Loveушка для мужчин и женщин - Катерина Шпиллер

— Расслабься, я не твоя семья, — успокоила я ее. — Кстати, а сейчас ты кто?

— Я то, что есть на самом деле, — гордо произнесла подруга. — Я не притворяюсь. Впрочем… — она нахмурилась и закусила губу.

— Сейчас перед тобой запутавшаяся в своих бесконечных ролях женщина. Потерявшая себя. Меня уже, похоже, нет. Я — передвижной театр, — от глубины и неожиданности этого умозаключения она загрустила и закурила, тут же превратясь в «элегантную даму с непростой судьбой».

Я смотрела на нее и вспоминала, как я была то «женой дона Карлеоне», то несчастной женщиной с шаркающей походкой. Может, это неизбежно, и я тоже постоянно играю, только не всегда замечаю это? Может быть, некие ложные образы нужны мне (как и многим другим) в качестве защиты, этакого душевного бронежилета от людского непонимания, порой жестокости? Но если это — мои образы, значит, они не ложные? И почему тогда через неделю-две знакомства мне все говорят: с тобой все ясно. Ты эмоциональная, чувствительная, взбалмошная, хотя и не злая; кокетка, любящая мужа; немного легкомысленная, чересчур обидчивая. Значит, никаких ролей нет? Ну и пусть. Зато можно не напрягаться. Пусть принимают меня такую, какая я есть. Или это тоже роль и самозащита?

* * *

Пожалуй, осталось написать банальное: весь мир театр — и далее по тексту. Ну да, ну да, ничего нового. За исключением, наверное, того, что это касалось меня лично. А когда вас лично касается некая боль, даже тривиальная, она перестает представляться такой уж банальной и тривиальной, не так ли?

В статье я собрала все известные мне маски, которые приходилось надевать. Стоило начать анализировать, пришло горькое понимание: всю жизнь я ношу маски. Так, может, это нормально? Может, все так живут? Просто не признаются?

Я не могу знать, что на самом деле чувствуют другие люди, но, смею надеяться, очень хорошо понимаю моего любимого мужа. Он никогда не играл и не играет никаких ролей, не носит масок (возможно, за исключением дел в бизнесе, но это совсем другая история). Со всеми людьми он всегда такой, какой есть на самом деле. Иногда мне это даже не нравится, и я могу в компании наступить ему под столом на ногу: мол, не надо этого говорить, притворись, что тебе нравится, сыграй роль. Зная мое болезненное отношение к этому, муж может замолчать, оставить свое мнение при себе, но никогда не наденет маску!

Поэтому я рискну сделать вывод: те, кто постоянно «на сцене», — это неуверенные в себе, закомплексованные люди. Они вроде бы стыдятся своих естественных мыслей и чувств, считают свою жизнь ничтожной и не достойной того, чтобы окружающие знали о ней правду. Это отсутствие самоуважения, подсознательное (а, возможно, вполне осознанное) ощущение, что в твоей жизни что-то категорически не так, что она вообще не удалась.

В этом смысле самыми несчастными людьми мне представляются так называемые «ролевики», сильно «расплодившиеся» в последнее время. Они целиком «уходят» в выдуманную реальность, придумывают костюмы под нее, выбирают себе новые имена, которые вскоре полностью заменяют им настоящие. Они настолько погружаются в свою игру, что перестают интересоваться невыдуманным миром и часто удивляются обычным вещам из реальности, так как живут и дышат придуманной действительностью. Я знаю о них не понаслышке: к сожалению, дело обстоит именно подобным образом…

Как, должно быть, в их собственных глазах ничтожно их «земное» существование, как им душно и скучно в реальности, раз надо старательно и упорно убегать от него в сказку, в прошлое, в фантазии. Кстати, повальное увлечение фэнтези — отголосок этого симптоматичного явления. Конечно, играть в выдуманные миры все лучше, чем в петлю лезть или водку пить. Но, согласитесь, немного грустно видеть зрелых теть и дядь, бегающих где-нибудь по парку или в поле с деревянными мечами в руках и в картонных шлемах на легковесных головах. Как будто подсматриваешь за несчастными пациентами психиатрического стационара.

Вспоминая свое прошлое, я понимаю, что не могу назвать период или момент, когда я сама не играла какую-нибудь роль. Поскольку в душе было тоскливо, грустно и безнадежно, а показывать это я из гордости (гордыни?) не привыкла, ежедневно приходилось «вживаться в образ» и демонстрировать американский «файн».

Так что и эта статья была «списана» с себя. Может быть, за исключением одного эпизода в самом начале: о покупке цветов себе перед работой. Вот уж никогда со мной такого не было! Но, тем не менее, я это не придумала. Одна хорошая знакомая рассказала, что в их коллективе есть такая женщина. В общем, не одна я играю роли. У некоторых людей фантазия, пожалуй, похлеще моей.

Что же общего у таких, как я и героиня моего рассказа? У нас очень похожее отношение к реальности: она удручает, заедает тоска, окончательно добивает чувство безысходности. Если ты не артистка по профессии, на кой черт тебе каждый день с самого утра входить в образ и надевать маску? Ведь не для развлечения. А чтобы спрятать слезы.

Как это может быть? Казалось бы, или — или! Почему же? Катастрофа подбиралась к жизни старой. Конечно, крушением могло все и закончиться. Возможно, тогда я не писала бы сейчас эти строки. Но сегодня я уже знаю, что все завершилось хорошо, можно даже сказать — прекрасно. Правда, после больших катаклизмов и огромного количества боли…

Тогда, десять с лишним лет назад, я лишь чувствовала неумолимое приближение этой самой катастрофы. Я не знала, что послужит ее детонатором, что станет последней каплей, где и как рванет… Но я чувствовала, что конец уже не за горами. Финал болезненный и, возможно, даже страшный. Было тревожно, тоскливо, безнадежно. Муж хороший (ха-ха!), замечательный (да что там замечать-то?) и уже давно постылый (до физического ощущения его «лягушачьего» прикосновения). Так что личной жизни — никакой. Понимания среди близких — нулевое. Перед друзьями — вечная привычка держать фасон. А потому — обступающее со всех сторон одиночество. Одиночество в моменты грусти, страха, неуверенности в себе и, как следствие, ощущение конца жизни.

Конечно, главной бедой моей тогдашней жизни было отсутствие любви. Но не только. Из детства клейкой, липкой слизью тянулись очень тяжелые, нерешенные проблемы, которые не давали мне ни малейшего шанса быть счастливой, ибо сидели занозой в моем мозгу, в моей душе. И в то же время ни один человек на свете даже не подозревал, что все это мучает меня, подтачивая изо дня в день душевные и физические силы.

У меня замолчал телефон. Поломка на линии… Почему он ломается, как только нужно срочно позвонить?! Пришлось идти по соседям, которых, конечно, не оказалось дома. Чертыхаясь, я накинула пальто и спустилась тремя этажами ниже, где жила семья дочкиной подружки: Аня, ее муж и тринадцатилетняя Катька. Благополучные, счастливые люди…

Дверь мне открыла Аня — без макияжа, в простом домашнем платье.

— Можно позвонить?

— Пожалуйста, — равнодушно бросила она, махнув в сторону комнаты, а сама ушла на кухню. От нее пахло спиртным или мне показалось?