Гонка - Клайв Касслер

Заливая в баки аэроплана Джозефины бензин, масло и воду, а Беллу — бензин и касторовое масло, механики рассказали, что, хотя Стив Стивенс на своем биплане с тянущим винтом и двумя моторами показал лучшее время в перелете от Белмонт-парка к Йонкерсу, хлопковый плантатор ужасно рассердился на Дмитрия Платова за то, что тот помог Джозефине с ее самолетом у статуи Свободы.

— Я думаль, — добродушно передразнивали они Платова, — все в гонка вместе.

— И поэтому мистер Стивенс орал на бедного Дмитрия, — снова подражание южному говору: — Проклятый ты социалист!

Белл заметил, что Джозефина не смеется вместе со всеми. Лицо у нее было напряженное. Он решил, что она расстроена своим отставанием в гонке. Обычно вежливая и доброжелательная со всеми, она кричала на механиков, чинивших поврежденное крыло: «Быстрее!»

— Не волнуйтесь, — мягко сказал Белл. — Догоните.

Рослый детектив «механика» из поезда поддержки.

— Есть соображения, почему повреждено крыло?

— Она попала в миниторнадо.

— Это я знаю. А не могли этот шарнир ослабить заранее?

— Саботаж? Мистер Белл, я первым делом ищу его признаки. На земле мы вообще не спускаем с машины глаз. Мистер Эббот дал нам это понять очень ясно. Мы отслеживаем возможный саботаж, как ястребы. В Белмонте мы спали рядом с машиной. И один человек всегда бодрствовал.

Энди и его помощник прибыли на пароме от Пэлисайдс в Нью-Джерси еще до того, как механики завершили работу. Они по погрузочному трапу поднялись в «особый» поезд «Американского орла», и Белл отправил поезд вперед.

Джозефина смогла подняться в воздух только в полдень.

Она облетела трибуну, чтобы Вайнер из бухгалтерии смог записать время ее старта, поднялась на тысячу футов и направилась на север. Исаак Белл летел чуть выше и в четверти мили за ней. Его карта гонки утверждала, что до ярмарочной площади в Олбани сто сорок миль. Следовать по маршруту было легко, по восточному берегу реки тянулись рельсы Нью-Йоркской Центральной железной дороги, а у города Гудзон он увидел присоединяющиеся к основной дороге короткие ветки с востока. Там, в сложном сплетении рельсов, распорядители гонки белыми полотнищами обозначили нужные линии.

Два моноплана без происшествий продолжили полет на север, постепенно обгоняя «особый» поезд Белла с белой крышей, который устремился за ними, пытаясь догнать. Кочегар подбросил угля, чтобы не отставать от летающих машин.

Неожиданно в десяти милях от Олбани Белл увидел, что Джозефина начала круто планировать.

Исаак Белл последовал за ней, выписывая в небе снижающиеся петли, и был еще высоко, когда она приземлилась на свежескошенный луг недалеко от деревни Каслтон-он-Гудзон. В полевой бинокль он разглядел, почему ей пришлось найти место для посадки. Из «Антуанетты» шел пар. Разладилось водное охлаждение мотора.

Белл повернул назад, к рельсам Нью-Йоркской Центральной. Он низко пролетел на «особым» «Орла», показал, откуда прилетел, и отыскал «особый» Джозефины, который торопился догнать остальных. Он пролетел почти перед самым локомотивом и повернул в ту сторону, где была Джозефина. Поезд остановился на следующем разъезде, где уже стоял поезд с ван дорнами. Тормозные спрыгнули, замахали красными флажками за поездом, а впереди перевели стрелку, чтобы «особый» мог перейти на запасной путь.

Белл сел рядом с Джозефиной и сообщил ей, что помощь уже в пути. И помощь пришла, в двух открытых машинах: «роллс-ройсе» Престона Уайтвея с двумя детективами-механиками, которые сразу принялись за работу над машиной Джозефины, и «Томас-Флаер» модели 35 Белла, с Энди Мозером, который пополнил запасы бензина и масла и отрегулировал «Гном». Проблема Джозефины оказалась серьезнее, чем просто вышедшее из строя водяное охлаждение. Сломался водяной насос. «Томас-Флаер» отправился обратно к поезду за новым насосом.

— Мистер Белл, — сказал Энди, — им потребуется не меньше двух часов.

— Похоже на то.

— Могу я попросить вас об одолжении?

— Конечно, — сказал Белл, запуская руку в карман. Он решил, что Энди просит взаймы. — Что нужно?

— Возьмите меня наверх.

— В полет? — удивленно спросил Белл, потому что Энди боялся высоты и никогда не хотел летать. — Ты уверен, Энди?

— Вы понимаете, где мы?

— В десяти милях от Олбани.

— В двадцати милях от Даниэллы. Я подумал, что мы могли бы пролететь над лечебницей Райдера, и вы бы помахали крыльями, и, может, Даниэлла увидела бы нас.

— Это можно. Разверни машину и садись. Пролетим совсем рядом.

Белл не удивился тому, что у Энди оказалась карта. Влюбленный механик даже обозначил лечебницу красным сердцем. Они отыскали железнодорожную ветку, вдоль которой могли следовать до города, и взлетели. Энди сидел за Беллом и читал карту. При скорости шестьдесят миль в час, подгоняемый свежим ветром, Белл меньше чем через двадцать минут увидел мрачное здание из красного кирпича. Он дважды облетел лечебницу. Во всех зарешеченных окнах появились лица. Одно из них наверняка принадлежало Даниэлле. Летающая машина для большинства тех, кто не живет в больших городах, — поразительное зрелище, нечто невиданное. Вероятно, там стояли пациенты, сестры, надзиратели — смотрели, удивленно восклицая. Отчетливые звуки выхлопов «Гнома» должны были дать знать Даниэлле, что это машина ее отца, даже если она не могла их видеть.

На лице бедняги Энди смешивались радость и печаль, возбуждение и досада.

— Я уверен: она нас слышит! — крикнул Белл.

Энди кивнул, понимая, что Белл хочет помочь. А Белл спустился еще ниже и облетел башню, где в частной квартире Райдера разговаривал с Даниэллой. Он посмотрел на часы, которые повесил на крепление. Много времени и горючего, подумал он. Почему бы не убить сразу двух зайцев: дать шанс бедному Энди и заодно расспросить Даниэллу о смерти ее отца?

Газон за стеной был широкий. Белл легко посадил «Орла». Прибежали надзиратели, подгоняемые доктором Райдером; при виде незваного гостя Райдер принужденно улыбнулся.

— Неожиданный визит, мистер Белл.

— Мы пришли навестить мисс ди Веккио.

— Конечно, мистер Белл. Но ей нужно время, приготовиться.

— Приведите ее сюда. Думаю, ей понравится свежий воздух.

— Как угодно. Скоро я ее приведу.

Энди смотрел на мрачное здание с маленькими зарешеченными окнами.

— Этому человеку вы не нравитесь, — заметил он.

— Да, не нравлюсь, — согласился Белл.

— Но он подчиняется вам.

— У него нет выбора. Он знает, что я знаком с его банкиром. И знает, что, если тронет хоть волос на голове Даниэллы, ему несдобровать.

Первое, что заметил Белл в Даниэлле, — новехонькое белое платье. Второе: на Энди она смотрела скорее как на младшего брата, чем на возлюбленного. Белл отступил, чтобы дать им время побыть наедине. Энди молчал. Тогда Белл сказал: