40000 лет назад - Дед Старый Скрипун

слишком откровенно смотришь. Я еще до твоей атаки, по мимике и глазам, вижу, что ты собираешься сделать. Научись это скрывать, а также самому наблюдать за поведением противника, и анализировать. Предугадать его действия, это самое главное правило успеха. Важнейший его компонент. Думай. Но только не тогда, когда уже совершаешь какое-то действие, а когда готовишься к этому. Потом тело само все устроит на инстинктах. Наблюдай и думай.

Сейчас покажу тебе прием, который не раз помогал мне выходить победителем из схватки. Бей меня в грудь. Не бойся. Если бы я хотел тебя убить, то сделал бы это в самом начале.

– Ты что задумал, гад! – От костра послышался разгневанный голос Ягиры. – Убей немедленно пацана. Выполни договор.

– Заткнись тварь. Волоты не нарушают договоров. Все будет выполнено. Не мешай мне старая змея. Сиди и жди. – Гигант рявкнул так что с елок посыпались иголки, а лошади взволнованно захрипели, и забили копытами. Он посмотрел Федограну в глаза, и улыбнулся.

– Продолжим. Не обращай на нее внимания, она сейчас ничего не может сделать. Пока мы ведем схватку она бессильна, потому что не может вмешаться, таков закон богов. Но мы отвлеклись. Бей меня в грудь мечем.

И Федор ему поверил. Непонятно почему, просто взглянув в глаза, он вдруг понял, что этот огромный человек ему не враг. Он друг. Настоящий друг, который никогда не сможет предать. Но как тогда ударить его? Он не сможет даже попытаться нанести вред тому, кто стал близким. Это неправильно.

– Бей я сказал. – Рявкнул волот. – Это всего лишь учебный бой. Тем более у тебя не хватит сноровки меня убить. Бей!

И Федогран ударил. Как смог этот гигант так изловчится, с его-то ростом, но меч, звякнув о топор взлетел в верх над головой упавшего на одно колено соперника, а кинжал в другой руке уткнулся в грудь парня напротив сердца.

– Как тебе такие выкрутасы? – Засмеялся великан, вставая на ноги и пряча оружие в ножны. Запомни и потренируйся. Пригодится. – Он стал вдруг внезапно серьезен. – Давай еще раз. Бей. Снова, повторим прием для закрепления результата.

Федор кивнул головой, улыбнувшись. То, что это поединок до смерти одного из соперников он забыл, полностью поддавшись влиянию нового, неожиданно оказавшегося у него на пути учителя. Он ударил, а волот не сделал ни малейшей попытки отбить или увернуться. Меч, пробив кольчугу глубоко вошел в тело.

Великан закачался, и улыбнулся выступившей кровью на губах.

– Сына своего назови Кром, в честь меня. Пусть хотя бы имя останется. – Он упал на колени. Повернулся к костру и сказал застывшей от неожиданности Ягире. – Договор выполнен. Боги довольны.

Великий воин, последний в этом мире волот, умер с улыбкой на губах.

То, что происходило дальше, Федогран не видел. Он стоял над телом огромного, доброго человека, которого только, что убил собственными руками. Не хотел этого, но убил. Слезы текли по щекам, беззвучное рыдание рвало горло, опустошая душу. Он не видел, что в этот момент происходило на поляне вокруг костра.

Моментально вытянувшаяся до высоты двухэтажного дома ведьма, покрывшись рваными черными туманами из серых заплат платья, хлестнула посохом, превратившимся в мгновение в кнут-змею, и обвила его конец вокруг шеи нашего героя. Он даже этого не почувствовал, полностью погрузившись в свое горе.

Раздувшийся до размеров огромного шара, в одно мгновение, Чащун, ударом кулака выбил, из рук ведьмы, плеть, обратно превратившуюся в обычную палку, покатившуюся по траве и врезавшуюся снопом искр в костер.

Яромир с открытым в яростном крике ртом, подскочил, целясь мечем в грудь колдуньи, но был сбит с ног, быстрым ударом морщинистой руки, и тряс оглушенной головой пытаясь прийти в себя. Мгновенно обернувшийся в волка Вул, рвал руку, прикрывающую горло Ягиры, а Бер, заливаясь слезами, молотил ее кулаками, не целясь, с единственной целью убить.

Молния, крест на крест разрезала вмиг почерневшее небо, и два огромных, сыплющих электрическими искрами, закованных в золотые доспехи, молчаливых воина, встали по бокам ведьмы, откинув как щенят в разные стороны, всех, кто на нее нападал.

– Договор выполнен! – Позвучал громовой голос из неоткуда. – Никто не смеет оспаривать его. – Уймись дух смерти, ты добилась того, чего хотела, но проиграла. Прими это. И вы успокойтесь, воины. Вы потеряли жизнь, но выиграли схватку. Равновесие не нарушено. Не заставляйте меня вмешиваться еще больше, чем я сделал это сейчас, послав своих воинов.

Одновременным хлопком, оставив после себя только белесый туман, и запах озона, солдаты Перуна исчезли. Ягира молча подняла посох. Окинула всех ненавидящим взглядом, и зашипела, выплевывая в бешенстве слова:

– Это еще не все. Я не сказала своего последнего слова. Меняя бессовестно и грубо прервал этот ничтожный, умирающий бог. Но ему моя месть еще впереди. Вам же я отомщу очень скоро, и так, что вы запомните этот день моего позора на всю свою оставшуюся никчемную жизнь.

– Иди уже отсюда, мстительница. Устали мы от твоей вони. – Махнул устало на нее Чащун. – Зови своего боевого осла и проваливай. – И больше не обращая никакого внимания на брызжущую слюной старуху подошел к мертвому волоту и упал на колени рядом с Федограном.

– Прости брат, что усомнился в твоей чести. Ты прожил жизнь достойно, и ушел к предкам героем. Ты навсегда останешься в моем, и также всех наших сердцах.

Орда.

Искры взлетали к наливающемуся светом небу, где и таяли, угасая, сливаясь с заревом восходящего солнца, словно приветствуя приход в мир Хорса (бог солнца), салютом. Погребальный костер пожирал в гудящем пламени, последнего представителя некогда великого племени великанов. Огромного доброго человека, до конца оставшегося верным чести. Воином, погибшим от подлости, но не запятнавшим свое имя позором.

Они вывезли его тело из мрачного ельника. Чащун категорически отказался проводить обряд «Упокоения усопшего», на территории ведьмы. С ним согласились все. Не дело – это провожать в последний путь там, где подлость пустила свои поганые корни. Где казалось сам воздух пропитан ненавистью к чести и совести.

Крома везли на срубленных жердях, перевязанных между собой уздечками, и закрепленных между двух лошадей. Федогран не принимал в их изготовлении никакого участия, да в общем-то никто этого от него и не требовал. Парень сидел на поваленном дереве, полностью погруженный в свое горе, ковыряясь палкой в углях незатухающего костра и ненавидел себя.

Перед глазами стояла картина улыбающегося гиганта, сложившего свою голову ради него. Он, сейчас, готов был отдать все то немногое, что имел, ради того, чтобы поменяться местами, с этим, практически незнакомым ему, но