Никто не придет - Антон Грановский

Последовала пауза, затем спокойный голос произнес:

– Он может наделать шуму.

– Ему некуда податься. Завтра мы с парнями прочешем лес. И собак с собой прихватим.

– Хорошо. Разберись с этим как можно скорее.

Связь разъединилась, в телефоне послышались короткие гудки.

– Что здесь происходит? – спросила Маша, подходя к группе сгрудившихся вокруг чего-то людей.

На Машу оглянулись сразу несколько человек, но никто ей не ответил.

Она нашла зазор в толпе и воспользовалась им.

– Я говорил тебе, Константин Михалыч – следи за своим сыном! – выговаривал кому-то майор Воробьев.

Маша протиснулась сильнее. Она увидела бакалейщика. Он стоял у витрины своего магазина, ссутулившись над майором Воробьевым. Старик Чадов был бледен, не просто бледен – лицо его приобрело землистый оттенок. Выглядел он так, словно за минувшую ночь из него выпустили остатки жизни, как выпускают воздух из надувного шарика. Но глаза – его глубоко запавшие глаза сверкали из-под бровей, и, когда он смотрел на майора Воробьева, в них стояло столько ненависти, что, если бы она была ядом, ею можно было бы отравить весь поселок.

– Концерт окончен, – сказал майор. – Расходитесь и занимайтесь своими делами. Константин Михалыч, ты тоже иди. Нечего отсвечивать на улице. Тут ветрено, а пальтецо у тебя заношенное – гляди, чтобы не продуло до смерти.

Народ стал расходиться, и старик Чадов, постояв в угрюмой растерянности еще несколько секунд, развернулся и, прихрамывая, зашагал к своему магазину.

Не прошло и двух минут, как Маша и майор Воробьев остались на улице одни.

– А, это вы, – проговорил майор, скользнув по лицу Маши холодным взглядом. – Я смотрю, вы здесь прижились. – Он достал из кармана сигареты. – Я должен задать вам несколько вопросов. Вы вчера разговаривали со Степаном Чадовым?

– А к чему этот вопрос?

– Отвечайте, да или нет?

– Я со многими встречалась. И с ним в том числе.

– О чем вы с ним говорили?

– О природе, – холодно сказала Маша. – О погоде.

Несколько секунд они смотрели друг другу в глаза. Потом майор усмехнулся и сунул в губы сигарету.

– А что случилось? – спросила Маша.

– Ничего особенного, как сказали бы у вас в Москве. – Он прикурил от зажигалки и снова посмотрел на Машу: – Хотя для нас случай экстраординарный.

– Какой случай? Объясните толком.

Воробьев, пристально глядя на Машу своими светло-голубыми глазами, выпустил в ее сторону облако табачного дыма.

– Сегодня ночью Степан Чадов попытался изнасиловать свою сводную сестру, а когда это не получилось – убил ее.

– Как убил?

– Задушил.

Мария была шокирована, до глубины души изумлена. Степан Чадов убил сестру? Пытался изнасиловать, а потом задушил?

Это не укладывалось в голове. Маша привыкла доверять своим инстинктам, но вчера, во время беседы с парнем, она не почувствовала исходящей от него лютости и жестокости, не почувствовала «запаха зла», к которому привыкла за долгие годы работы в уголовном розыске. Вот майор Воробьев не просто пах злом, а прямо-таки вонял.

Впрочем, и лучшую ищейку порой подводит нюх.

– Где он сейчас? – спросила Маша.

– В больнице. При задержании он оказал сопротивление. И сильно пострадал.

– Вы его избили?

– Можно и так сказать. Парень – настоящий отморозок.

Любимова посмотрела на майора исподлобья.

– Вы и правда в это верите? – тихо произнесла она.

– Мы нашли прямые улики. Ему не отвертеться.

– Могу я…

– Не можете, – отрезал майор. – И больше никаких вопросов на эту тему.

– Вы обещали выпустить моего друга сегодня утром, – сухо произнесла Маша.

– Да ну?

Майор Воробьев улыбнулся, и от улыбки его повеяло опасным холодом, как зловонием из раскрывшейся пасти крокодила.

– Я бы рад, но не получится. Ваш приятель сбежал из-под стражи, избив моего сотрудника до полусмерти.

– Избив до полусмерти? Что за глупости!

– Это не глупости. Это преступление. Ваш дружок сбежал. Но далеко он не уйдет. Через пару часов мы начнем прочесывать лес и обязательно его найдем. И не дай ему бог оказать нам сопротивление.

Маша слегка побледнела.

– Что же творится в вашем поселке? – с хмурой задумчивостью проговорила она и чуть прикусила губу.

– До вашего приезда все было в порядке.

Он выдохнул струйку дыма – на этот раз в сторону.

– Ваш «Опель» на полицейской стоянке. Если вы пообещаете уехать из поселка прямо сейчас, я дам вам в сопровождение машину, и она проводит вас до самой трассы.

– Я не могу уехать, – сказала Маша.

– Из-за вашего дружка? – Майор взглянул на губы Маши и усмехнулся плотоядной усмешкой. – Что ж, это ваше право. – Он снова посмотрел ей в глаза. – Сидите и ждите, пока мы поймаем вашего дружка и наденем на него наручники. Но у меня есть одно условие: не слоняйтесь по поселку и не доставайте людей вопросами.

– А то что?

– Ночь в камере – не самое легкое испытание для городской фифы навроде вас.

– Вы мне угрожаете?

Майор Воробьев осклабился:

– Разумеется. А разве это можно понять как-то иначе?

– Я буду делать то, что считаю нужным. А сейчас… – Маша привычным жестом достала из сумочки полицейское удостоверение, раскрыла его и подняла к лицу майора. – Распорядитесь, чтобы мне дали спутниковый телефон. Я должна связаться с начальством.

Майор округлил глаза:

– Майор полиции! Мать честная! Ну, удивили! – Но удивление на лице Воробьева сменилось откровенной насмешкой. – Дамочка, неужели вы думаете, что мы сразу вас не вычислили?

– Вы знали, что я – сотрудница ГУВД Москвы?

– А то. Конечно, знали.

– Тогда к чему весь этот цирк?

– Цирк, говорите? – Он жестко прищурился, отчего глаза его стали похожи на две бойницы в бетонной стене. – Ну, вот что, дамочка. Спрячьте ваш документик и больше не показывайте. Здесь вам не Москва, и здесь он не имеет никакой силы.

Маша вынуждена была признать правоту майора. Она убрала удостоверение в сумку.

– Так вы дадите мне позвонить?

Он покачал головой:

– Нет.

– Почему?