Бандерша - Алексей Комов

Разумеется, пустила скромную девичью слезу…

Зря старалась. Паровоза этим не проймешь.

– Милая девочка, запомни на всю оставшуюся жизнь: своё место ты должна знать четко. И свою ступеньку. Тебе дали работать? Дали! Тебе помогли убрать ненужных личностей? Помогли! Дальше – сама. Ни я, ни мои мальчики в твои разборки влезать не будут. Вот если бы они пытались отжать у нас эту точку – другой базар. А свои проблемы решай сама!

Вот так. Всё по-взрослому. Как в той поездке на юг. Ну да ладно, это совсем другая история…

А что я хотела? Начала играть во взрослые игры. Жди взрослых отношений. Сопли, намотанные на кулак, в зачет не идут. За проституток и сутенёров никто вписываться не будет.

Конечно, можно было бы нанять охрану. Но сейчас уже поздно. Под защиту от отморозков никто не стал бы подписываться.

Да и, честно говоря, стало жалко денег. Думала, все же по малолетке проскачу. Пожалеют девочку-конфеточку.

Не пожалели. Не нужна была им ни девочка, ни конфеточка.

На следующий день привалила вся гоп-компания, меня вызвали.

Разговор, как это принято, вели в закутке. Но улица была видна. И прохожие шли. Только всем было совершенно фиолетово, что там эти типы делают с маленькой девочкой. У всех своих забот было полно. Да и я кричать не собиралась. Не по понятиям. Надеялась в разговоре как-то вывернуться.

Только вот разговор был короткий:

– Деньги принесла?

И я только успела сказать:

– Нет… Но… – как тот беспалый, чья рука-коза вчера меня так рассмешила этой самой «козой» со всей дури ударил меня в бок.

Мне стало не смешно….

Мне было очень больно… как никогда в жизни не было.

Потом они меня еще били. Но остальные удары перекрывались той первой болью. Некоторое время я слышала звуки улицы, мат тех уродов… Запах гнилых продуктов…

Потом осталась только боль…

В неё я «нырнула», чтобы спасти хоть чуть-чуть себя. Из неё и вынырнула. Только та боль была с белым потолком, приглушенным светом, проводами и стенами в масляной краске. В себя я пришла в реанимации.

Скорую вызвал Самуил Иосифович. Увидев, что я вышла без куртки (а было прохладно), он решил посмотреть, не случилось ли чего? Вовремя обеспокоился.

Дело в том, что меня не просто в бок ударили. Мне тогда печень разорвали. Еще немного полежи я на земле за теми мусорными баками, куда меня отвели, сама бы гнилым овощем стала.

Так бы из боли никогда не вылезла. Наверное, и померев, её ощущала.

Но, потом, спасибо врачам, успели, помогли, поправили и даже не располосовали моё нежное девичье тельце. Все сделали аккуратно и любя! Пока я лежала думала, что к чему. Просто так такие наезды не бывают. Даже беспредел имеет свои пределы. Да и по рожам было понятно, что эти тупые отморозки на бум-Лазаря лезть бы не стали.

Значит, их кто-то навел. Кто знал, что я на точке. Что у меня нет охраны.

Паровоз с дружками? Не похоже. Незачем. У нас никаких конфликтов не было. Сами привели и поставили в ресторан. Кто-то из девочек? Тоже не ложится. Недовольных не было. Я делала все по чесноку.

Тогда так и не поняла.

Версия с Паровозом вскоре и вовсе отпала. Он с приятелями, как только меня в нормальную палату из реанимации перевели, принесли всякие апельсины-яблоки. И клятвенно обещали, что точка останется за мной. Да и странно это было. Как это чеченцы говорят: «Хозяин, у которого за дверью находится баран, не испытывает недостатка». «Клок качественной шерсти» они с меня всегда получали. Хозяйкой я была очень послушной и весьма удачливой.

Только вот тогда мне не удалось вернуться на точку. Потому что не успела я выйти из больницы, как снова замаячили те трое, что поставили меня на бабки. Соседки маме рассказали, что видели во дворе какого-то беспалого с бандитской рожей. И с ним двое таких же типов.

То есть, эта гопота знала, где я живу. Мог бы помочь отец. Но он в это время тоже оказался в больнице с сердцем. Я сама не разрешила маме его волновать. Какими бы ни были у нас сложные с ним отношения, но я все же его любила. Дочки ведь всегда к отцам привязаны. Особенно, когда им плохо.

Мама подсуетилась, и через знакомых определили меня в дурку. Диагноз самый невинный – постболевой шоковый синдром с проявлениями паранойи – как-то так. Или что-то наподобие. Я медицинского языка так и не изучила. С началом конца государства с таким диагнозом можно было каждого второго в психушку устраивать!

Бабки мы заплатили. Палату мне сделали отличную. С тихой соседкой. Она, правда, действительно была больна. После того, как на её глазах зарезали в драке двух братьев, она почти не говорила. А если и говорила, то с ними. То есть построила свои мир. И наш её уже не волновал.

Как я там провела время, разговор отдельный. Но время точно было потрачено не зря.

Только когда вышла, тоже сразу вернуться на точку не получилось. Я просто стала бояться. Мне этот беспалый всё время мерещился. Но потом собралась. Начала снова работать. Но уже не так, как раньше. Страх у меня уже повзрослел. Быстрее, чем я сама.

Со страха я закурила. Не сигареты… Травку… Это, конечно, не тяжелый наркотик. Но в «зеленую» юную голову шибало так, что мозги были на вылете. У меня пару месяцев не было ни одного светлого дня, чтобы я проснулась и на жизнь взглянула трезвыми глазами. В минуты просветления стала замечать, что девочки от меня постепенно уходят и уходят. Видеть это вижу, а сделать ничего не могу. У меня организм требует и требует шмали.

Но однажды, когда обнаружила, что вместо Щелчка, куда направлялась отоспаться дома, я каким-то образом попала на стройку в Солнцево, поняла: если не остановлюсь – мне точно кранты. И сказал себе: все, хватит! Не бывать такому никогда, чтобы я саму себя в землю закапывала.

Потом, как это ни странно, мне всё же помог Паровоз. Как-то он заехал с утра на точку, когда я еще была вменяемая и сказал, что они вычислили этих отморозков. Они оказались шестерками из Ногинска. Выполняли всякие заказы по запугиванию лохов. И совершенно неожиданно вместо лохов наткнулись в одной палатке на ребят Петра. Те зашли к бывшему однокласснику пивка дернуть. Ну и нос к носу встретились с этой шушерой. В общем разборки были не долгими. Паровоз, которого его мальчики тут же вызвали, позвонив в офис из автомата, разбираться не стал. Тем более понял, что именно эта троица и на меня наехала. Суд был короткий. И приговор приведен в исполнение в ближайшем от МКАДа лесочке.

После этого мне стало как-то легче. То есть стало понятно, что самое время прийти в норму.

Хотя и сложно было, и сама себе временами в голове морду била. Но соскочила я с этой дури.

Благо, колоться не начала.

Тогда и сделала вывод о пользе страха. Производственного. Нельзя считать, что если тебе фартит, то так и будет все время. Нет! Ожидать удара надо всегда. Если он нагрянул, то находить возможности ответить.