Телохранитель Ника. Клетка класса люкс - Дия Гарина

– Ого! – восхитился Немов. – Так вот, значит, во что превратились мои неправедно нажитые двести тысяч, которые ты изъял из тайника, после того как меня упекли в кутузку. Это сколько процентов годовых…

– Не хочу прерывать вашу безусловно важную беседу, – вмешалась я, – бухгалтерия – дело святое. Но не будете ли вы так любезны, мать вашу через тын и корыто, и не попытаетесь ли выбраться отсюда. Если вы соблаговолили заметить, мы уже почти по пояс в бетоне!

– Ну да! – согласно кивнул Виталий. – Вам как раз по пояс будет.

– Это бесполезно, Ника, – Челноков еще крепче прижал к себе голову Эли, – замки нам не открыть и не сломать. Сетка толстая, итальянская, просто так не поддастся. Единственный вариант – повиснув на сетке, дождаться, пока затопивший яму бетон застынет и уже невозможно будет утонуть. А потом ждать, что кто-нибудь придет сюда и вырубит нас из бетона.

– А дышать как? – клацая зубами, спросила Эля.

– Очень просто: просунуть нос сквозь решетку.

– Это надо еще продержаться навесу, пока бетон застынет, – хмыкнул Немов. – Мы-то продержимся, а она…

Он показал глазами на Элю, и та испуганно ойкнула.

– Не бойся Эля, мы как-нибудь поддержим тебя, – попыталась я ее ободрить, но все испортил вмешавшийся Павел.

– Не прокатит. Пол возле ямы идет немного под уклон. Если хватит цемента, то над решеткой будет еще сантиметров пять бетона.

– Ё…! – выругался Челноков и, передав Элю на мое попечение, снова сцепил руки перед собой. – Ну-ка, Пашка, попробуй сетку на крепость. Так, на всякий случай. Вдруг проржавела на наше счастье.

Стоя на широких отцовских плечах, Павел несколько раз дернул переплетение толстой проволоки, а потом предложил:

– Давайте так: я повисну, а вы будете меня за ноги тянуть. Все вместе. У меня пальцы сильные, может, и выдержат.

– Ладно, попробуем, – согласился Челноков. – Все равно ничего другого не остается.

И мы вцепились в Лика, как клещи.

– Раз-два взяли! Еще взяли! – командовал Виталий, а мы послушно тянули вниз скрипевшего зубами Лика. Несколько раз он срывался и растирал пальцы с красными следами от врезавшейся проволоки.

– Пошло! – неожиданно вскрикнул он, в очередной раз сорвавшись.

С замиранием сердца я разглядела в сетке небольшую прореху, возле самого обода. Только чтобы просунуть руку, и то женскую, и то серьезно ее оцарапав.

– Давай еще! – воодушевился Челноков-старший и снова забросил сына наверх.

– Не успеем, – выдохнул Павел, в бессчетный раз сорвавшись с решетки. Мы стояли в бетоне уже по грудь, а ему за пять минут удалось оторвать от каркаса только одно переплетение. – Слишком крепкая, зараза! И чего ты, батя, такую покупал? Не мог, что ли, отечественной обойтись?

Гнетущая тишина была ему ответом. Пройдет еще несколько минут, и мы навсегда скроемся в густой серой массе, которая станет нашим надгробием, когда застынет.

Первым нарушил молчание Владимир Андреевич.

– Слушай, Немов, тебе не обидно умирать вместе со мной? Права Светка, все под богом ходим: шел убивать, а теперь сам…

– С чего ты взял, что я шел тебя убивать? – Немов попытался отчистить лицо от бетона, но, потерпев фиаско, только махнул рукой. – Впрочем, ты недалек от истины. Я действительно первые несколько лет спал и видел себя в роли графа Монте-Кристо. Но потом… Нет, я не за этим решил тебя навестить. И твою дочь похищать не собирался, несмотря на «заказ».

– Так, значит, я был прав! – Челноков сделал два шага к Немову, что в бетонной гуще было не так-то просто. – Тебе поручили ее выкрасть. Может, все-таки назовешь заказчика? Все равно он не сумеет теперь тебе повредить…

– Конечно, не сумеет, – кивнул Виталий. – Он ведь уже мертв.

– Ого! – восхитился Павел и поудобнее устроил на своих плечах бледную как полотно Элю, которая уже не могла стоять без риска захлебнуться. – Так вот кто Хамисова с его костоломами уделал. Ну ты крут!

– Погоди, Пашка, – отец ухватил его за плечо. – Ты-то откуда знаешь?!

– Сам видел, батя. Генка ведь под моим чутким руководством такое интригующее сообщение послал заказчику, что тот срочно встречу назначил. Ну, а на эту встречу, сам понимаешь, отправился я. И встретился там с пятью трупами. Хамисова только слепой бы не опознал.

– Хамисов – заказчик? – бизнесмен замотал головой, фильтруя сыпавшиеся на него открытия. – Не может быть!

– Что, Володенька, больно, когда друзья оказываются хамелеонами? Мне это очень знакомо, – скривился Немов. – Не знаю, что ты с ним не поделил.

– Я знаю, – Владимир Андреевич провел рукой по лбу, от чего тот стал только грязнее, – власть. Он рвался к власти, а я должен был обеспечить ныне действующему губернатору победу на выборах. Но мне и в голову не приходило, что он может пойти на такое… Думаю, он решил похитить Элю и потребовать за нее такую сумму, чтобы на финансирование предвыборной компании губернатора у меня хрен чего осталось.

Бетон коснулся моего подбородка, заставив содрогнуться от омерзения. Мама дорогая, неужели скоро всё? Мама, я боюсь! Это еще хуже, чем утонуть в челноковском пруду. Там хоть какая-то романтика. Как там у Ильфа и Петрова? «Графиня изменившимся лицом бежит пруду»?

– Забирайся, Ника, – Виталий приблизился ко мне, и я догадалась, что его невидимые руки сомкнулись в замок. Дважды упрашивать меня не понадобилось и я, поставив ногу на эту импровизированную ступеньку, уже оттолкнулась, когда Немов, желая помочь, подкинул меня вверх. Нога соскользнула с «замка», и я, кувыркнувшись назад, с головой ушла в серое месиво. Вынырнув и возмущенно отплевываясь, я подумала, что уже второй раз по милости этого человека вынуждена искупаться, о чем не преминула ему сообщить.

– Не понял. Ты о чем, Ника? – удивился оседланный мной Немов.

– Как о чем? После того как ты мне в вино наркотик подсыпал, чтобы меня скомпрометировать, я, между прочим, чуть в пруду не утонула под действием галлюцинаций!

– А ты ничего не перепутала? – Немов вывернул шею и попытался заглянуть мне в глаза. – Это вообще не мой стиль…

– Чей же тогда? – меня до глубины души возмутила эта ложь. Глядите-ка, нам до могилы всего ничего осталось, а он!.. Жалобное шмыганье носом переключило мое внимание на потупившуюся Элю.

– Это я виновата, – тяжко вздохнула она. – Но я не хотела! Честное слово не хотела тебе эту дрянь сыпать! Это я для себя приготовила. Мне один парень из приглашенных дал порошок и сказал, что это чумовая штука. Надо только в вине растворить, и кайф обеспечен. А мне как назло вина больше не давали. Вот и пришлось насыпать в твой бокал, когда ты отвернулась. Я же не знала, что ты его у меня прям из рук вырвешь… Прости меня, Ника. Ну пожалуйста!

Хохот, душивший меня, наконец вырвался наружу. Жизнь еще раз показала, насколько самые логичные предположения могут расходиться с объективной реальностью. Отсмеявшись и убедив Элю, что она прощена, я стала меланхолично созерцать, как прибывает жидкий бетон. В подвале воцарилась тишина, нарушаемая лишь гулом работающего механизма.