Убить Ангела - Сандроне Дациери

Когда к нему обращались, он отворачивался и продолжал идти. К счастью, в Брянске жил его троюродный брат. Максим не видел его со школы, но кровь не вода, и брат взял его под кров, кормил и обрабатывал его раны. Когда он спросил, что произошло, Максим набрехал, что его с позором вышвырнули из армии за пьянство на вахте и что с тех пор он крутился как мог и у него теперь нелады с законом. Ничего серьезного, но он предпочитает не попадаться на глаза каким-нибудь чересчур рьяным омоновцам. Максима позабавило, что ему приходится притворяться, будто его разыскивает милиция, чтобы скрыть правду, но брат купился. И потом, когда начался весь этот бардак, людям и своих забот хватало – например, где бы достать кусок хлеба.

Но брат тоже святостью не отличался. Несколько раз он подхалтуривал на местного вора в законе, и тот в долг раздобыл Максиму фальшивые документы, без которых он не смог бы спокойно ходить по улице. В Советском Союзе, пребывавшем в неведении, что его годы сочтены, без внутреннего паспорта нельзя было даже переехать в другой город, а Максим хотел оказаться как можно дальше от источника своих кошмаров. Стоило ему заполучить паспорт, и он скрылся под покровом ночи, угнав у брата машину, которую потом бросил в сотне километров от Москвы. До города он добрался на попутной фуре с картошкой.

Там ему стало поспокойней, хотя он все еще понятия не имел, как свести концы с концами. Пожалуй, можно было бы устроиться тургидом или поваром в какой-нибудь номенклатурный ресторан. До сих пор знание английского ему ни разу не пригодилось, но разве Горбачев не обещал оживить экономику?

На последние рубли Максим снял у какой-то старухи комнатушку в Советском районе, где и провел первую ночь в Москве. Он хорошенько отмок в ванной, умял включенный в цену ужин, а потом нырнул в свою новую кровать и впервые за долгое время как следует выспался. Такая удача выпала ему в последний раз: проснувшись, он обнаружил в своей комнате двух жутких мордоворотов, которые изрядно смахивали на ментов. Они были шестерками еще более жуткого мордоворота, которого Максим надеялся никогда больше не увидеть. У этого человека не было ни имени, ни должности, ни звания. Начальника Коробки звали просто Белый.

Максим выскочил из постели и в одних трусах рванулся к окну – никаких реальных надежд сбежать он не питал, но из принципа решил хотя бы попытаться. Как и ожидалось, менты скрутили его и охаживали пинками, пока Белый не приказал им остановиться.

– Ладно, – сказал Максим. – А какого хрена я должен был делать? Остаться там и отбросить коньки?

– Я полагал, что вашей с товарищами задачей было обеспечение безопасности комплекса. Или я ошибаюсь? – сказал Белый, закуривая сигарету с картонным фильтром, какие курили только коммунисты старой закалки.

– Нашим делом было отражать возможные нападения и предотвращать побеги заключенных. Но такой заварухи никто не предвидел. Может, вы и придумали бы что-то получше, но я не так умен.

Белый подтянул к себе стул и сел перед Максимом, который потирал почки, лежа на полу.

– Ты умен, – сказал Белый. – Интеллект у тебя выше среднего. Ты обладаешь неплохими способностями к выживанию и талантом к импровизации и в Афганистане сполна это доказал. А еще ты беспринципен – это всегда кстати. Ты справился куда лучше других сбежавших солдат и, по крайней мере, не додумался спрятаться у родителей.

Максим вспомнил паренька, которого прогнал, закидав камнями. Если и был такой дурак, то это, конечно, он.

– И что теперь? Что со мной будет?

– Мы недосчитались семидесяти пяти сотрудников и заключенных. Найти некоторых из них будет чрезвычайно сложно, особенно сейчас. А что до будущего… – Белый пожал плечами. – Столько новых идей витает в воздухе. Кто знает, что будет дальше? Моей команде не хватает охотничьего пса, который понимал бы ценность дичи. Что скажешь? Не в тебе ли я нуждаюсь?

Максим много раз смотрел фильм «Крестный отец» – разумеется, по-английски – и прекрасно знал, что такое предложение, от которого невозможно отказаться. Так что он его принял, и менты, не дав ему даже поссать, запихнули его в одну из своих черных гробовозок. На сиденье он нашел досье с печатью, означающей высшую степень секретности. В папке лежала фотография тринадцатилетней девчонки. Максим подумал, что, учитывая обстоятельства, дешево отделался: эту заблудшую овцу будет несложно вернуть в стадо.

Он ошибался.

Сильно ошибался.

Коломба ушла в спальню, чтобы переодеться, а главное – выгадать время и собраться с мыслями. Мысли собираться не желали, и она вернулась на кухню в надежде, что Данте испарился. Но тот по-прежнему сидел за столом с чашкой омерзительного кофе и байками о литовских призраках.

– А вот и ты, – сказал он при виде ее. – Я начал рассказывать тебе о Гильтине. Это имя происходит от слова «жалить» на старом индоевропейском диалекте. Согласно поверью, Гильтине принимает обличье старухи или прекрасной девушки с жалом скорпиона вместо языка. Еще в десятом – одиннадцатом веках верующие приносили ей в дар черных петухов и желтые цветы.

– Ты правда думаешь, что людей убивает сверхъестественное существо? – устало вздохнула Коломба.

Данте с укором воззрился на нее:

– Я не верю в загробную жизнь, КоКа. Наша земная жизнь и без того достаточно сложна. Я лишь считаю, что существует женщина, которая называет себя этим именем и отличается пристрастием к природным наркотикам.

– Цианид не наркотик.

– Зато псилоцибин – наркотик. Муста был накачан им под завязку.

– Откуда ты знаешь? – изумленно спросила Коломба.

– Барт рассказала. Ради тебя. Она думает, что, если мы раскопаем что-то новое, тебя восстановят на службе.

Глаза Коломбы превратились в гневные воронки. Она сжала кулаки:

– Лучше тебе уйти. Прямо сейчас.

Поняв, что играет с огнем, Данте поднял руки и попятился:

– Сначала дослушай. Я не мог с уверенностью утверждать, что его накачала наркотиками Гильтине. Возможно, Муста сам закинулся галлюциногенными грибами, хотя их следов не нашли ни в его желудке, ни в глотке. – Коломба шагнула к нему, и Данте отпрыгнул в сторону. – Зато я нашел место, где Гильтине держала Мусту, дожидаясь, пока наркотик подействует, – торопливо сказал он. – Сильно, да?

Коломба остановилась. Ее охватило дурное предчувствие.

– И как ты его нашел?

– Я обыскал район вместе с Альберти.

Коломба развернулась, вышла в гостиную и упала в кресло. Данте последовал за ней, прихватив старую ручную кофемолку, которая шумела, как засорившаяся стиральная машина.

– Я очень зла на Альберти. На тебя-то и злиться бесполезно, – мрачно сказала Коломба.

– Вот и не злись. Он нам очень помог.