Ад во мне - Вад Макей

– Офигеть… – прошипел Белочка.

Ребенок засветился, словно золотая статуэтка на ярком солнце.

– Хватит! Ты ее сожжешь!

Мое тело отбросило от жертвы божественного лечения в другой угол комнаты. Разъяренная альва мелькнула перед лицом, на ходу припечатав меня кулачком по лбу, и исчезла. Я глянул на ребенка. Мля… перебор. Вы видели картины, на которых изображены веселые, пухлые, курчавые херувимчики? Один из них, улыбаясь, сидел на руках ошарашенной матери и светился.

– Нам пора, – пробормотал я и пулей вылетел из дома.

На улице ко мне присоединился Тавр и еще пять мужиков. Я вручил каждому по батону и по фляге с березовым соком. Сам же с удовольствием потягивал пиво из жестяной банки. Не кровь, конечно, но тоже вкусно. Кстати, стоило мне выйти во двор, как бурлящая божественная энергия исчезла.

– Далеко идти?

– Да нет, недалеше шдешь, – пережевывая кусок батона, сообщил мне один из сопровождающих.

– Я думаю, что там сокровища зарыты. Огромные! Тут что главное? Главное, чтоб о них никто не узнал! Особенно этот эльф, Задира который. Знаешь, как я переживаю, что мы кассу солнцевиков у него в подвале сгрузили? Попомнишь мои слова, этот древний эльф обязательно что-нибудь стырит и оставит нас нищими! – разглагольствовал Белочка, пока мы двигались в сторону гор. – Сокровища нужно прибрать к рукам.

Через час мы вышли к невысокой сторожевой башне, сложенной из темного камня. Рядом с башней ютился маленький добротный домик под соломенной крышей, здесь раньше жила охрана. Вдали, посреди растрескавшегося поля, возвышался высокий, метров тридцать, четырехгранный обелиск, покрытый слегка светящимися синим цветом символами.

– Мы тута подождем, – постоянно оглядываясь, сказал Тавр, – боязно дальше идти.

– Угу. – Меня тошнило, болела голова и уже давно не покидало чувство пристального недоброго взгляда в спину. Но, сколько ни оглядывался, я никого не видел. Да и спрятаться в этом пустом месте было негде. – Можете не ждать. Если у меня ничего сегодня не получится, вернусь завтра после консультаций со специалистами. Главное, молитесь посильнее, чтоб я услышал.

Мужики только и ждали этих слов: поклонившись, они бегом припустили в сторону деревни. Я же направился к столбу. Чем ближе я к нему подходил, тем сильнее болела голова и мучительно хотелось опустошить желудок, что я и сделал, не доходя нескольких метров до обелиска. Вблизи от столба я почувствовал себя настолько отвратительно, что едва не упал.

– Валить нужно. – В голосе Белочки сквозила паника. – Здесь что-то не так! Быстро перерисуй несколько картинок, и ходу!

Я полез в карман за блокнотом и карандашом.

– Успеем.

Перед глазами все плыло, руки дрожали, но я упрямо пытался перерисовать символы, выбитые на каменной поверхности. Покажу их Лису и Мастеру, может, что подскажут. На седьмом символе меня скрутило в бараний рог, по телу прошла волна судорог, я упал на колени, и меня вырвало кровью. Я лежал, скрючившись, на земле, а в животе словно образовалась воронка, сквозь которую уходила жизненная энергия. Мелькнуло и пропало встревоженное лицо Амбец, и вдруг все прошло. Я еще немного полежал, прислушиваясь к себе, затем медленно поднялся. Отличное самочувствие. И что же это было? Может, гамбургером отравился?

– Амбец, – тихо позвал я, протягивая руку, чтобы провести пальцами по обелиску в том месте, где символы сияли особенно ярко. Рука мягко легла на ледяную поверхность и… намертво прилипла к ней, словно ее намазали суперклеем. Я испуганно дернулся – и тут же вернулась боль.

– НЕТ!

Голоса Белочки и Амбец слились в один. Меня будто током шибануло, уже теряя сознание, почувствовал, как некая сила яростно отрывает мое тело от обелиска и, словно легкое перышко, отшвыривает на несколько километров под стену храма, в котором я не так давно появился.

Очнулся я от боли и воплей Белочки. Руки горели. Я опустил глаза, пытаясь рассмотреть, что же там со мною происходит, и заорал: мои предплечья выглядели ужасно, кожа до локтя потемнела, татуировки словно растрескались, и сквозь открытые раны я видел, как по контуру рисунка вместо крови струится обжигающая лава, принося нестерпимую боль. Я, зажмурившись, завыл, прислонившись к стене храма. Плюх! Кто-то добрый окатил меня водой. Открыл глаза – от рук поднимался пар, татушки больше не светились, опять приняв первоначальный вид. Рядом с пустым ведром в руках стоял жрец, встревоженно наблюдая, как я корчусь.

– Спасибо.

– Ты ведь не простой демон, – утвердительно сообщил он, присаживаясь рядом.

– Я черт.

– Это кто?

– Это круче демона.

– Почему?

– Потому что русский!

– Узнал что-нибудь?

– Угу. То, что все очень хреново.

– Амбец! Любовь моя! – неожиданно заверещал змей. – Соль, спаси ее!

Я подскочил, озираясь. Маленькое тельце я нашел возле входа в храм. Альва, словно кукла, лежала, вытянувшись в струнку, с закрытыми глазами и не дышала. Ее эбонитовая кожа потускнела, всегда уложенные в сложную прическу волосы растрепались и рассыпались вокруг головы, белая туника была покрыта пятнами сажи. Я осторожно поднял малютку на руки и попытался влить в нее божественной энергии, но у меня ничего не получилось. Я был пуст. Абсолютно! Я заскочил в храм и пожелал оказаться в офисе, но ничего не произошло.

Не паниковать.

Сосредоточился еще раз, пытаясь отыскать хоть каплю той бурлящей силы, что наполняла меня после встречи со жрицей. Пусто. Еще раз. Ничего.

– Оно вытянуло из тебя все силы, – просипел змей. – Когда ты дотронулся до столба, словно включился пылесос. Хорошо, что в тебе была сила бога, иначе он бы выпил тебя. Амбец успела перерезать поток, но сама попала под удар. Она перенесла тебя сюда, но сама… сама погибла… И еще я слышал, как кто-то хихикал. Старческий такой противный голос.

Я смотрел на альву, не сознавая, что ее больше нет. Амбец лежала в моих ладонях тихая, спокойная, умиротворенная, а я все ожидал, когда она откроет глаза и выдаст очередную гадость в мой адрес. Но вместо этого тельце верного телохранителя начало таять, и вскоре ничего не напоминало о существовании моего персонального глюка. Белочка тихо всхлипнул, а во мне поднималась бешеная лютая злоба на того, кто чуть не убил меня. Он посягнул на члена нашей с Белочкой небольшой семьи, на МОЕГО защитника. Адская, безудержная, всепоглощающая, звериная злоба накатилась горячей волной. Глаза затянула кровавая пелена, вновь засветились татуировки, на пальцах стремительно отрастали когти, голова ощутимо потяжелела, когда добавился вес больших, загнутых назад рогов. Я поднялся на ноги, чувствуя, как рога упираются в потолок. Помещение храма вдруг показалось мне маленьким и тесным, я вскинул руки вверх, чтобы отбросить мешающую крышу, и в этот момент резким рывком меня втянуло в статую Литеры, и буквально через мгновение я стоял в окружении веселых друзей в храме Всех Богов посреди большой комнаты, в которой утром проводил инструктаж Мастер.