Грозовой перевал - Игорь Афонский

– Нет, не Муслим, не Мустафа! – с усмешкой отвечал он.

Они шли по городскому парку. Оба одетые в свободные белые одежды, стиль городских отдыхающих. Он – смуглокожий, рано поседевший, ещё не старый, нет, наоборот – молодящийся, гибкий. Спортивная походка, сухое телосложение. Вот они играют в крикет. Он быстро учится неизвестной ему ранее игре. Его отец рассказывал ему об игре в поло на слонах. Это было давно, в годы его юности, когда отец побывал в Индии. В гостях. Он рассказывал о такой игре без упоминания имени отца. Согласно этикету все вельможи афганского королевского двора должны были уметь играть в конное поло. Она рассеянно смотрит вдаль, потом любуется им. Её удары молотком по шару всегда точные и уверенные. В городском тире она изящно бьёт из пневматической винтовки по всем целям. И без единого промаха. Она часто говорит о своём брате, который всему этому её научил. Они катаются на лодке по озеру, потом удят вместе рыбу. Стоят по колено в озёрном иле, смеются, радуются каждой удачной подсечке. Она в спортивной шляпке, волосы уложены, и только одна прядь упрямо торчит сзади. Он смотрит на её открытую шею и любуется этой прядью волос. Она медленно поворачивается корпусом тела, строит ему недовольную «мину», смеется чему-то своему.

* * *

Ей было трудно выбрать, и она сознательно выбрала смерть. При этом смерть им обоим! Он прокручивал каждое её движение в последние минуты своей жизни! Она была великолепна! А может быть, это был только сон? Он долго провалялся в том старом здании, на чердаке. Она спокойно могла убить его и раньше, подсыпав снотворного лекарства в его пищу или даже яд в воду для питья. Но не сделала этого. Судя по такой профессиональной схватке, она вряд ли бы не проверила наличие патронов в том пистолете. То, что он разрядил обойму запасного пистолета, стало бы для неё полной неожиданностью! Но на самом деле она хотела, чтобы он убил её собственноручно. Именно в тот вечер, в том гостиничном номере она получила команду от своего работодателя. Хорошо, что обрывки того разговора он смог подслушать из параллельного телефона соседнего номера, которым пользовался сам для связи. Вряд ли чтобы «Интерпол» или разведка стали самостоятельно вести такую грязную игру. Кто-то был на стороне противника, этого ничем другим не объяснишь! Столько безнаказанных преступлений. Никто не объявился! Даже по прошествии стольких лет! Но если предположить, что этими действиями они прикрывали какую-то фигуру и смогли выгородить её, то.

И этот кто-то был Иман! Без всяких сомнений. Мусса тогда очень много думал об этом!

* * *

Вот она плачет в отеле, в номере находится одна. Её глаза всегда красные. Много курит. Этот запах – дорогих духов и сигаретного дыма, он сводит его с ума! Почему он её не выслушал? Она была готова признаться ему во всём, всё рассказать. Он в этом был уверен или обманывал себя в этой уверенности.

Он посидел в старом городском парке, на их скамейке. Было время подумать о ней с теплом и нежностью. Очень давно он понял одну простую вещь, что всё происходящее с ними – это результат чудовищной несправедливости. Она боялась его потерять. И если бы он узнал о ней правду, то вряд ли бы сразу понял и смог простить. У них были равные шансы: но она подставила себя сама! Если ей было трудно выбирать, то она предпочла смерть. Смерть их обоих! Он прокрутил каждое её движение в последние мгновения жизни! Она была великолепна! А может, это был только сон?

* * *

Богатый район. Двор с тенистой верандой, красивый бассейн с живыми рыбами и настоящим небольшим водопадом. Столик с удобным стулом. Иман. Это уже очень старый человек. Он одет в строгий, дорогой светлый наряд, горло, покрытое морщинами, надёжно завёрнуто, несмотря на стоящую жару. Шелковый халат одет сверху, его покрывает замысловатый узор в национальном стиле. На голове белая шапочка, поверх которой в виде небольшой чалмы накручены куски ткани. В руках чётки. Он читает молитву. Это его последняя молитва, он как бы догадывается об этом, неторопливо читает. Это его вечный разговор с Аллахом!

Этот человек прожил много, можно сказать он пережил свой век. Многих его сверстников давно уже нет в живых. Родственников тоже. А, нет, Мусса! Он сейчас в Европе, находится подальше от новых политических бурь. Его племянник! Дерзкий, неуправляемый человек. Хороший конспиратор, настоящий террорист, мастер. Так получилось, что они были совладельцами одной трастовой компании. Сколько было пролито крови! Очень давно Иман стал виновником смерти его отца, своего брата. Так сложилось, ничего уже не сделаешь, не исправишь! Потом погибает вся семья. Иман, как одержимый, жаждал смерти всех и Муссы тоже! Но Аллах сберёг мальчика от всех напастей, оставил в живых. Последняя встреча с ним была тяжким бременем.

Он сказал, что «все преступления пусть останутся на его совести, что возмездие в руках Аллаха!» Неужели он простил его? Или притаился? Мстить, так до седьмого колена! Такой специалист, как он, мог бы убить кого угодно и где угодно сам лично или через нанятых людей!

Непонятно! Информационная война, которую начал Мусса, очень сильно подорвала империю Имана, больше того – испортила ему жизнь. Хорошо подобранные факты из прошлой жизни, документы – всё это всплыло неожиданно в редакциях разных мировых изданий. Там всё проверили и вылили в эфир, в колонки новостей, можно подумать, ни о чём другом нельзя было писать в тот момент! Многие банки сразу «заморозили» счета. Контракты срывались, акции компаний стали стремительно падать вниз, потом обесценивались. Поддавшись панике, он продал всё за бесценок, отдал за гроши неизвестной компании. А когда этот груз скинули, то оказалось, что эта компания могла быть как-то связана с Муссой.

Иман потребовал провести расследование, но ничего не удалось доказать, к этому были там готовы. Деловые партнёры только пожимали плечами. Им требовались гарантии. Деньги, а не голословные обещания. Опять откладывались все другие проекты, срывались новые контракты.

Именно тогда Иман сдал позиции. Его вытеснили из бизнеса, легко и непринуждённо. Партнёры опять только пожимали плечами, обещали помочь, мол, позвони позже. Он звонил позже, они опять обещали приехать и решить все вопросы. Только обещали. Никто тогда не появился. Его зарубежные покровители говорили, что делают всё возможное, чтобы всё исправить. Иман терпел убытки. Потом были годы пустоты. Когда счета вдруг «разморозили», то появились адвокаты различных компаний, которые желали обобрать его до нитки. Да, он выплатил всё неустойки, раздал долги, покрыл всё, что только смог, но уже не был в состоянии вернуть былое положение. Так и с торговлей оружием пришлось «завязать». Арабы и египтяне уже обходились без него. Американским коллегам надоело выслушивать его причитания.

– Ну. Кто будет обсуждать такие дела по телефону, который могут прослушивать все, кому ни лень? – теперь говорили они. Обещали подъехать, но никто не торопился к нему, про него забыли. Те небольшие производства, что он успел приобрести, приносили ещё небольшой доход, но и они требовали постоянных вложений. Текстильные фабрики, маслоперегонный заводик, всё это требовало много внимания, которого он сам оказать не мог. Даже конезавод перестал приносить прибыль! И это, если учесть, что его скакунов разбирали по предварительной записи, а теперь никто не торопился на его ежегодные выставки. Всюду нужны были инвестиции, а свободных денег у него не было. Снизил даже расходы на содержание дома, охраны. Так с ним остались только очень преданные ему люди, их семьи. Они зависели от него лично, а не от его денег. Они просто ему служили, и для них это было естественно, как дышать. Иман понимал, что стар, что шанс свой он упустил.