки позовешь свою телку сюда, чтобы она тоже оценила это произведение искусства?

Дэвид выглянул на улицу. София сидела на лавке, потягиваясь и зевая. Когда она сощурилась, ища его взглядом, Дэвид улыбнулся ей.

– Это у меня глюки или вон тот парень следит за тобой? – спросил хиппарь.

– Да. Он следит за мной от самого Иерусалима. Как ты думаешь, это секретный агент?

Парень чуть не подпрыгнул.

* * *

Сэмми увидел, как длинноволосый парень вдруг начал размахивать руками перед Дэвидом. Даже сквозь шум, который создавали машины, двигавшиеся по улице Дизенгофа, он слышал, как хиппарь орал по-английски:

– Съебывай с моего балкона, чувак! Я тебя не знаю, понял! Слышишь, мы с тобой не знакомы, вали отсюда!

Дэвид смеялся. Он спустился по железной лесенке, которая вела с балкона на улицу. Ступив на тротуар, он вдруг резко свернул налево, по направлению к площади Дизенгофа. Сэмми должен был быстро решить, что ему делать: остаться с девушкой или следовать за Дэвидом. Он вышел на улицу. София, похоже, никуда не собиралась. Сэмми выбросил свой айс-ти в урну и направился за Дэвидом. Он обнаружил его в бистро за углом, на улице Пинскера. Дэвид сидел за столиком слева от входа. Сэмми замедлил шаг, оценивая, как всю эту ситуацию видит публика, сидящая за столиками. В книгах по психологии это называется С/Р, саморефлексия, попытка взглянуть на себя глазами окружающих. За столиками сидела в основном молодежь допризывного возраста. Некоторые с разноцветными волосами, остальные, в большинстве своем, с пирсингом и тату. Сэмми был почти уверен, что он здесь единственный, у кого нет татуировок на теле. Насчет Дэвида он сомневался, может, тот наколол себе что-нибудь в тюрьме. Люди, составлявшие досье, могли пропустить его знание русского языка, но то, что он был в тюрьме, они знали наверняка. Дэвид сидел и ухмылялся, глядя на него.

– Похоже, ты все-таки не из охраны аэропорта, не так ли?

Сэмми смешался. Его опять поимели. Он начинал уставать от этого человека. Сэмми вспомнил все: хаотическое вождение автомобиля, все эти беспрерывные попытки зацепить гашиш, и теперь это "я тебя сделаю только так, чувак". Оставалось лишь смириться.

– Нет, я не из охраны аэропорта, – ответил он. Сэмми положил руку на спинку свободного стула рядом с Дэвидом. – Не уделишь мне пару минут?

– Если хочешь курнуть со мной, почему бы и нет? В противном случае я предпочел бы остаться один. Хотя, наверное, если мы курнем с тобой, меня здесь точно не заметут. Ты, может, скажешь, что я обнаглел, но чтоб расслабиться в вашем странном городе, ей-богу, нужен талант.

Сэмми покачал головой.

– Ты плохо водишь машину, приятель. Нас, наверное, тоже приняли за психов, когда мы ехали за тобой.

– Я плохо вожу? Ты что, хочешь поучить меня вождению?

Принесли кофе, заказанный Дэвидом, как раз вовремя, чтобы разрядить ситуацию, которая начала накаляться.

– Ладно, не будем ссориться. Ты так быстро заводишься.

– Я не ищу ссор. Все, чего я ищу, это место, где можно спокойно курнуть перед тем, как продолжить приятное времяпровождение с моей девушкой.

Сэмми решил, что, раз предыдущий счет был не в его пользу, самое время теперь наверстать упущенное. Интересно, удастся ли ему шокировать этого крутого.

– Знаешь, я всю неделю хотел тебя спросить, что это за фамилия такая – Рэмсботтом?

Челюсти Дэвида слегка сжались, он сглотнул. Почти незаметно, надо было быть профессионалом, чтобы заметить.

– Это небольшой городок на Севере Англии, – ответил он. – Что еще ты обо мне знаешь?

– Да так, фрагменты. Но вот то, что ты говоришь по-русски, я не знал.

– Манчестерский университет, факультет русского языка и литературы, Тысяча девятьсот семидесятый – тысяча девятьсот семьдесят четвертый. А где ты выучил английский?

– Ты заметил мой акцент? Большинство людей воспринимают мой английский как родной язык. Американский английский вообще-то.

– Я много поездил на своем веку. У меня слух на акценты.

– Да, ты прав. Я изучал английскую литературу в Йейле.

Дэвид откинулся на спинку стула.

– Так мы с тобой цивилизованные люди. Просто два интеллектуала, вспоминающие свои альма-матер.

– Точно. Как в пьесе Мэмета[42], когда говорят: "Что мы здесь имеем? "

– Что мы здесь имеем?

– Да, там один персонаж спрашивает: "Что мы здесь имеем? " Что мы здесь имеем? Просто два человека разговаривают друг с другом. Вот и все. Два парня беседуют.

– Да... А потом одного из них имеют.

– Ты любишь Мэмета? – спросил Сэмми.

– Видел несколько вещей. Похоже, что теперь все разговаривают, как его персонажи. Разговор обиняками.

– Точно. Во всем мире все теперь говорят обиняками.

– Имеется в виду, что все хотят друг друга оттрахать. Так что же хочешь ты? То же самое?

– Я хочу тебе помочь.

В этот момент Дэвид вдруг понял, что он, наверное, ошибался насчет этого парня. Это не просто обычный представитель тайной полиции. Тут явно пахнет политикой. Чтобы не впасть в очередную ошибку, Дэвид решил не спешить. Он достал из нагрудного кармана свою "Зиппо". И внимательно посмотрел на собеседника. Взглянул прямо в его черные глаза, на его темную кожу, на черты его лица. Назвать его лицо честным, конечно, нельзя. Что-то там есть еще, в глубине этих глаз. Но, похоже, этот агент Шин-Бета сейчас играет в открытую. Он не скрывает своего интереса, он оперативник, и сейчас выбрал такую стратегию. Но Дэвид уловил в этой стратегии и некоторую опаску. Может быть, просто страх, что начальство не одобрит его инициативу, привычку согласовывать свои действия с вышестоящими чинами.