Первичный крик - Артур Янов

Понимание образования и формирования симптома можно облегчить, если познакомиться с исследованием Баркера и его сотрудников[13]. В предыдущих опытах они установили, что течение бронхиальной астмы, язвы желудка и артериальной гипертонии ухудшается на фоне бесед с больными, находящимися под действием амитал–натрия (амитал — это барбитурат, применяемый в качестве успокаивающего и снотворного средства). Во время опроса люди испытывали меньшую заторможенность, говорили свободно и вели себя менее зажато (так как нереальный фасад в какой‑то степени устранялся). В исследовании Баркера, по сути, был поставлен вопрос: почему человеку становится хуже (у него усугубляются симптомы физического страдания), когда его искренние реакции меньше подавлены? В продолжение исследования они изучали развитие эпилептических припадков на фоне действия амитала. При этом Баркер и сотрудники описали следующую картину[14]:

Больной, [у которого раньше наблюдались эпилептические припадки], сидел, полулежа в кресле с прикрепленными к коже головы электродами, с которых писали электрическую активность его мозга. Больной говорил, что у него была «трудная неделя», имея в виду ссоры с женой и матерью. Больной получил амитал натрия в дозе полутора гран с интервалами в одну минуту в течение трех минут. Релаксация, достигнутая в начале инъекиии, оказалась преходяшей. У больного стало нарастать напряжение. Когда его спросили: «Что случилось?», он ответил: «Моя м–м-мать». Он гримасничал, рычал и говорил о своей матери весьма отрывочно и бессвязно. Казалось, он попеременно испытывает то гнев, то боль. Замечания по поводу матери перемежались стонами «О!..». Когда его спросили: «Каким образом ваша мать раздражает вас?», он ответил: «Хотелось бы мне до нее добраться. Я 6–бы убил ее. Она плохая… она меня всегда бесила

и раздражала… все время… все время». Казалось, он едва сдерживает ярость: «Мать убила моего отца, — продолжал он. — Когда‑нибудь я убью ее. Она сводит меня с ума». Он сжал кулаки и прижал их ко лбу, не в силах ни сдерживать злобы, ни выражать ее (курсив мой). Внезапно глаза его утратили всякое выражение и он испустил короткий сдавленный вскрик. Потом его охватила генерализованная мышечная судорога: он стал совершенно ригидным, лицо исказила страшная гримаса; спина выгнулась дугой; он, скрестив руки, крепко прижал их к груди. Ноги были жестко выпрямлены. Эта тотальная мышечная ригидность сменилась некоординированными сокращениями разных групп мыши, как это бывает во время большого эпилептического припадка. Элек- троэниефалограмма, записанная в течение двух минут этого приступа, была также типичной для припадка. Гипнотическое переживание реакций на мать прервалось развитием эпилептического припадка (курсив снова мой).

Исследователи были искренне удивлены результатами исследования, так как амитал натрия в действительности обладает противосудорожными свойствами. Авторы пришли к выводу, что причиной припадка стал конфликт между неконтролируемой яростью и табу совести.

Я позволю себе и дальше процитировать некоторые отрывки из работы Баркера, так как это имеет отношения к концепциям первичной теории. «Все это находилось в согласии с формулировкой… судорожного припадка, данной Фрейдом. По его воззрениям, припадок снижает уровень разрядки с этажа осознанного действа до подсознательной бессмысленной нервно- мышечной активности».

Смысл того, что говорит этот ученый, на самом деле сводится к тому, что блокада чувств скопившимся напряжением разряжается, в конечном счете, эпилептическим припадком. Если бы он не описал эпилептический припадок, то я подумал бы, что речь идет о сеансе первичной терапии. Ясно, что одно блокированное чувство в жизни данного человека не может спровоцировать эпилептический припадок с большей вероятностью, нежели язву желудка, бронхиальную астму или заикание. Но когда в течение многих лет происходит подавление важ

ных чувств, то следует заключить, что происходит накопление напряжения, и степень этого напряжения, его сила, в конце концов, превышают возможность организма его выдерживать. В этом случае поражение коснется наиболее уязвимого органа или системы. У человека, предрасположенного к аллергии, накопленное напряжение может разрядиться бронхиальной астмой. Если же имеется склонность к мозговым нарушениям, то такая разрядка может проявиться эпилептическим припадком. Но что бы могло произойти, если бы такого пациента побудили «выкрикнуть» свое чувство? Я убежден, что выражение чувства вовне предупредило бы возникновение припадка (иллюзорного разрешения конфликта). В данном же случае блокада чувства привела к развитию тотальной нервно–мышечной активации.

Должно быть ясно, что выражение чувства этим больным один раз могло остановить только этот, конкретный припадок; этот человек все равно продолжал бы страдать эпилепсией, и если бы снова пережил стресс, то снова перенес бы приступ эпилептических судорог. Если же удалось бы убрать все подавленные чувства прошлого, то тогда можно было бы сказать, что этот человек страдает предрасположенностью к эпилепсии, но не самой эпилепсией. Это то же самое, что иметь предрасположенность к аллергии. Если такой больной не сталкивается с аллергеном, то он не страдает и аллергией.

Баркер продолжает:

Доктор Герберт С. Рипли и я проведи еше одно собеседование с другим больным. При индукции гипноза больной начал спонтанно переживать свои травмирующие воспоминания (что сопровождалось проявлениями агрессии, чувства вины и ощущением беспомощности), интенсивность которых регрессировала постепенно, по мере перехода от одного эпизода к другому. Было такое впечатление, что он развертывает перед нами, на наше обозрение, плотный комплекс связанных между собой и интенсивно эмоционально окрашенных воспоминаний о своих реальных переживаниях. Освобождающее переживание прошлых эпизодов, казалось, открывало то, что он в обычных ситуациях мог выразить только судорожными припадками.

Здесь Баркер почти слово в слово воспроизводит основные понятия первичной теории. Действительно, данный пациент пережил первичное состояние, индуцированное гипнозом, когда был устранен сознательный контроль поведения. Относительно данного случая Баркер утверждает, что переживание окрашенной сильными эмоциями ситуации из прошлого воспрепятствовало развитию эпилептического припадка. Или, наоборот, сильное, неразрешенное, невыраженное явно чувство из прошлого является причиной развития эпилептического припадка. Напряжение накапливается у многих людей, но у одних оно разряжается язвой желудка, а у других эпилептическими судорогами. Проблема заключается в самом напряжении, а не в форме его разрядки. Из описаний Баркера я могу заключить, что амитал и гипноз ослабляют нереальное защитное восприятие собственной личности, собственного «я». То, что приближается в этой ситуации к поверхности сознания — суть первичные чувства. Эстрадный гипнотизер может по–иному направить защиту и превратить погружаемого в гипнотический транс человека в кого‑то или что‑то другое, но Баркер сделал только одно — ослабил и снял защиту. Это лишнее доказательство в пользу того, как релаксация (отпуск, уход на пенсию, кратковременная и нетяжелая болезнь) угрожает некоторым невротикам, угрожает их физическому состоянию и самочувствию. Эти факты позволяют объяснить, почему невротики обычно не склонны расслабляться. Расслабиться для них означает испытать гнет первичного чувства или даже умереть.