Шарлотта Корде - Елена Морозова

«Сегодня в восемь вечера Марат был убит женщиной, которая, как говорят, несколько дней назад приходила к нему, чтобы добиться помилования для граждан Орлеана. Марат находился в ванне, и убийца вонзил кинжал ему прямо в грудь. От этого удара он тотчас испустил дух. Эта женщина не пыталась убежать; она спокойно сидела в своем экипаже, ожидая, когда ее арестуют. Не знаю, вскрикнула ли она, нанося удар; но дело сделано; чудовище мертво. Это событие произвело чрезвычайное возбуждение, и есть опасения, что последствия его будут самые плачевные».

По предложению Лежандра Комитет общественного спасения срочно составил прокламацию, и к полудню ее уже расклеивали на улицах Парижа и отсылали в департаменты.

«Граждане, роковые предсказания убийц свободы сбываются. Марат, защитник прав и верховного владычества народа, обличитель всех его врагов, Марат, одно имя которого уже говорит об услугах, оказанных отечеству, пал под ударами кинжалов отцеубийц, подлых федералистов. Фурия, прибывшая из Кана, вонзила нож в грудь апостола и мученика революции. Граждане! Нам необходимы спокойствие, энергия и особенно бдительность… Час свободы пробил, и пролившаяся кровь станет приговором для всех изменников; она еще сильнее сплотит патриотов, дабы те на могиле этого великого человека вновь дали клятву и торжественно заявили: свобода или смерть!»

В Конвенте докладчиком выступил Шабо. Вчера у него не получилось изъять из дела «Обращение» гражданки Корде, «написанное с целью развращения общественного мнения», зато удалось прихватить нож и ножны. Потрясая орудием убийства, он, пытаясь перекричать депутатов, заявил, что кинжал, сразивший Друга народа, угрожает всему Конвенту. Ему вторил монтаньяр Левассер: «Над нами занесен убийцами кинжал! Усилим, насколько возможно, нашу политическую деятельность!»

Про Шарлотту Шабо скажет:

«Это одно из тех чудовищ, которых природа, желая наказать человечество, время от времени изрыгает из чрева своего. Умная, наделенная множеством достоинств, приятная обликом и хорошо сложенная, она в безумии своем способна на все.

Пусть суд накажет эту кровожадную женщину, подвергнув ее и ее сообщников самым жестоким пыткам! Созерцайте, граждане, смертоносное орудие, еще покрытое кровью бессмертного Марата!»

Поддерживая ораторов, делегаты народных клубов требовали самым суровым образом покарать убийцу.

«Граждане, вам следует принять чрезвычайный закон. Ибо нет такой казни, которая могла бы показаться слишком суровой, чтобы отмстить за нацию тому, кто совершил это ужасное преступление… Безумцы, они точат на нас кинжалы, думая, что останутся безнаказанными. Так пусть же жизнь тех, кто покусился на отца нации, прервется навсегда, но прервется не легко, словно рвется нить, а после долгих мучений!» — заявил от имени своей депутации петиционер Гиро. «Того, кто убил, следует убить тем же кинжалом!» — кричали с мест. Газета «Папаша Дюшен» писала: «Чтобы карать предателей, гильотины недостаточно, надобно придумать более ужасный и позорный способ казни».

Общественный обвинитель Фукье-Тенвиль направил в Конвент письмо:

«Граждане,

Совершенное вчера убийство отважного и мужественного республиканца Марата должно возбуждать негодование в сердцах всех истинных республиканцев и требует строгого и скорого наказания. Меч закона должен без промедления сразить и убийцу, и его сообщников.

Если вы можете передать мне протокол и прочие документы, относящиеся к этому злополучному делу сегодня утром, завтра же состоится суд над обвиняемой.

Привет и братство, Фукье-Тенвиль».

Ответом на это письмо стал декрет Национального конвента:

«От 14 июля 1793, Второго года Французской республики.

Постановлением Национального конвента Революционный трибунал немедленно начинает процесс против убийцы Марата и его сообщников».

Сообщники! Это слово стало ключевым в работе трибунала. Ибо многие думали, что кинжал Шарлотты был направлен в Робеспьера, а Марата поразил случайно или по ошибке. Тем более что, выступая 14 июля, сам Робеспьер намекнул, что честь пасть от кинжала была уготована ему, а первенство Марата «было предрешено лишь случаем». Позднее высказывались мысли о том, что жертвой Шарлотты мог или даже должен был стать Робеспьер.

«Самая удивительная из женщин, Шарлотта Корде д' Армон специально приехала из Кана, чтобы уничтожить негодяя. Она никак не могла решить, кто больше заслуживает смерти: Марат или Робеспьер. Случаю было угодно, чтобы ей дали адрес Марата. Она коварным способом проникла к нему и ударила его кинжалом, хотя ему оставалось жить уже немного. Марат должен был погибнуть на эшафоте. Его нечистые останки поместили в Пантеон, а потом выбросили в канализацию на Монмартре. Жаль Шарлотту Корде, ибо она, сама того не ведая, дала террористам возможность и предлог приумножить гонения на своих противников», — писал поздний современник событий.

По мнению генерала Вимпфена, «убийство Марата является делом пяти депутатов: Бергуэна, Луве, Дюшателя, Кервелегана, Валади; но не Марат был ими указан, а Дантон, его Новая Юдифь должна была уничтожить. Они называли это "разрезать Гору пополам", потому что письма, которые везла мадемуазель Корде, содержали инструкцию, где говорилось, что, когда великое событие свершится, следует распространить слух, что это сделано по указке Робеспьера. Но мадемуазель Корде, распечатав два письма, увидела, что в них Дантона обвиняют в том, что тот хочет возвести на трон дофина. А так как эта мадемуазель де Корде была фанатичной роялисткой, она не решилась поднять руку на того, кто отвечал ее чаяниям».

«Шарлотта Корде плохо выбрала свою жертву. Ибо был еще один, тот, который гораздо более виновен; его ее рука должна была бы уничтожить. Смерть Марата послужила только торжеству его отвратительных сторонников. Прежде они считали его пророком, теперь они превратили его в мученика», — писала в тюрьме Сент-Пелажи Манон Ролан, подразумевая под тем, кто «гораздо более виновен», Робеспьера.

«Скорее всего, этому прогнившему чудовищу, погрязшему в пороках, оставалось жить не более недели, — писал Бонвиль в книге «Портреты знаменитых деятелей Французской революции». — Бессмертная Шарлотта Корде заставила забыть грязь, из которой он состоял. Почему она не дала ему умереть естественной смертью? Его царство кончалось, а его убийство послужило его апостолам! Его назвали мучеником свободы!» А вот что писал в мемуарах Луве: «Я заявляю, утверждаю, что она никогда не говорила никому из нас ни слова о своем замысле. А если бы она посоветовалась с нами, то разве на Марата мы бы попытались направить ее удары? Разве мы не знали, что в то время тяжелая болезнь настолько подорвала здоровье Марата, что жить ему оставалось от силы два дня?.. Смиримся перед декретами Провидения, это оно захотело, чтобы Робеспьер и его сообщники жили так долго, что, в конце концов, уничтожили самих себя».

Наверное, к лучшему, что Шарлотте не довелось узнать о том, что многие республиканцы, восхищавшиеся ее подвигом, сожалели, что она направила свою ненависть на Марата, уже сходившего с политической сцены. А некоторые монтаньяры втайне радовались устранению соратника, чью популярность теперь можно было использовать в своих интересах. «Поверьте, убийство Марата послужило на пользу Робеспьеру, Бареру, Дантону, освободившимся от соперника если не опасного, то крайне неприятного для их необузданного честолюбия», — писал Бюзо. Справедливость слов политического противника подтверждает брат Робеспьера Огюстен в письме от 15 июля 1793 года своему другу Бюиссару: «…Смерть Марата, по всей вероятности, принесет пользу республике, благодаря обстоятельствам, сопровождавшим ее. Бывшая дворянка, прибывшая из Кана, преднамеренно подосланная Барбару и другими злодеями, обратилась сначала к одному правому депутату Парижа, к фанатику Деперре, который дважды обнажал шпагу в собрании и много раз угрожал Марату. Мы декретировали предание его суду за соучастие в убийстве. Вы из газет узнаете подробности этого дела, и вам не трудно будет судить о людях, с которыми нам приходится бороться. Министр внутренних дел, по-видимому, был намечен жертвой кинжала этой чудовищной женщины, под ударами которой пал Марат. Дантон и Максимилиан все еще находятся под угрозой. Достойно замечания средство, которым эта адская баба воспользовалась, чтобы получить доступ к нашему коллеге. В то время как Марата изобразили таким ужасным чудовищем, что вся Франция доведена обманом до убеждения, будто нет каннибала, равного этому гражданину, эта женщина, однако, умоляя его о сострадании, пишет ему: "Я несчастна, а потому имею право на вашу защиту". Это обстоятельство способно демаратизировать Марата и открыть глаза тем, кто чистосердечно считает нас людьми кровожадными. Вы должны знать, что Марат жил как спартанец, он ничего не тратил на себя, отдавая все, что имел, обращавшимся к нему за помощью. Он много раз говорил и мне, и моим коллегам: "Мне больше нечем помочь несчастной толпе, обращающейся ко мне, я вам пришлю некоторых", и он много раз так делал.