Император Павел I и Орден святого Иоанна Иерусалимского - Владимир Захаров

В 10 часов утра из Гатчинского дворца выехал императорский кортеж по направлению к Ингенбургу, где находились представители Мальтийского ордена. После встречи депутации и краткого молебна все повернули обратно во дворец. Торжественно во главе крестного хода шествовало духовенство, за которым в золотой карете ехал граф Джулио Литта, везший на красной бархатной подушке золотой ковчег с частью десной (правой) руки Иоанна Крестителя. За графом следовали мальтийские рыцари, везшие небольшую икону Божией Матери Филермо и частицу креста, на котором был распят Спаситель. Рядом с каретой Джулио Литта в парадном облачении Великого Магистра шел император, которого сопровождали родовые Командоры и рыцари Великого Российского Приорства.

По прибытии ко дворцу Павел I сам взял золотой ковчег и внес его в дворцовую церковь, где святыня была положена на отведенное для нее место[204].

Павел I выделил свыше 7 фунтов золота ювелиру Ф. К. Теремену, который выполнил золотую ризу, усыпав ее драгоценными камнями. Он же изготовил и два ковчега — для десницы св. Иоанна Крестителя и частицы Креста Господня.

Праздник торжественно отметили еще лишь раз в 1800 г.

Священные реликвии ордена с глубоким благоговением сохранялись в России до 1917 г. Русская Православная Церковь с 1799 г. стала праздновать 12 (25) октября перенесение из Мальты в Гатчину части древа Животворящего Креста Господня, Филермской иконы Божией Матери и десной руки Св. Иоанна Крестителя. В день же Собора Иоанна Крестителя — 7 января, Церковь празднует перенесение руки его евангелистом Лукой из Севастии в Антиохию, откуда она была затем перенесена в Халкидон и потом в Константинополь. Султан Баязет, овладев Константинополем, передал святую руку Иоанна Крестителя мальтийским рыцарям.

В 1852 г. в Гатчине закончилось шестилетнее строительство великолепного собора во имя святого апостола Павла. Его освящение проходило в присутствии императора Николая I, тогда-то прихожане и обратились с просьбой к императору передать мальтийские святыни в храм. Однако Николай I согласился лишь на ежегодное перенесение реликвий. И с 1852 г. вплоть до 1919 г. все три святыни перевозились из Зимнего дворца в Гатчину в дворцовую церковь накануне праздника. Оттуда 12 октября совершался крестный ход в Павловский собор, где святыни выставлялись на поклонение на десять дней, а 22 октября они вновь возвращались в Петербург.

В том же 1852 г. Император распорядился «поручить одному из хороших иконных живописцев списать копию с находящегося в большой церкви Зимнего дворца образа Богородицы, привезенного из Мальты, писанного Лукою, и по сделании к написанному образу серебряного вызолоченного оклада, наподобие того как теперь имеется, доставить изготовленный образ в Гатчинский собор, где оный должен быть помещен на аналое».

В 1915 г. фотография Филермской иконы Божией Матери была передана в Мальтийский музей по просьбе старшего судьи и председателя Судебной Палаты острова Мальта господина Пулличино.

В 1923 г. итальянское правительство обратилось в Москву с просьбой вернуть реликвии Мальтийского ордена. Однако исполнить это оказалось невозможным. Вот ответ настоятеля Павловского собора, протоиерея отца Андрея Шотовского в Наркомат просвещения:

«1919 г., января 6 дня Протопресвитером Зимнего дворца отцом А. Дерновым были привезены святыни: часть древа Животворящего Креста Господня, десная рука Святого Иоанна Предтечи и икона Филермской Божией Матери. Все эти святыни были привезены в том виде, в каком они и всегда были привозимы 12 октября в собор, то есть на иконе Божьей Матери — риза и ларцы для мощей и креста. После богослужения, совершенного Петроградским митрополитом, эти святыни были выставлены на некоторое время в соборе для поклонения верующих жителей города Гатчины»[205].

Как далее сообщал в своем письме отец Андрей, 13 октября в собор явился граф Игнатьев с каким-то военным. Настоятель собора протоиерей Иоанн Богоявленский упаковал святыни в футляр, и Игнатьев увез их в Эстонию. Какое-то время они находились в православном соборе в Ревеле, но затем были перевезены в Данию вдовствующей императрице — матери Николая II. После ее смерти в 1928 г. ее дочери передали святой образ главе Зарубежной Русской Церкви митрополиту Антонию (Храповицкому) и некоторое время образ находился в православном соборе в Берлине. В 1932 г. епископ Тихон, окормлявший берлинскую паству, передал святыню югославскому королю Александру, и они хранились в специальной часовне в королевском дворце, а затем в церкви загородного дворца на острове Дединьи. После оккупации Югославии фашистами глава Сербской православной церкви патриарх Гавриил (Дожич) вывез мальтийские святыни в отдаленный черногорский монастырь св. Василия Острожского. До недавнего времени считалось, что следы их затерялись[206]. Даже в 1995 г. Р. Р. Гафифуллин заключил свою статью такими словами: «После оккупации Югославии фашистами король Петр II, вынужденный покинуть страну, направил икону в один из черногорских монастырей, где следы иконы теряются. В настоящее время ее местонахождение неизвестно»[207].

Однако это не совсем так…

Десница святого Иоанна Крестителя тайно сохранялась в Острожском монастыре, но там она была обнаружена специальной службой «Удба» и передана в государственное хранилище. В 1968 г. один из полицейских сообщил об этом Цетинскому игумену Марку (Каланья) и епископу Даниилу, которым удалось получить святыню и положить ее в Цетинский монастырь. Только 30 октября 1994 г. на открытии Собора Сербской Православной Церкви Черногорский митрополит Амфилохий наконец-то сообщил, что скрывалось под скромным наименование церковных «вещей», найденных в Остроге и переданных в Цетинский монастырь[208].

Итак, правая рука святого Иоанна Крестителя нашлась, удалось разыскать и Филермскую икону Божией Матери.

В статье архимандрита Августина, преподавателя Санкт-Петербургской Духовной Академии «Филермская икона Божией Матери», опубликованной несколько лет тому назад, автор высказал мнение, что рыцари Мальтийского ордена «попросили убежища у нашего императора Павла I (эпизод хорошо известный) и привезли свои святыни, причем не в дар, как показалось русским, а на хранение, до возвращения на Мальту»[209].