Парадокс параллельных прямых. Книга первая - Татьяна Вильданова

«Заметил, сволочь, – мужчина ещё сильнее вжался в щель, – теперь не выпустит… пристрелит сам или дождется смены, но не выпустит…»

Вяло, словно во сне, Этьена сконцентрировалась на солдате.

Ничего. Серое размытое пятно. Пустота.

«Нет!»

Всей своей силой, волей, отчаянием – всем, что у неё ещё осталось, – она швырнула себя на это незримое ничто, вдребезги разбивая хрупкое равновесие, удерживающей её сознание строго в центре созданной ею сферы, проломила оболочку кокона и единым духом вобрала в себя часть освобожденной энергии.

Теперь она знала, что у решетки возбужденно топчется плотный коротконогий детина. «Это только крыса… – сходу впечатала в открывшееся ей сознание Этьена, – большая серая толстая крыса… крыса… – не открывая глаз, она видела, как луч фонаря прицельно скользнул по полу, – серая остроносая складская крыса, – попав в полосу света, животное прижалось к полу и стремительно бросилось вглубь коридора, – не стрелять!.. стрелять больше нельзя… за стрельбу голову снимут… надо продолжать обход… продолжать обход. Иди же!!»

Солдат повернулся и пошел, свободно продвигаясь сквозь гудящий, насыщенный мириадами светящихся колючих капель воздух.

– Всё, – выдохнула прижатая к пиджаку Этьена, – он ушел.

«Нельзя! Нельзя так грубо работать с энергией!»

– Нам надо уходить, – пытаясь пошевелиться, девушка уперлась локтями Доре в ребра, чувствуя, что с большим успехом можно было бы попытаться отодвинуть стену, – как можно быстрее.

– Где он?

– Я заставила его уйти.

– Вы? Как?

– Я заменила зрительные образы. Он решил, что мы – крысы.

– Вы заменили?!..

– Да… на крыс незачем тратить время и патроны.

– Ладно, – по легкому колебанию воздуха она поняла, что мужчина привычно откинул со лба волосы, – лучше быть крысами, чем мертвецами, – в темноте зашуршала ткань, после чего сухо треснула спичка.

– Нет! – слишком поздно сообразив, что он собирается сделать, отчаянно завопила Этьена.

Поздно! Беспорядочное движение прекратилось, огненные стрелки замерли и в едином порыве метнулись к огню.

В последнюю секунду, видя, как на конце спички расцветает шаровая молния, он попытался разжать пальцы. Возможно, даже успел. Возможно, нет.

Последующий взрыв стер все.

1

В Пале-Рояле отцветали магнолии. Бело-розовые лепестки сплошным дождем сыпались на землю, словно снегом, укрывая газон и посыпанные гравием дорожки.

Он сгребал их, лепил большие пушистые комья и швырял в радостно смеющуюся маму.

– Мама! Смотри!

Теперь он швырнул в неё целый ворох лепестков.

– Мама!!

Женщина наклонилась, подхватила его на руки, подбросила вверх, закружила, затормошила, а он только болтал в воздухе ногами и захлебывался от переполнявшей его неповторимой детской радости.

– Мама! Ты вернулась!!

Ледяной ветер взметнул облако снега.

– Мама! – уже не ребенком, а взрослым, он пытался удержаться за её руку, – ты вернулась?

– Нет, – невероятно прекрасное лицо (он уже забыл, насколько оно было прекрасно) ещё раз улыбнулось ему навстречу.

– Нет!! – по-детски раскинув руки, он отчаянно рванулся вперед, – не уходи! Но женский силуэт уже таял, истончался, словно предрассветный туман, разносимый ветром.

– Не уходи!!!..

Ночь. Темнота. Пустота. Ничего нет. Ничего не было. Никогда ничего не было. В этой вселенской пустоте никогда ничего не могло быть. Ничего. Даже темноты. Даже пустоты, и той ещё не было. Ни прошлого. Ни будущего.

«У ничего нет прошлого…»

– … очнитесь! Да очнитесь же!!

– У ничего нет прошлого…

– Прекратите! – перестав трясти, Этьена залепила ему две хлесткие пощечины и опять вцепилась в плечи, – очнитесь!

Жан медленно разлепил веки, тупо уставился в темноту перед глазами:

– У пустоты…

– Нет! – ещё одна пощечина, – здесь нет пустоты! Здесь есть вы, и я! Есть камни, люди, машины! – она словно лепила для него мир заново, – есть ваша работа! Ваша роль!.. Есть боль!

– Есть…

– Да! Есть всё! Только очнитесь. Нельзя поддаваться! Нельзя потерять себя! Иначе смерть. Слышите? Вы есть! И я!.. Давайте!

Она опять затрясла его, потом приподняла и, подтащив к стене, прислонила спиной к камню.

– Вы видите меня?

– Нет, – Жан наугад сжал её руку, – я вас не вижу… не вижу! – сминая её пальцы, он рванул Этьену к себе, зашарил второй рукой по её груди, лицу, – что со мной?! Почему я вас не вижу! Я…

– Успокойтесь! – Этьена поймала его руку, – с вами всё в порядке… просто здесь очень темно. Вы, наверное, выронили спички.

– Наверное, – Жан попытался вспомнить, – кажется, был взрыв…

– Да…

– Наверное, где-то скопился газ… он взорвался, когда я зажег спичку…

– Наверное… вы целы?

– Вроде бы – да, – Жан отпустил её руку и ощупал пиджак, – знаете, у вас довольно увесистая ручка. Такой трепки я не получал со времен…

– Слава богу! – сползая на пол рядом, то ли вздохнула, то ли всхлипнула Этьена, – я… простите меня…

– Пустяки… на съемках мне доставалось и похлеще… – он ещё раз ощупал пиджак, – похоже, я действительно выронил спички, – Жан перевернулся на колени и зашарил руками по полу, – они не могли отлететь слишком далеко. Есть! – зажал в кулаке коробок.

«Может, лучше не зажигать? – опасаясь нового взрыва, он нерешительно опустил руку, – хотя, откуда здесь газ? Может у немцев что-то на складе утекло?..»

– Пригнитесь.

– Зачем?

– Если где-то ещё сохранился газ… – ориентируясь по голосу, Жан развернулся спиной к Этьене, вытянул перед собой руки, зажмурился и чиркнул спичкой.

Ничего!

Доре облегченно перевел дух и огляделся.

Огонек осветил прутья, пол, сумку, стену и прижавшуюся спиной к стене Этьену.

Первым делом он подобрал сумку и засветил свечной огарок.

– Надо уходить, – нетерпеливо заторопила его Этьена.

– Погодите, сначала надо найти фонарь, – Жан поднял над головой огарок, – вон он! Держите, – передав свечу Этьене, мужчина вернулся к решетке, присел и попытался дотянуться до фонаря, закатившегося по ту сторону прутьев.

– Быстрее, – заторопила Этьена, – он может вспомнить…

– Сейчас… я знаю, что взрыв слышали все… – Доре лег на пол, прижался плечом к решетке, просунул сквозь прутья руку и подтянул фонарь к себе.