Хризалида - Брендан Денин

– Я сказала «Нет!», – прошипела Дженни и подняла Чада. За шею. Удерживая пальцами одной руки. Бедняга болтал ногами в воздухе, хватая его ртом, но ничего не помогало, даже когда он стал беспомощно цепляться ей за пальцы.

Дженни слышала скрежет, хотя понимала, что в студии тихо, если не считать жалкого хлюпанья Чада. Хлюпанье становилось громче и громче. В итоге у Дженни лопнуло терпение, и она со всей силы швырнула его на ближайшую стену. Чад рухнул на пол бездыханной кучей, потом схватился за горло. Он дышал глубоко и медленно, по щекам катились слезы, «идеальные» волосы безнадежно растрепались.

– Ненорм… – пролепетал Чад, подняв на нее взгляд. Дженни захлопала глазами. Пронзительный скрежет стих, теперь она слышала только учащенное дыхание Чада. – Идиотка! – наконец выдал он. – Ты ненормальная идиотка! Под стать своему мужу психопату!

Дженни обвела взглядом студию, посмотрела в окно. Ничего не изменилось. В студии тишь да гладь, с улицы потасовку не увидели. Она повернула голову назад – получилось, как у самки богомола, – с любопытством посмотрела на Чада, потом себе на руки. Все это действительно произошло?

Неуверенно, держась за стену, Чад поднялся. Дженни стряхнула оцепенение, в ушах слышались отзвуки скрипа.

– Боже мой, Чад… – пролепетала она, вытаращив глаза, и шагнула к нему.

Чад, пробиравшийся вдоль стены к двери, поднял руки в попытке защититься. В глазах у него плескался страх.

– Не подходи ко мне! – выкрикнул он, как маленький мальчишка. – Не подходи! – повторил он шепотом и пополз дальше. Он словно боялся рвануть к двери: приближаться к Дженни ему совершенно не хотелось. Дженни стояла неподвижно, наблюдала за ним и чувствовала, как под ложечкой сосет от возбуждения, страха и дурноты.

Казалось, прошла целая вечность, прежде чем Чад наконец добрался до двери. Он распахнул ее и рванул на улицу, бросив прощальный взгляд на женщину, которую только что целовал. Вопреки морозу, куртку он оставил в студии. Прекрасные глаза переполнял страх.

Уличная тьма проглотила Чада почти моментально. Дверь он за собой не закрыл, впустив в студию холодный ветер, который завихрился вокруг Дженни. Она закрыла глаза: пусть он обвевает лицо, пусть раздувает волосы – ощущения восхитительные.

В ушах послышался шепот:

– Умница…

Дженни открыла глаза: экстаз отлетел, сменившись нечеловеческим страхом, от которого бешено стучало сердце. Живот болел – накрыв его ладонью, она огляделась в поисках жуткого голоса, который звучал в каждом кошмарном сне, который ей когда-либо снился. В студии не было ни души. Ветер крепчал, становясь холодным и порывистым.

Не убирая ладонь с живота, Дженни подбежала к двери и захлопнула ее резче, чем хотелось, – на деревянном полотнище появилась трещинка.

По щекам покатились непрошеные слезы, в душе чувствовалась странная опустошенность. Дженни отступила от двери, попятившись в центр зала, где ее целовал Чад Форсайт. Она села в позу младенца, обняла свой живот и растущего в нем ребенка и зарыдала. Рыдала она горько, громко и очень-очень долго. При этом она не чувствовала ничего, абсолютно ничего – и от этого рыдала еще сильнее.

* * *

Приближалась очередная метель, когда Рэй Даллесандер остановил машину у дома Декеров. Было около пяти вечера. Выбираясь из грязного пикапа с набором инструментов в руках, Рэй ругал себя за то, что под малоподходящую для зимы куртку надел всего лишь футболку. Он только пережил тяжелый развод, с трудом сосредоточивался на происходящем, а тут еще за одеждой следить нужно. Драная сучка Тереза без штанов его оставила – и своим прокисшим лицом, и стараниями дорогущих адвокатов. Как теперь счета оплачивать, он понятия не имел, не говоря уже о долгах, копившихся в барах, где Рэй оказывался каждый вечер.

Слава богу, у него нет детей! Алименты убили бы его, возможно даже буквально. Наследство покойной матери помогало не слишком. Оно едва покрыло расходы на ее похороны.

Поэтому Рэй согласился на ремонт котла отопления, о котором по телефону попросил лузер-Декер. Странно, конечно, что летом длинноволосый шизик не пустил его в подвал… но, если честно, какая разница? Педанта Рэя это немного нервировало, но ведь шизик подписал документы, освобождающие исполнителя работы от ответственности, да и деньги психа не пахнут.

Декер позвонил очень вовремя. В ноябре и декабре инспекторская работа сошла на нет. Рэй надеялся, что в новом году спрос на дома снова повысится, но пока экономика – или погода, или и то и другое – сулила обратное. Рэй подумывал рекламировать себя как домашнего мастера, как «мужа на час», но рекламу пока не подал и в данный момент сидел без денег.

Сегодня работать придется на Декера. Почему-то Рэй невзлюбил его с первого взгляда… Наверное, из-за сальных лохм, татушек, заносчивости… Из-за гребаной хиповской чувственности, которая дико бесит. Рэй – парень простой, любит простые вещи, тоскует по далекому прошлому, когда работящие люди могли заработать на жизнь, могли кормить семью, где каждый знает свое место, могли завести ребенка, желательно мальчика.

Заказ Декера, если выполнить его качественно, может положить начало карьере домашнего мастера. Декер однозначно шизик, но за хорошо сделанную работу может дать хорошие рекомендации. Тогда, летом, его жена говорила по телефону очень любезно, а на фото, отрытом Рэем в Сети, казалась сексапильной штучкой. Да, заказ Декера может изменить все. Просто нужно быть паинькой, даже если это «против шерсти».

Дрожа, Рэй поднялся по деревянным ступенькам. Он топал, чтобы стряхнуть снег с поношенных ботинок, и заметил: на не покрытых снегом и льдом участках краска лупится, а кое-где само дерево прогнулось и потрескалось. Он прикинул, сколько можно содрать с простака Декера за такую работу и какие еще проблемы скрывает старый дом. Эта развалюха и ее тупые обитатели – настоящее золотое дно, решение всех его проблем.

Рэй нажал на тускло блестящую кнопку звонка. Если в доме раздался звон, Рэй не услышал. А летом при осмотре дома он звонок проверял? Тем утром Рэй пару раз хлебнул из своей любимой фляги и, если честно, сам осмотр помнил смутно. А сейчас он ждал, потирая замерзшие руки.

Снова повалил снег, и мир резко потемнел, словно на него накинули траурный покров. Рэй оглянулся и увидел, что его следы до крыльца уже заваливает. Под снегопадом тупичок Уолдроп-авеню выглядел живописно. Белое сияние гасло за рядом раздражающе больших домов, из кирпичных труб которых вился дымок. Не район, а открытка из отлетевшей эпохи, у Рэя аж сердце защемило. Он соскучился по жене. По бывшей жене. От таких мыслей у него дыхание перехватило.

С громким скрипом за спиной вдруг распахнулась дверь, и Рэй вздрогнул. «Мать твою!» – с досадой подумал Рэй. Меньше всего ему хотелось показывать шизику слабость. Он повернулся лицом к клиенту, к своему золотому шансу на новую жизнь.

У темного дверного проема стоял Декер, в когда-то белой, а теперь заляпанной и неопрятной футболке и рваных джинсах. Без обуви и без носок, несмотря на холод. Волосы у него были короче, чем запомнилось Рэю, но еще жирнее и неаккуратнее, появилась окладистая пегая борода. Темные синяки контрастировали с невероятной бледностью лица, а нос стал какой-то неестественной формы.