Гонка - Клайв Касслер

— И он упал, — сказал Белл.

— Да как — с ума сойти. Англичанину чертовски повезло, что его вытащили из воды не по кускам.

— Почему, по-вашему, он настаивает, что это дырка от сучка?

— Баронет — святая простота. Ему не приходит в голову, что кто-то ему вредит, чтобы помешать выиграть гонку, а еще он не может представить, что кто-то рвется выиграть гонку ради пятидесяти тысяч. Он всегда говорит: «главный приз — победа»… ну, когда не говорит: «участие в гонке — и есть победа». Он всех бесит. У него титул и богатая жена, и он словно выше всего, если вы понимаете, о чем я. Но то, что он говорит, не справедливо по отношению к мистеру Кертису. Гленн Хэммонд Кертис никогда не позволил бы плохой работе выйти из стен своей фабрики.

— Оставался ли его аэроплан без присмотра в ночь перед гонкой?

— Вместе с остальными в Белмонт-парке. Ваша летчица — единственная, чей самолет охраняли, но это, конечно, из-за ее мужа.

— Но если дырка от сучка или просверленное отверстие не могли произойти с фабрики Кертиса, как, по-вашему, появилась дыра в сломанном крыле?

— Саботаж, — сказал механик. — Все так говорят. Кто-то просверлил дыру там, где ее невозможно увидеть. Где она закрыта тканью и креплениями. На «Фармане» ведь произошло то же самое, верно? А посмотрите, что случилось с двигателем Платова. Все это саботаж, верно?

— Да, саботаж, — согласился Белл.

— Но я не понимаю, какое все это имеет отношение к тронутому мужу Джозефины. А вы, мистер Белл?

Белл вложил в руку механику два доллара.

— Вот, угостите парней выпивкой.

— Нет, пока не доберемся до Сан-Франциско. Отныне мы трезвые как стеклышко спим под нашим аэропланом. А один человек всегда бодрствует.

Белл размышлял о трех актах саботажа: только один из них можно было связать с Гарри Фростом. Три акта саботажа, с тех пор как гонщики собрались в Белмонт-парке. Дважды жертвой становился сэр Эддисон-Сидни-Мартин, в третий раз — Платов и бедняга механик Джадд.

Первое крушение сэра Эддисона-Сидни-Мартина совершенно явно было отвлекающим маневром, подготовленным Гарри Фростом, чтобы убить Джозефину.

Но как можно винить Гарри Фроста во втором нападении на Эддисона-Сидни-Мартина? Чего бы добился Фрост, устроив крушение сэру Эддисону-Сидни-Мартину? Точно так же — что давало Фросту неудачное испытание двигателя Платова и смерть механика? Может, Фрост атакует всю гонку, не только свою жену? Сейчас это не имеет смысла. Фрост слишком целеустремлен, чтобы заниматься сразу несколькими делами. Он сосредоточен на убийстве жены. Если оно удастся, преступление скажется на всей гонке Престона Уайтвея.

Но зачем другому саботажнику, не Фросту, выводить из строя двигатель Платова? И зачем разбивать самолет Эддисона-Сидни-Мартина?

Кажется, наиболее вероятный ответ — чтобы устранить сильного соперника.

Кто от этого выигрывает? Белл видел три ответа: два вероятных, третий маловероятный, но возможный. Саботажником может быть один из участников гонки, летчик, устраняющий самых сильных соперников. Или саботажник — игрок, сделавший ставку и устраняющих тех, кто может помешать ему выиграть. Или, как это ни странно, саботажником может быть сам устроитель гонки, который тем самым увеличивает ее популярность.

Наиболее вероятный вариант — соперник, пытающийся устранить сильнейших конкурентов. Пятьдесят тысяч долларов — огромный приз, это больше, чем получает за всю жизнь рабочий.

Но на ставках, сделанных в гонке через всю страну, можно заработать гораздо больше, чем на скачках. И такие букмекеры, как Джонни Масто, могут сколотить здесь целое состояние.

Третья — маловероятная — возможность — Престон Уайтвей. Белл не мог забыть заявление газетного магната: лучшее, что может случиться за время гонки, это если половина участников-мужчин разобьется еще до Чикаго. «Естественное прореживание поля, — холодно сказал он, — приведет к тому, что только лучшие летчики смогут соревноваться с отважной Джозефиной».

Слишком притянуто за уши? Но разве Престон Уайтвей уже не использовал падения самолетов для увеличения тиражей? Истина, факты и просто соображения морали и приличия не помешали ему едва не развязать войну с Японией из-за Великого Белого флота. И не удержали от использования гибели крейсера «Мэйн», чтобы развязать испаноамериканскую войну.

* * *

Во время стосорокапятимильного перелета из Олбани в Сиракузы Джозефина Джозефс отстала еще больше, когда отказал наспех отремонтированный alettone и пришлось срочно менять все крепление. Еще полдня она потеряла на этапе между Сиракузами и Буффало из-за поломки цилиндра в моторе ее «Антуанетты».

Исаак Белл напомнил ей, что она не единственная из состязающихся столкнулась с трудностями. Три аэроплана уже выбыли из гонки. Большой «Вуазен» навсегда застрял в изгороди пастбища. Быстрый биплан «Амбруаз Тупи» разбился, когда нисходящий поток воздуха бросил его на деревья на краю поля; летчик собирался там приземлиться. И, наконец, грозный Рене Шевалье упал в пролив Эри, превратив свой «Блерио» в груду щепок и едва не утонув в мелкой воде; у него были сломаны обе ноги, и он не мог ни стоять, ни плыть.

Джозефина — Белл заметил, что после того, как они оставили Белмонт, она стала гораздо сдержаннее, — удивила его задорной улыбкой, делавшей ее похожей на прежнюю Джозефину.

— Спасибо за эту мысль, Исаак. Наверно, я должна быть благодарна, что еще не поломала кости.

Чтобы сохранить «Орла» в строю, Белл нанял третьего механика, искусного чикагского парня, по имени Юстас Уид, потерявшего работу после выхода из строя «Вуазена». Это дало Энди время расследовать механические причины каждой катастрофы, проявляя особое внимание к признакам саботажа. Педантичный сын полицейского очень тщательно собирал данные и доложил, что после падения Эддисона-Сидни-Мартина в Нью-Йоркскую гавань большинство несчастных случаев имели очевидные механические объяснения. Единственным исключением мог стать аэроплан Шевалье, но части машины лежали на дне пролива Эри.

Белл расспрашивал механиков. Кто был вблизи машины? Кто был в вашем вагоне-ангаре? Были ли незнакомые люди? Насколько они припоминали — нет. Иногда механики показывали Беллу найденные ими причины: сломанную раму, разорванный топливный шланг, перекрученную проволоку опоры. Но иногда таких причин не было.

Престон Уайтвей продолжал приставать к Беллу: «Среди нас убийца». Но Белл с ним не советовался, зная, что этим убийцей может быть сам Уайтвей — не убийцей в прямом смысле, но хладнокровным саботажником, который не думает о том, что будет с летчиками, когда разобьется самолет.

По мере продвижения гонки на восток катастрофы становились обычным делом. Выходили из строя машины, внезапно поднимался сильный ветер, сами авиаторы допускали ошибки. Некоторым поломки стоили многих часов их времени. Прочный красный «Освободитель» Джо Мадда так обильно терял масло, что вся передняя часть машины почернела. И когда над Буффало масло внезапно вспыхнуло, Мадд едва не погиб. Но ему повезло больше, чем Чету Бассу. Самолет «Райт» войск связи при посадке в Эри (Пенсильвания) завалился на бок, выбросив летчика на тридцать футов.