Троица. Охотники на ведьм - Джейсон Свэггер

— Нет, — наконец сказала она. — Я не готова стать его женой. В моем сердце еще остались чувства к моему жениху Мартину, Царствие ему небесное! Почему Бог забрал всех близких мне людей? — она опять расплакалась, не в силах больше сдерживаться.

— Он наслал на вас огромные испытания, миледи. Но вы должны бороться. Должны продолжать жить.

В то утро служанке все же удалось уговорить Марию немного поесть, а потом привести себя в порядок и сменить платье. Граф явился, когда солнце уже встало в зените и залило маленькую комнатку башни своим согревающим светом.

Стефан фон Шеленберг был не в духе. Мария заметила это по его хмурому лицу, на котором обычно всегда играла улыбка и учтивое выражение.

— Здравствуй, Мария, — сказал он сдержанно, присаживаясь на кровать рядом с девушкой. — Я пришел, чтобы в последний раз просить твоей руки и сердца.

— Вы ведь уже знаете, граф, что сердце мое занято, а рука, хоть и свободна, вам принадлежать не станет.

На полной физиономии графа с двумя подбородками появилась несвойственная ему злобная мина. Он свирепо замычал, раздвинув ноздри и часто задышав. Его свирепый взгляд будто пытался испепелить Марию на месте.

— Кем занято твое сердце?! Ты хочешь сказать, что до сих пор питаешь чувства к предавшему тебя, да к тому же еще и усопшему человеку?

Мария недоуменно изогнула бровь и ответила вопросом на вопрос:

— К чему эта напускная злоба, граф фон Шеленберг? Неужто вы пытаетесь меня запугать? — Мария поднялась с кровати и встала напротив мужчины. — Я прекрасно знаю, что вы не сможете сделать ничего, кроме как отстегать меня по голой спине своей никчемной плеткой. Вы пришли сюда, чтобы в очередной раз поиграть со мной? Ведь так вы называете свое гнусное развлечение, проклятый извращенец?!

Мария ошиблась. На этот раз злоба графа оказалась вовсе не напускной. Теперь он и вправду злился.

Он приходил к ней раз в неделю. Сначала он был вежлив и учтив, старался разыгрывать из себя благородного рыцаря, готового добиваться ее любыми способами. Через месяц тщетных уговоров он стал груб. Его просьбы поиграть превратились в угрозы, а потом он и вовсе перешел к рукоприкладству. Мария долго сопротивлялась, но потом, поняв, что дальше этого дело не зайдет, перестала обращать внимание на странности графа. Он стал приходить чаще, иногда посреди ночи, когда она сидела у окна, вглядываясь в кромешную темноту и не видя ничего, кроме обожженных лиц своих матери и брата. В такие моменты ей настолько было безразлично все происходящее за пределами ее мира грез, что она даже не противилась, когда граф, пыхтя и сопя, рвал на ней платье и начинал с безумным, нездоровым удовольствием оставлять на ее белой коже красные линии от десятка тонких ремней своей плетки. Она лежала, сглатывая нарастающий в горле ком, зажмуривая глаза и вспоминая родной дом, лица близких людей, любимые сердцу поля, луга, озера и реки во владениях ее семьи, нечестно отнятых врагами.

Ремни плетки били совсем не больно, но само унизительное положение, в которое ставил ее граф, было для нее хуже любой физической боли. Он проводил своими толстыми, потными от натуги пальцами по ее нежному телу и в тот самый момент, когда Мария думала, что сейчас он перейдет к более низкому поведению, граф уходил, внезапно успокоившись. Тогда в уме девушки появилось подозрение, что фон Шеленберг вовсе не сдерживает свое нарастающее желание овладеть ею. Он просто не может этого сделать. Истинной причины Мария не знала, но это не казалось ей столь важным.

Граф поднялся и угрожающе надвинулся на нее. Мария не отступила. Он был ниже ее на несколько голов, а грузное тело не позволяло ему быстро двигаться. Как только он протянул руки, девушка с легкостью увернулась, сделав шаг в сторону и толстяк едва не упал, успев облокотиться о стол.

— Хотите опять поиграть в догонялки? — к Марии вновь возвращались упрямые черты ее непростого характера. Она вздернула подбородок и наградила графа взглядом полным неприязни. — Вы же знаете, что даже в этой маленькой каморке вам меня не обыграть!

— Прекрати, я не для этого сюда пришел, — граф выпрямил спину. Он сделал несколько вдохов и успокоился. — У меня есть к тебе предложение. Я хочу заключить с тобой сделку.

Мария подошла к окну и прислонилась к подоконнику, скрестив руки на груди и сосредоточенно глядя на старика.

— Я слушаю.

Стефан фон Шеленберг замялся. Или, как показалось Марии, даже смутился. На его заплывшем лице вновь появилось какое-то жалобное, а, скорее, даже жалкое выражение. Теперь это была не наигранная жалость к Марии и ее сложной судьбе, это была жалость к самому себе. И на этот раз она была настоящей.

— Я должен рассказать тебе что-то. Хотя ты и сама уже все поняла. Ты права насчет того, что я не могу сделать ничего большего, кроме как отхлестать твое прекрасное тело этой треклятой плеткой…

— Продолжайте.

— Много лет назад, когда я был молод и виден собой, у меня была красивая жена, самая прекрасная во всем герцогстве. Все мне очень завидовали, мои друзья и неприятели, другие графы и бароны, даже герцоги… Все в тайне восхищались ею и грызли локти оттого, что она принадлежала мне, а не им.

— Это плохая, черная зависть, — заметила девушка. — И я бы на вашем месте не стала радоваться такому.

— А я был рад, — мечтательно улыбнулся граф, уносясь в воспоминания своей молодости. — Позже я понял, что был слишком самоуверен. Родив мне сына, она сбежала с каким-то рыцарем даже не из этих краев.

Мария почувствовала, что и сама невольно начинает жалеть графа. Что-что, а истории о несчастной любви задевали молодую леди до глубины души.

— Прошло много лет, я растил сына один и был посмешищем для всех тех людей, которые когда-то испытывали ко мне зависть. Они шептались за моей спиной, но их слова неизбежно доходили и до меня вместе со слухами. Не было ни одного города или даже деревушки, где не судачили бы о графе фон Шеленберге, взявшего в жены шлюху, которая обманула его и сбежала с другим. Меня считали слабым и никчемным за то, что я не нашел того рыцаря и не расправился с ним и с предательницей-женой. Говорят, эту историю обсуждали даже при дворе императора, выставляя меня далеко не в лучшем свете.

— Может и так, — пожала плечами Мария. — Но я точно знаю, что был один человек, который не обращал никакого внимания на ваш позор. Мой отец любил вас и был вашим другом несмотря ни на что.

— Альберто жалел меня, — граф опустил глаза в пол. — Но никогда не говорил мне этого. Он имел счастливую, полноценную семью и был счастлив.

На лицо девушки надвинулась мрачная тень.

— Был… Что сталось с вами дальше?

Граф помялся, раздумывая над тем, стоит ли ему говорить девушке всю правду. Он сомневался, но потребность выговориться хоть кому-то постепенно брала верх.

— Через несколько лет я нашел этого рыцаря. Вместе со своими воинами я отправился войной на его земли. Они прятались в маленьком, невзрачном замке, в глуши. Первая атака оказалась неудачной, я недооценил врага. Позже я вернулся с большим войском, мы взяли крепость в продолжительную осаду, а потом разрушили ее с помощью осадных орудий. Тот рыцарь трусливо бежал, оставив своего родного брата прикрывать его отступление. Уже внутри я скрестил мечи в драке с его братом и проиграл. Кем был я? Молодым графом, державшим оружие только на охоте, а он привык к таким битвам. Он ведь был рыцарем и ходил в походы. Он поступил нечестно, не по-рыцарски, ударив меня мечом между ног. Я был окончательно разбит таким поворотом событий. По моему приказу мои воины убили его.